«Перс вместо брата возляжет под камни кургана,
Слава поднявшему руку на Перса юнцу!»
Вышла из зала на улицу смелая жрица,
Перед народом открыла торжественно лик:
«Долго ли будет томить властелина темница?
Быстро доставьте Ээта сюда без интриг!»
807
Ахнули люди и пали скорей на колени:
«Это царевна Медея вернулась в страну!»
Стражи метнулись к темнице, как в поле олени,
Чтобы царя отпустить и загладить вину.
Вскоре послышалось: «Эй, уступите дорогу!
Славный Ээт возвращается к царским делам!
Только Медею тиран пригласит к диалогу,
После чего дверь откроет заморским послам!»
808
Вынесен был убиенный из тронного зала,
Начисто вымыты кресло и мраморный пол,
Был извещён люд Колхиды о дне ритуала,
Чтобы вручить узурпатору медный обол.
Тихо к дворцу подкатила с царём колесница,
Перенесли осторожно его на крыльцо.
«Как изменила всесильного колха темница! —
Думала дочь, – потерялись и мощь, и лицо…»
809
Слугами под руки взятый властитель шёл к трону,
Тело его исхудало в темнице сырой,
Много здоровья «по-братски» отдал он полону,
Где находился в пещере под чёрной горой.
Не торопилась Медея войти к властелину,
Чтоб измождённый отец мог отведать еды:
«Словно прошёл в подземелье умерших долину
Или голодным бежал от тяжёлой беды…»
810
Время спустя оказалась она пред Ээтом:
«Дочь навсегда возвратилась в Колхиду, отец!
Я, мой правитель, не связана ныне обетом —
Крепкими узами нежных влюблённых сердец.
Я по веленью тирана должна быть в Аиде —
Так объявлял мне настойчиво сводный мой брат!
Только нашёл он обитель свою в Абсориде —
Выбрал его из двоих чернокрылый Танат.
811
Брат и сестра стали, словно свирепые звери
Из-за чужого для нас золотого руна!
Но не жалей, властелин, о тяжёлой потере —
Сын мой заменит Апсирта!» – сказала она.
«Где он?» – воскликнул Ээт, встав с высокого трона,
Выглянул быстро в окно, внука взглядом ища,
Очи его засверкали огнями циркона.
«Вот он! – Медея откинула полу плаща!
812
Черноволосый малыш обратился к Ээту:
«Сильно измучен проклятой темницей ты, дед!»
«Были бы кости, а мясо появится к лету…
Имя своё назови, мой спаситель!» – «Я – Мед!»
«О, как испачканы руки твои тёмной кровью!
Быстро отмой – с внуком встречу народ и послов!»
«Радуйся, царь, проявляя вниманье к здоровью,
Кровью врага я горжусь, как гюрзой – змеелов!»
813
Город угрюмый ожил, как дубрава весною,
На площадях разгорались большие костры,
Слышался радостный клич за стеной крепостною,
Так возвращались в Колхиду покой и пиры.
Ласково Гелиос с неба взирал на столицу —
К сыну Ээту вернулись Медея и трон,
Сдерживал он золотую свою колесницу —
Жаждал увидеть героя события он.
814
Много людей собралось в пышном царском чертоге,
Пира такого не видели гости давно —
Жили при Персе шесть лет в постоянной тревоге,
Мстил он народу за то, что пропало руно.
Взмахом десницы прервал властелин разговоры:
«Вот мой спаситель, предателей подлых гроза!»
Все устремили на мальчика гордого взоры,
Ярко блеснули его золотые глаза…
815
С грустной улыбкой Медея оставила Меда
В слабых пока, но надёжных отцовских руках:
«Вырастет мальчик героем у храброго деда,
Слава о нём сохранится в далёких веках!»
Море сверкнуло последней улыбкой заката —
Гелиос внучке желал безмятежного сна.
Но Гелиаду ждала в дальнем храме Геката,
Чтоб продолжала служить снова жрицей она…
Нежданная встреча
816
Слышала Гера с Олимпа Ясона рыданья,
Но отмолчалась, как это присуще богам!
