По ее взгляду было ясно, что она удивлена моим поведением, но я, сделав вид, что не замечаю этого, уселась первой. Она опустилась в кресло рядом со мной.

– Где Анджелина? – спросила она. – И зачем тебе убираться, раз Роберт уехал?

– Он уехал совсем недавно, – ответила я, – а Анджелине я предоставила недельный отпуск. Без Роберта она мне не нужна.

– А давай ты всю эту неделю будешь ужинать у меня? – Эта мысль ее вдохновила. – Я стала бы готовить. Единственный день, когда мне придется задержаться на работе, – четверг. Это ведь лучше, чем обеим есть поодиночке!

Не будь у меня Айви, я бы охотно приняла приглашение. Маме было одиноко, мне грустно. Мы были нужны друг другу. Но я ничего не могла поделать. Я редко ее обманывала, даже в подростковом возрасте. Родители всегда выслушивали нас с Терезой без единого слова осуждения. Таким даже хотелось выложить всю правду. Но сегодня мне было не избежать лжи.

– Мама, – заговорила я, – пойми меня правильно, на этой неделе у меня слишком много дел. Уйма писем и прочего, при Роберте на это вечно не хватает времени.

– Гм… – Мать посмотрела на аллею, по которой катил мальчуган на трехколесном велосипеде. – А мне так осточертели одинокие вечера! С тех пор как не стало твоего отца, я забыла, что такое выкроить немного времени для самой себя. У меня его стало невпроворот.

Я погладила ее по руке. Мне была отвратительна моя собственная жестокость.

– Прости, мама. Давай все-таки проведем хотя бы один вечер вместе. – Один вечер Айви пришлось бы скоротать в одиночестве. Надо только подождать еще дня два-три, чтобы она привыкла и стала больше мне доверять. – Как тебе пятница?

– Поужинаем и сходим в кино! – загорелась она.

– Теперь нам будет что предвкушать, – подхватила я с улыбкой. Я так ее любила! Мне трудно было держать ее в неведении. С какой радостью я бы все ей выложила! Но мне не хватало смелости. До разговора с Гэвином я решила держать все при себе.

Мы поболтали о том, как прошел ее рабочий день, о вечеринке у ее соседей. Я испытала облегчение: обошлось без вопросов о моей работе и супружеской жизни. Потом я испугалась, что она попросится ко мне в туалет. Нервы были совершенно ни к черту!

– Что ж, – произнесла она, вставая, – поеду-ка я домой. Продолжай убираться. – Она чмокнула меня в щеку. – Поговорим заранее и решим, на какой фильм идти.

– Договорились, мама. Спасибо за хлеб.

Я проводила ее взглядом до машины и вернулась в дом. Айви сидела на диване и тряслась от страха.

– Вас так долго не было! – пожаловалась она. – Я испугалась, что вы совсем не вернетесь.

– Приезжала моя мама, – объяснила я. – Тебе волноваться не о чем.

Я подсела к ней на диван, чтобы вместе посмотреть «мыльную оперу», хотя знала, что не смогу сосредоточиться. Ведь мне приходилось беспокоиться сразу за двоих.

Вот я и увидела, как живут богачи. Я попала во дворец: кругом чистота, все сверкает, радует глаз; можно подумать, что здесь никто не живет. Ванная на втором этаже была полностью в моем распоряжении. Раньше я видела ванную только в школе, но с купальней миссис Форрестер она не шла ни в какое сравнение. Вчера вечером я принимала настоящую ванну, а не пыталась уместиться вместе со своим брюхом в нашей лохани; горячая вода текла из крана, как в школе, – не нужно было ничего качать.

Миссис Форрестер – она предложила мне называть ее Джейн, но мне показалось, что так нельзя, и я не смогла – насыпала в ванну какого-то порошка, и от него запузырилась вода. Она оставила меня одну, разрешив не торопиться. Но беда в том, что мне никак не удавалось расслабиться. Я боялась, что в ванную ворвется медсестра Энн или социальный работник Пола, чтобы меня забрать, и глядела в оба. Снаружи было тихо, и стоило послышаться звуку двигателя, как я подбегала к окну, стараясь, чтобы меня не заметили, и проверяла, не за мной ли едут. Накануне, когда к миссис Форрестер заглянула ее матушка, я уже решила, что мне крышка.

