Эта атмосфера всегда немного пугала громовержца. Навевала странные мысли и воспоминания, почему-то всегда связанные с младшим.

Еще несколько шагов – и Тор в читальном зале. Огромное круглое помещение с узкими зарешеченными окнами, покрытые пылью стеллажи... В Асгарде всегда относились к книгам без уважения.

Бог Грома качает головой и, так и не найдя достойного объяснения своему появлению здесь, зачем-то толкает узкую дверь, ведущую в одно из хранилищ. И замирает, боясь шевельнуться, прервав ненароком действие, разворачивающееся перед глазами:

Локи сидит на холодном мраморном полу, поджав под себя босые ноги, а в его ладонях... распускается изумрудный цветок, мягко светящийся каким-то нездешним, чистым светом.

Тонкие губы проговаривают очередное заклинание – и сначала размытые контуры магического цветка обретают плотность. Разливается прозрачное сияние... А трикстер вдруг разводит ладони, оставляя цветок висеть в воздухе, щелкает пальцами, тихо и отрывисто проговаривая незнакомые слова. И комнату заливает какой-то потусторонний свет, а в воздухе повисают десятки этих нежных, полупрозрачных цветов...

Бог Безумия медленно поднимается на ноги и осторожно прикасается к тонким лепесткам. Ласкает кончиками пальцев... На бледном лице появляется грустная, какая-то добрая улыбка.

И в этот самый момент Тор неловко задевает плечом книжную полку и на пол с грохотом и шелестом летят запыленные фолианты, свитки, стопки каких-то документов...

Трикстер испуганно дергается, хрупкую фигуру окутывает зеленоватое заполошное сияние...

– Стой! – Бог Грома капитулирующе поднимает руки, – это я. Я случайно...

– Бывает... – почему-то совсем не язвительно выговаривает Локи и присаживается на корточки у рассыпанных книг, – ты можешь идти, Тор. Я разберу это. Давно хотел заняться мидгардской историей.

– Красивые цветы, – зачем-то говорит Бог Грома садясь рядом, – зачем ты их сделал?

И Лофт криво усмехается, поднимая странного виду книгу, обожженную по краям:

– Это мой подарок.

– Кому? – удивленно спрашивает Тор, вертя в пальцах очень ветхий на вид, пожелтевший свиток.

– У меня День Рождения, – дергает плечом трикстер, бережно вынимая свиток из рук старшего, – не трогай это, ему почти три тысячи лет.

Бог Грома безропотно отдает бесполезный, на его взгляд, сверток, и закусывает губу: про День Рождения брата он так и не вспомнил.

– Почему же тогда не подготавливают празднество? – недоумевающе спрашивает он.

– Ты же прекрасно знаешь... – морщится маг, – я не люблю всего этого. Да и... Кто придет, подумай сам? Ты же знаешь, как ко мне относятся. Так что... Если хочешь, присоединяйся ко мне сейчас – это официальное приглашение, – Локи поднимает уголок рта в улыбке. – Обещаю, твои друзья не узнают, что ты был в библиотеке со мной, – добавляет он и с затаенной надеждой смотрит на громовержца. И Тор с неприятным чувством понимает, что именно этого, он и боялся. Что они узнают...

– Мне плевать, что кто-то узнает, – с раздражением на себя проговаривает Бог Грома, – с чего ты вообще взял, что я этого боюсь?

– Я просто сказал, – пожимает плечами Локи, – так останешься? Я мог бы показать тебе... что-нибудь.

И Тору становится неимоверно стыдно. Он вдруг представляет себя на месте младшего. Чтобы вот так сидеть в полутемной библиотеке и спокойно рассуждать о том, что окружающие практически ненавидят его...

– Конечно, – громовержец кладет руку на худое плечо брата. – Я останусь.

– Спасибо, – трикстер проводит рукой над горой книг, возвращая их на полки.

– Я не знал, что ты так умеешь, – удивленно выговаривает Бог Грома, – это тяжело?

– При определенной тренировке – нет, – трикстер ловит проплывающий мимо цветок и начинает расправлять лепестки. И от прикосновений тонких пальцев – они становятся материальными. Несколько секунд – и в руках мага живой, полураспустившийся изумрудный лотос с тремя белыми лепестками в центре...

Тор осторожно забирает у младшего цветок и недоверчиво дотрагивается до бархатистой поверхности. И вздрагивает. Ему почему-то кажется, что на ощупь, кожа младшего почти такая же... Мягкая и гладкая...

– Дай руку, – неожиданно даже для самого себя просит Тор.

– Зачем? – в полумраке плохо видно, но Богу Грома кажется, что на щеках у брата выступил румянец.

– Дай, – громовержец протягивает руку. – Пожалуйста.

И Локи, чуть помедлив, вкладывает свою ладонь в ладонь старшего. Именно вкладывает. Неуверенно, будто боясь, что в любой момент его оттолкнут.

А Бог Грома проводит пальцами по холодному запястью, касается маленького шрама...

– Что ты делаешь? – хрипловато спрашивает Локи, впрочем, не пытаясь отдернуть руку или вообще как-то шевельнуться.

– Мне показалось, – Тор сглатывает, не совсем понимая, зачем все это говорит, – что...

– Не надо, – трикстер сжимает пальцы, – не говори ничего. Испортишь...

И Бог Грома кивает. Любые слова сейчас кажутся лишними. Странная ситуация, странное место... Буквально полчаса назад, он и не подумал бы, что будет держать младшего за руку и сдерживать желание прикоснуться губами к тонкому запястью...

А Локи шепчет вдруг:

– Если бы братьев можно было выбирать, я бы все равно выбрал тебя. Спасибо, Тор...

– Ну, что ты, как маленький, в самом деле... – растерянно выговаривает Бог Грома, обнимая мага за плечи, – я тоже рад, что ты мой брат.

– У меня никогда не было такого Дня Рождения... – в голосе брата какие-то странные нотки. Почти горькие...

Тор заглядывает в лицо младшего и с удивлением отмечает про себя, что впервые так близко к младшему, если не считать тренировок.

Зеленые глубокие глаза вблизи кажутся еще красивей. Слишком широкий зрачок, узорчатая радужка... и тонкий черный ободок.

И Бог Грома с отвращением думает, о том, что всего лишь вчера вечером он снова молча наблюдал, как Фандрал издевался над трикстером. И эти глаза были наполнены таким ядом и злобой, что становилось страшно. А сейчас...

– Ты прости меня... – хрипло выговаривает громовержец, не узнавая своего голоса, – я не знаю, что подарить...