— Стой! — но крик Варика пришёлся в глухие уши, и он ринулся наперехват брата.

Немиок вышел между двух дымящихся блокгаузов и прицелился в спину зеленокожего. Тот был уже ранен, где-то потерял руку и принял не один выстрел. Зверь рвался к добыче, которую Злобный Десантник не видел и видеть не хотел. Он застрелил орка, взрыв снарядов разорвал спину до костей. Когда зеленокожий упал, Немиок увидел в перемазанном кровью визоре двух женщин, которых узнал. Он убрал палец со спускового крючка, но было уже поздно.

Бетениэль мертва. Глаза широко открыты, и она лежит на спине в растущей луже крови. Её задел лишь осколок, но этого оказалось достаточно для смертельной раны. Афина держала послушницу в руках, шепча молитву.

— Святая Катерина, молю тебя, приведи сию верную воительницу к Императору. Защити её душу в путешествии к Золотому Трону…

Афина не плакала. Её решимость была тверда как мрамор. Сестра плотнее сжала оружие Колбера и встала. Не чувствуя ни страха, ни сомнений, она направилась к гиганту в чёрно-жёлтой броне.

— Ты — позор аквилы, — сплюнула Афина, вскидывая лазпистолет.

Выстрел был почти в упор, но Немиок только крякнул и пошатнулся. Он сорвал шлем, забыв о битве вокруг. На лице под ним застыла маска чистой ненависти.

— За это проявление силы я позволю тебе увидеть моё лицо перед казнью, — зарычал Злобный Десантник, выпустив из рук повисший на ремне болтер, и обнажил клинок. — Будет действительно больно.

От удара в неприкрытую челюсть Немиок потерял равновесие, а выпавшая из руки спата вонзилась в землю.

— Ты и так опозорился.

Немиок выглядел так, словно собирался потянуться за другим оружием, но замер, когда его брат покачал головой.

— Нет чести в хладнокровном убийстве невинных, — Варик повернулся к Афине. — Убирайся. В зоне боевых действий не место для сестры милосердия. Останься в живых и принеси хоть какую-то пользу, — он забрал пистолет и раздавил его. — Я не стану сдерживаться, если ты ещё раз прицелишься в моих братьев.

Она кивнула, поняв, чем ради её жизни пожертвовал Варик.

Афина бросилась к Бетениэль. Их нашла другая группа беженцев и помогла положить тело в полугусеничный транспорт Имперской Гвардии. Они поехали на юг, прочь от орков и гряды Дьявола. На окраине лагеря всё ещё кишели спускающиеся с гор зеленокожие.

Сестра не знала, что заставило Варика вмешаться. Возможно в космодесантниках было больше сострадания, чем она полагала. Неважно. Сострадание не принесёт победу. Это сможет сделать только Яррик.

Наверху вновь начался обстрел, унося мысли и прижимая орков к земле. Пройдёт несколько часов, прежде чем закончится битва. Погибнут ещё многие гражданские. Лишь немногие познают избавление Императора.

Варик держал брата на виду, пока не удостоверился, что его гнев утих.

— Ты об этом пожалеешь, — сказал Немиок.

— Ты зашёл слишком далеко.

Раздался частый стук тяжёлых двигателей, и они посмотрели на небо, чтобы увидеть, как вдали заходит на посадку эскадрилья десантно-штурмовых кораблей.

— А вот теперь будут проблемы… — прошептал Варик.

Зелёные как лес корабли украшала голова рычащего огненного дракона. