Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Кто дружок Мэри Эллы? – спросила она.

– Кто ей НЕ дружок? – фыркнула я. – Вы ее видели. За ней все бегают. Все парни на много миль вокруг. Она как помойная кошка на охоте, все они это знают.

– Ты ладишь с Мэри Эллой?

– А как же! Она ведь мне сестра. – Можно подумать, это что-то объясняло! – Раньше мне хотелось быть как она. Красоткой. Но если за красоту расплачиваешься глупостью, то мне этого не надо. – Я взглянула на нее. – Я за нее беспокоюсь. Она себе не хозяйка. Вы ведь и с ней будете говорить?

– Может быть.

– Она ничего не ответит. Она как книжка с замочком и ключиком.

– Вроде дневника?

– Вроде того. Я никогда их не видала.

– Айви… – Она облизнула губы. – Ты тоже очень красивая.

– Какое там! – Я улыбнулась, зная, что покраснела как дура.

– Да, красивая. Но не как Мэри Элла. Таких, как она, совсем мало. Но у тебя собственная красота, и, я уверена, она привлекает мальчишек. У тебя есть дружок?

Гардинер все ей разболтал? Она думала, наверное, что я все ей выложу, забыв, что надо позаботиться о Генри Аллене. Не на ту напала!

– Нет, – ответила я.

Она нервно сцепила пальцы.

– Я хочу сделать так, чтобы ты закончила школу. Чтобы не должна была ее бросить, родив ребенка, как Мэри Элла.

– Не будет у меня никакого ребенка, – сказала я. – Об этом можете не беспокоиться.

Она кивнула.

– Это хорошо. Я почему заволновалась? Соседи говорят, что ты куда-то бегаешь по ночам…

– Кто говорит? – На кого она намекает: на миссис Гардинер, на пожар или на еще что-то?

– Это неважно. Для меня важно, чтобы тебе ничего не грозило. Чтобы ты… не попала в беду.

– Со мной все в порядке, – упрямо повторила я. – Говорю вам, лучше побеспокойтесь о моей сестрице. И медсестре Энн можете сказать то же самое.

– Ладно, – сказала она и поменяла ноги. – Что конкретно вам сейчас нужно? Твоей семье?

– Конкретно?.. – О чем это она? Что за нелепое словечко?

– Я про вещи. Одежда, мебель?

– Оконный вентилятор! – вспомнила я. Второе лето я не могла его допроситься!

Миссис Форрестер улыбнулась.

– Не знаю, возможно ли это, – сказала она. – Шарлотта – миссис Веркмен – кажется, считала, что нет, но я попробую, даю слово.

– Спасибо.

– Ты огорчена, что вместо миссис Веркмен теперь буду я? – спросила она.

«Еще как!» – подумала я, но вслух сказала:

– Она была прямо фокусница. Мы говорили ей, что нам нужно, и она все привозила… кроме вентилятора. – Я ставила точечки вокруг своего круга на земле. – Она догадалась, что у Нонни проблемы с сахаром, прежде чем кто-то еще это заподозрил. Она даже узнала, что Мэри Элле надо вырезать аппендикс, когда той еще не стало плохо. Если воспаленный аппендикс лопнет, можно помереть, так что миссис Веркмен, можно сказать, спасла Мэри Элле жизнь.

– Вам будет ее не хватать, – сказала она.

Я кивнула, хотя вдруг сообразила, что миссис Веркмен никогда вот так не сидела со мной в теньке и не задавала вопросов, как взрослой. Можно было подумать, что этой, новенькой, важны мои ответы!

И про отца она никогда меня не расспрашивала.

17

Джейн

Когда Шарлотта возила меня по графству Грейс, я была не очень внимательна, поэтому не должна была удивляться, когда, уехав с фермы Гардинера, уперлась в развилку дороги. Сообразить, куда сворачивать, я все равно не могла, поэтому повернула наугад, влево. Из головы у меня не выходила Айви. Беседа с ней оставила у меня странное чувство. Я слишком поторопилась с вопросами о ее отце. Это чувствительная тема, где моя деликатность? Я ее огорчила, хотя совершенно не собиралась. Зато уловила момент, когда она решила, что я заслуживаю ее доверия. Трудно было не почувствовать, что она стала мне доверять. Она оказалась умнее, чем я думала. IQ всего 80? Скорее всего, это ошибка. Я жалела, что она страдает эпилепсией. Насколько это ужасно – материнство эпилептички? Некоторые из них все равно становятся матерями. К тому же припадки у нее, похоже, прекратились. Конечно, ее дети, вероятно, сядут на пособие, как она сама, но я не желала становиться той, кто лишит ее возможности завести семью.

