348
Странным мне кажется жрицы такой поведенье —
Действа девицы направлены против отца!
Голубь, она, Халкиопа… Ужель совпаденье
Или же это обман молодого гонца?»
В Фасис войдя, вспомнил Геру питомец Хирона[154]:
«Будешь украшен венком!» – не её ли слова?
Значит, Медея обманет властителя трона,
Кровью моей не окрасится в поле трава!»
349
Выйдя на берег, узрел с колоннадой строенье,
Рядом – царевны двуколку и пару коней,
Слышал отчётливо юноша сердцебиенье —
Вот и решится, что в жизни героя главней!
Смело вошёл он в обитель всесильной Гекаты,
Факельный свет ниспадал с потемневшей стены,
Очи Медеи сверкали, как медные латы,
Страсть и любовь были в девичьем взгляде видны.
350
«Юноша, нет лучшей жрицы на диком Кавказе,
И в волшебстве я сильней Гелиада-царя[155]!
Тело твоё сбережёт слой магической мази
С запахом горного воска[156] и цветом угря[157].
С чёрной овцой, что лежит у меня в колеснице,
Должен, герой, ты свершить ритуальный обряд —
В жертву её принесёшь Полуночной царице[158],
Будут быки пред тобою послушней телят!»
351
«Мне бы с Медеей-невестой и шкурой барана
В Йолк возвратиться сквозь бури, что шлёт Посейдон,
Свадьбу устроить под звуки кифар и тимпана,
И принародно Эсону вернуть царский трон!»
«Ты, эолид, не витаешь случайно в мечтаньях? —
Очи сверкают, как молнии в гуще дождя!»
«Вспомнил в реке о божественных предначертаньях…» —
Молвил в ответ он, с красавицы взор не сводя.
352
«Слушай внимательно, чтобы исполнить, как надо:
Выкопать яму придётся в твой рост глубиной,
В чёрном плаще будешь ты при свершенье обряда,
Вот он, надень, и последуй на берег за мной!»
Выйдя из храма, Ясон подошёл к колеснице,
Быстро овцу водрузил на могучий хребет,
Вспомнил опять эолид об Олимпа царице:
«Тяжесть Аргеи запомню на тысячу лет!»
353
«Этой овце горло вскроешь над ямой кинжалом,
Чтобы животного кровь истекла прямо в ров,
Тушу столкнёшь, и останется дело лишь в малом:
Факел зажечь и уйти, ужас свой поборов!
Будут собаки бежать по пятам за тобою,
Громко реветь за спиной станет грозный дракон,
Но не стремись ты готовиться к страшному бою,
Только вперёд взгляд направь, словно пёс-лисогон!
354
А возвратившись на судно, натри этой мазью
Тело до самых мизинцев на сильных ногах —
В этом кувшине, где буквы написаны вязью,
Есть твой успех и Ээта жестокого крах!
Станешь от мази волшебной ты крепче титана,
Не опасайся дыханья ужасных быков,
Только пойми, что не может тиран без обмана,
Он кровожаднее стаи свирепых волков…
355
Даст он тебе не пшеницу, а зубы дракона,
Будет ужасен такой небывалый посев —
Вырастут воины, видом страшней, чем Горгона,
Как и она, все проявят невиданный гнев!
Только подпрыгнут они над землёю упруго,
Камнем тяжёлым нарушь их сияющий строй,
Будут они убивать беспощадно друг друга,
Ты победителем станешь, прекрасный герой!»
356
Дева кувшин протянула к деснице Ясона,
Встретились руки, и вдруг пробежала искра,
Остановилось течение времени Крона,
И простояли б влюблённые тут до утра…
Первой очнулась Медея, печально вздыхая:
«Завтра, Ясон ты получишь златое руно,
Знаю, меня ждёт в Колхиде кончина лихая,
Только прошу: ты меня вспоминай всё равно!»
357
«Трудным, Медея, окажется день предстоящий,
Может случиться: не хватит на всё волшебства!
Бой будет завтра немало секретов таящий,
Если вернусь, то скажу непростые слова!»
Девушка спешно шагнула к своей колеснице,
Юноша слёзы узрел в золотистых очах…
«Как я мечтаю жениться на девственной жрице,
И вожделею о страстных любовных ночах!»
358
Крепко запомнил воитель её указанья,
Жертву Гекате принёс без испуга атлет:
«Выполню утром я все Гелиада заданья —
Пелий тогда будет в шкуру барана «одет»!»
Эос открыла врата золотой колеснице,
Смолкли цикады на склонах, запел соловей,
Тело намазал Ясон, дань воздав чаровнице,
Тронул на лире струну сладкозвучный Орфей:
359
Вышел «Арго» из залива,
Сея надежды в сердца…
Фасис узрит ныне диво —
Праведный бой храбреца.
Смело питомец Хирона
Явится прямо на луг,
Шлем заблестит, как корона,
Станет светлее вокруг!
Выпустит царь из пещеры
Пару свирепых быков,
Пышущих пламенем серы
И без тяжёлых оков!
Но не отступит воитель
Перед коварством царя,
Подвиг свершит победитель,
Верой в успех свой горя!
360
Только растаяли звуки кифары у леса,
Как прискакал к кораблю от Ээта гонец:
«Срочно идите, пришельцы, на поле Ареса,
Едет туда властелин, он покинул дворец!»
Вызвались вместе с героем пойти мореходы,
Но только дюжину взял предводитель с собой:
«Царь ненадёжен, как зыбь, мне сказали рапсоды!» —
Вымолвил юноша, глядя на свод голубой…
На поле Ареса
361
Малый отряд аргонавтов направился к полю,
Где предстояло Ясону вершить чудеса.
Намеревался тиран посмеяться там вволю,
Видя, как чудища рвут чужака телеса…
Но предводитель стремился к сражению смело,
Зная заранее битвы нечестной итог.
Силу богов ощущало геройское тело,
Юноша мчался вдоль брега, не чувствуя ног.
362
Съехались к полю тиран, царедворцы, прислуга,
Дети Ээта и гости из множества стран,
Двое рабов суетились у крупного плуга,
Западным ветром ласкался душистый шафран.
Издалека слышал юноша крик возбуждённый —
Жаждал кровавой забавы восточный народ
И предвкушал видеть то, как Ясон побеждённый
Будет растерзан зверьми у пещерных ворот.
363
Гулом тревожным был встречен посланник заморский,
Громче народа ревёл лишь в горах водопад!
Но не сбивался от этого шаг юниорский[159],
Страха Ясона не видел тиран-Гелиад!
А на холме под ветвями густого каштана
Дева взирала со страхом на каменный луг,
«Должен сегодня на поле быть твёрже титана
Смелый герой и душою возлюбленный друг!»
364
Стал эолид пред вратами, обитыми медью,
Медленно их открывали верзилы-рабы,
Турам явился Ясон замечательной «снедью»,
Вздулись, казалось, на спинах высоких горбы.
Изголодались быки после тягостной ночи,
Ярко сверкнул на рогах и копытах металл,
Из темноты посмотрели горящие очи,
Красная шерсть заблестела, как свежий сандал[160]!
365
Вырвались звери на волю под хохот Ээта,
В ужасе замер вокруг любопытный народ,
Стали быки, на мгновенье ослепнув от света,
Не унимался смеющийся царь-сумасброд!
Бросились с рёвом ужасным быки на Ясона,
Пламя из пастей коснулось некошеных трав,
Юноша быстро лишил эту пару разгона,
Головы мощных быков к небосводу задрав.
366
Звякнули громко копыта по кованым латам,
Но аргонавт для быков стал гранитной скалой:
«Мне за работу на поле Ээт платит златом —
Или вы пашете, иль ваши души долой!»
Поняли звери, воитель шутить не намерен —