Спать я легла в особой комнате для гостей, насмотревшись телевизор. Показали передачу «Сумеречная зона» про привидения в пустыне, и я стала думать о Мэри Элле: вдруг она вернется к нам как привидение? Миссис Форрестер я ничего про это не сказала, потому что догадалась, что она в призраков не верит. Потом была смешная программа с человеком по прозвищу Красный Скелет, но нам было не до смеха. Я слишком много думала про Мэри Эллу, а миссис Форрестер, видать, изнервничалась из-за того, что мы с ней вытворяли. Это нагнало на меня еще больше страху.

Дверь в комнате, где я спала, запиралась на замок, но, по словам миссис Форрестер, ключа у нее не было, поэтому я не могла запереться. Ко мне вернулось прежнее недоверие. Не иметь ключа от двери в собственном доме? Уж не нарочно ли она оставляет дверь незапертой, чтобы среди ночи ворвались недруги и увезли меня? Спала я плохо и много плакала от мысли, что больше никогда не увижу Генри Аллена. Еще я плакала, представляя Нонни одну в доме. Когда я наконец уснула, мне приснилась Мэри Элла, ставшая привидением.

Наутро миссис Форрестер отправилась в магазин, наказав мне не отпирать дверей и не подходить к окнам. Я боялась ее возвращения. Дожидаясь ее, я придумала план. Если вместе с ней явится социальный работник Пола или медсестра Энн, то я выскочу через заднюю дверь и дам деру. Но она вернулась одна, притащив уйму еды. Никогда такого не видала! Я хотела помочь ей разобрать покупки, но она не позволила мне пальцем шевельнуть. Принесла из столовой стул и усадила меня на него, чтобы мы могли разговаривать, пока она трудится.

На ужин она наготовила лапши с тунцом, но я что-то занемогла. Я боялась, что меня вырвет, поэтому съела совсем чуть-чуть.

– Нервы, – определила она, и я решила, что так оно и есть.

После ужина мы играли в кабинете в карты. Усевшись в разных концах дивана, мы положили между нами подушку, на нее колоду. Когда-то Нонни учила нас с Мэри Эллой играть в рами, но теперь миссис Форрестер пришлось напомнить мне правила. Я проигрывала, потому что совсем не могла сосредоточиться.

Я пожаловалась, что тряслась от страха, пока она делала покупки, и она пообещала больше не отлучаться, не считая пятницы, когда она встретится с матушкой. Она объяснила, что этой встречи не избежать, иначе та обидится. Она была такой добросердечной, что я опять прониклась к ней доверием.

– Где ваш отец? – спросила я. Она много рассказывала о матери, а отца даже не упоминала.

– Он умер несколько лет назад.

– Несчастный случай, как с моим?

– Да. – Была ее очередь ходить, но она уставилась на карты у себя в руках невидящим взглядом. Потом подняла глаза на меня. – Я лишилась и отца, и сестры. Как ты.

Я не поверила своим ушам. Я-то думала, что она ведет беззаботную жизнь, особенно теперь, когда увидела ее дом. Мне казалось, что кто угодно, посмотрев на меня, поймет, как много я потеряла. Никогда бы не подумала, что у нее тоже случилось такое горе.

– Как это было? – спросила я.

Она положила карты на колени «рубашкой» вверх и навалилась на подлокотник.

– С тех пор прошло два года, – начала она. – Отец купил подержанный кабриолет… Знаешь, что это такое?

– Машина без крыши?

– Она самая. Было начало лета, я приехала домой из колледжа. Тереза, моя сестра, только что окончила школу. Мы поехали кататься – мы часто так делали по воскресеньям. Папа любил кататься, покупал по пути у фермеров свежую клубнику, кукурузу – в зависимости от сезона. А в тот раз ему еще хотелось обкатать новую машину. Мы поехали в вашу сторону, в графство Грейс. Знаешь плакат Ку-клукс-клана недалеко от вас?

– Знаю целых два, – сказала я.

– Тот, который ближе к вам. Только мы его проехали, прямо перед нами на дорогу выбежал олень…

– Нет! – Я вспомнила несчастье в школе: один парнишка погиб, когда олень врезался в ветровое стекло его машины. Ужас!

– Папа вильнул в сторону. Наверное, он сделал это слишком быстро, угодил колесами в придорожную канаву, и мы… Не знаю, что было сначала – дерево у нас на пути или кувырок. Машина очутилась в лесу вверх колесами, нас троих выкинуло наружу…