Я подъехала к новой развилке, еще более незнакомой, чем предыдущая. Здесь я свернула вправо и тут же заблудилась, угодив в лес – такой густой, что даже неба не было видно. Мне вспомнился единственный случай, когда вся наша семья выехала на природу. Мне было двенадцать лет, Терезе, следовательно, десять. Мы с ней удрали от родителей, заблудились в лесу и в считаные секунды перестали ориентироваться. Помнится, я держала Терезу за руку и храбрилась, изображая надежную старшую сестру, чтобы младшая не испугалась, хотя сама была близка к панике. Каждый шаг мы делали вслепую, не зная, приближаемся ли к родителям, или забредаем все дальше в чащу. Наконец мы остановились и стали их звать. Прошло довольно много времени – нам оно показалось вечностью, – прежде чем они нас нашли.

Похожая паника охватила меня и теперь: я вдруг сообразила, что уже минут двадцать не видела ни одной машины. Я проехала по узкой дороге еще милю-две, потом решила ехать обратно. Я развернулась, но тут почему-то сплошняком пошли развилки и повороты, я всякий раз действовала наугад и через полмили решила, что мои догадки были неверны. Наконец я остановилась и сверилась с картой. Увы, той узкой дороги, на которой я очутилась, на моей мятой бумажке не оказалось. Мы с Робертом договорились встретиться в его офисе в шесть вечера и пойти поужинать, и я уже сомневалась, что успею и что вообще выберусь когда-нибудь из этих зарослей.

Далеко впереди я увидела выходивших из лесу мужчину и собаку. Зеленая куртка мужчины почти сливалась с листвой. Я нажала на газ и поехала в ту сторону. Услышав, что его догоняет машина, он оглянулся через плечо. Лицо у него было обветренное и морщинистое, он был вооружен дробовиком.

Я подъехала к нему, потянулась к стеклу пассажирской двери и опустила его.

– Простите, я ищу дорогу на Ридли.

– Далеко же вы заехали!

– Можете показать направление?

Он перечислил повороты, которые мне нужно было сделать. Я поблагодарила его и поехала, решив в этот раз быть внимательнее. Трогаясь с места, я посмотрела на него в зеркало заднего вида: он удрученно качал головой – видимо, полагал, что такой девушке, как я, нечего колесить по проселкам графства Грейс.

Каким-то чудом я успела к офису Роберта без пяти шесть. Остановившись у тротуара, я залюбовалась белой табличкой на кирпичном домике: «РОБЕРТ ФОРРЕСТЕР, доктор мед. н., ПЕДИАТР». Раньше я надеялась, что успею побывать дома и переодеться, но еще в пути рассталась с этой надеждой. Грубые туфли я сменила на черные «лодочки», которые держала в машине, но осталась в тех же блузке и юбке, в которых провела весь день. Я знала, что выгляжу неопрятной и пропыленной, особенно после сидения с Айви у сарая.

В приемной меня приветствовала Сандра, секретарь Роберта.

– Доктор уже собирается, – сообщила она. – Хотите присесть?

Приемная была разноцветная: небесно-голубые стены, ярко-зеленый ковер, стулья всех цветов радуги. Я села на оранжевый. У меня было ощущение, что Сандра подглядывает за мной краем глаза – видимо, ее привело в ужас мое намерение идти ужинать в таком виде, как будто я весь день работала в поле.

Дверь в смотровой кабинет открылась, Роберт вывел в коридор маленькую девочку и женщину. У девочки были красные щеки, как будто она только что плакала; Роберт опустился перед ней на корточки и что-то сказал, заставив ее кивать и смеяться. Он потрепал ее по плечу, и я почувствовала прилив любви. Какой он чудесный со своими пациентами! Наступит время, когда он будет таким же чудесным с собственными детьми. Выпрямившись, он увидел меня, кивнул, улыбнулся и скрылся в кабинете. Я дождалась, пока мать с девочкой ушли, потом вошла к нему в кабинет и закрыла за собой дверь.

Он что-то писал за столом и указал мне на кресло.

30
{"b":"561081","o":1}