И вдруг... Будто нитка света протягивается откуда-то издали. И знакомое прикосновение... даже нет... Просто чувство, что рядом брат. Ощущение безопасности...

– Тор? – неуверенно шепчет маг, осторожно идя по подсвеченному пути.

В ответ – молчание. Но присутствие брата становится ощутимее... Ярче. И трикстер чувствует, как пустоту в груди заполняет странное чувство... Благодарность? Благоговение?

Локи закусывает губу, чувствуя, как по телу катится волна возбуждения. Не вовремя... но присутствие брата настолько явственное, настолько близкое...

Трикстер на ходу поводит ладонью над свечением, чуть прикрывая глаза. От сияния идет сила. Такое Бог Безумия чувствовал лишь однажды – дотронувшись до молота брата.

Все становится на свои места...

– Зачем? – вслух спрашивает маг у пустоты, – Тор, неужели ради меня ты пошел на это?

Продать бессмертие за мертвого брата... Когда-то Локи уже проворачивал подобное, за что поплатился сейчас... Но он-то остался при своей вечности, а вот Тор...

Горло пережимает спазмом. Чувства, клубящиеся в груди, не расшифровываются, не поддаются осознанию...

– Насколько же сильно ты меня любишь, брат?! – выговаривает Локи, снова обращаясь к пустоте, – что еще ты сделал ради меня?

Он вернет старшему то, что невольно отнял. Локи сжимает кулаки, царапая ладони ногтями. Он вернет...

Окровавленные ступни оскальзываются на острых камнях... Ноги подгибаются от усталости, запинаясь о любое, даже самое ничтожное препятствие. А Локи только кривит губы в вымученной, непонятно для кого показываемой, улыбке. Хотя, скорее всего, он смеется над собой... Плевать. Так легче. Наверное...

В висках набатом стучит кровь, изуродованная спина горит огнем, будто по ней водят зажженным факелом... И трикстеру кажется, что это просто очередная пытка. Что невидимый мучитель просто ждет, когда он упадет без сил, чтобы... Нет-нет-нет... Нет! Локи закусывает губу, впиваясь зубами в тонкую кожу, разрывая ее до крови... Он не остановится. Он должен идти...

Вспышка – и все пространство вокруг заливает холодным красноватым светом, настолько ярким, что трикстер падает на колени, закрывая ладонями лицо...

– Локи, сын Лафея! – окликает его насмешливый женский голос, – стоит передо мной на коленях. В нашу прошлую встречу ты был не так учтив...

Бог Безумия вздрагивает и резко встает на ноги, стискивая зубы. И только потом открывает глаза.

Свет померк и теперь огромная пустошь, усеянная острыми осколками гранита, утопает в ровном сером сумраке. А на камне, ровно напротив мага, сидит женщина, в переливающемся сером облачении. Иначе ее одежду назвать нельзя... Высокий воротник закрывает стройную шею, а черные длинные волосы волнами лежат на плечах.

Локи гордо вскидывает подбородок, стараясь не морщиться от пронизывающей с ног до головы боли.

– Решил уйти просто так? – Хель закидывает ногу на ногу и окидывает трикстера пронизывающим взглядом. – Не выплатив долга?

– Я ничего не должен тебе, – Локи выдавливает из себя самую издевательскую улыбку, на которую способен.

– Мне заплатили за тебя. Хорошо заплатили... – в ладони у богини появляется светящийся белым светом шар, – но ведь только я решаю, на каких основаниях отпускать моих... гостей. Как и ты когда-то предложил свои условия, я предлагаю свои.

Трикстер обреченно прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться и найти выход из сложившейся ситуации.

А Хель, зло улыбаясь, продолжает:

– Ты ведь любишь своего брата, верно? Так любишь, что готов за него на все... Так не похоже на обычного Локи. Мне нравится. Представь себе человека, который помнит, что мог любить. Помнит, как любил... Но больше не может испытывать этого чувства. А теперь возведи его в ранг бога и помножь его жизнь на бесконечность... Оставь эту память с ним и отними чувства. И дай ему силу вдвойне большую, чем была.

– Хочешь сделать меня зверем? – маг чувствует, как на лбу скапливаются холодные капли испарины. И в отместку за слабость, впивается ногтями в ссадину на ладони.

– Я лишь хочу, чтобы ты исполнил свое предназначение. Мир падет, утопая в крови. А останки некогда былого величия – сгорят в очистительном, всепожирающем пламени Рагнарека.

– Ты глупа, – трикстер дергает уголком рта, обозначая высокомерную ухмылку, – еще не сбылось ни одно пророчество, предвещающее конец света. Бальдр жив и благополучно заливается вином на своих ежедневных пирах.

Хель обнажает в улыбке ровные белые зубы с выступающими клыками:

– Пока жив. Но это поправимо. Кому как не тебе знать, что жизнь очень хрупка...

– С чего ты взяла, что я добровольно выполню все это? – Локи судорожно соображает, ища смысл во всем этом безумии. Впервые в жизни Бог Лжи чувствует себя обманутым.

– Добровольно? О, нет... – улыбка на лице Владычицы Смерти становится шире, – ты ведь видел на своем теле татуировки? Это мои знаки... Они подавляют любое сопротивление. Мне пришлось дорого заплатить, чтобы выбить их на твоей коже... Настолько дорого, что мое время скоро истечет. И я не желаю тратить то, что осталось на глупые разговоры с лживым предателем. Но уверяю тебя, что после всего, когда ты осознаешь, сколько жизней ты отобрал, увидишь деяния рук своих, когда твои чувства вернутся – ты будешь жалеть, что твой брат вытащил тебя отсюда. Ты будешь молить о смерти, но она не придет... Локи, Сын Лафея.

***

Холод. Всеобъемлющий, вымораживающий мысли... Темный, будто живой... Он вгрызается в плоть, выпивает последние крохи тепла... Во мраке – это страшно вдвойне.

Локи пробует пошевелить хотя бы пальцем, двинуться... И как ни странно – это получается. Трикстер ощущает под ладонью ледяной камень, его шершавую, царапающую кожу поверхность... Оттолкнуться обеими руками – и подняться на ноги.

Не так уж и сложно.

Бог Безумия проводит по лицу ладонью – и вдруг понимает, что просто стоит с закрытыми глазами. Разлепляет склеившиеся от слез ресницы... От слез?! Маг удивленно дотрагивается до мокрых дорожек на щеках.

По какому поводу он мог плакать? Трикстер сжимает пальцами виски и вдруг... чувствует, как кожу буквально покалывает от переполняющей магии...

Короткое заклинание – и он видит теперь все. Взгляд проникает сквозь камень, лед... И натыкается на настороженную фигуру, прижавшуюся к скале. Йотун явно что-то чувствует, его тело напряжено...

Легкое движение руки – и камень, загораживающий йотунхеймского воина от мага, рассыпается в пыль. А Локи, с непонятной даже ему самому злобой, улыбается своему первому врагу.