Вскоре покинул несчастный кровавое зданье,
Путь в неизвестность направив, к чужим очагам.
«Бед натворил в этой жизни короткой немало!
Чем мне гордиться осталось, тропой в никуда?
Жизнь мы с Медеей разрушили, словно вандалы,
И не осталось от счастья и славы следа!
817
Нет ни детей, ни жены, ни жилища родного,
Раны на сердце моём от любви неземной…
Разве желал я от жизни чего-то иного?
Только с избытком довлела жена надо мной!
Мною усвоены были советы Хирона,
Но благородство моё у царей – не в чести,
И потерялось оно в долгих поисках трона,
Стало преградой любви на нелёгком пути».
818
Сумерки встретил Ясон по дороге в Элиду,
Сквозь пелену облаков проявилась луна,
Слабым лучом освещая тропу эолиду,
Видно, жалела Селена его, горюна.
Вскоре узрел аргонавт свет костра у платана,
Запах мясного напомнил, что голоден он.
«Эй, подойди! – вдруг послышался голос пейзана. —
Мясо готово уже, и наполнен ритон!»
819
«Вижу, пришлец, по богатству одежд и покрою,
Иль ты – царевич в бегах, иль в беде властелин!
Выпей вина! – рог подал незнакомец герою. —
И расскажи, что случилось с тобой, господин!»
Долго беседовал славный герой с волопасом,
Очень внимательно слушал Ясона старик:
«Трудно привыкнуть к божественным злобным гримасам,
Только и твой, аргонавт, вклад в несчастья велик!
820
Раны душевные вовсе не лечит свобода —
Воспоминаньями будешь до смерти гоним…
Утром я выслушал горькую песню рапсода,
Ты, вероятно, знаком по походу был с ним.
Тот за женою ходил в подземелье Аида,
Ради высокой любви рисковал он собой!»
И взволновала нежданная весть эолида: —
«Вот кто обиженным стал не по праву судьбой!»
821
«Где он сейчас? – проявил мореход оживленье. —
Голосом дивным спасал он команду не раз!»
«В царстве Элида, где Авгия ныне правленье. —
Я – много лет аргонавта-царя волопас!
Он не допустит к себе молодого рапсода,
Жадностью Авгий прославлен на Пелопоннес,
Соки последние выжал тиран из народа
И от пиров отказался теперь наотрез!»
822
Встал растревоженный вестью герой со словами:
«Я благодарен, старик, за тепло и вино!
Не до пиров мне сейчас – сыт уже торжествами,
В путь отправляюсь, неважно, что стало темно…»
В ночь окунулся Ясон, подгоняемый вестью:
«Он не вернёт мне, конечно, жену и детей…
Но поделиться хочу, как наказан я местью
Девы, не знавшей предела горячих страстей!»
823
Шёл он поспешно на встречу с великим рапсодом:
«Только товарищ по горю услышит меня.
Пять долгих лет не беседовал я с мореходом,
Знаю, что духом Орфей был потвёрже кремня!»
Снова искал сын Эсона несчастий причину:
Дева Медея, руно иль жестокий Ээт:
Вспомнил внезапно скиталец Апсирта кончину:
«Может она стала главным источником бед?»
824
Грустная Эос воздела персты к небосклону,
Звонкие птицы запели на ветках дубрав,
Острая мысль не давала покоя Ясону:
«В чём и когда оказался я в жизни неправ?»
Гелиос ярко сиял за широкой спиною,
Стал источать аромат придорожный шалфей,
Вскоре увидел Ясон: под высокой сосною
С лирой сидел, напевая, печальный Орфей.
Песнь Орфея
825
«Без тебя мне не в радость красоты Эллады,
И общенье с людьми навевает тоску,
Не пою, Эвридика, теперь я рулады,
Рассыпаются чувства быльём по песку.
День печален, как ночь возле брега Кизика,
Где нас волны пригнали к жестокой беде,
Край любой мне немил, без тебя, Эвридика,
И гоним я ветрами, как лист по воде.
Замолчала кифара для белого света,
Не звучит ныне песнь твоего «соловья»,
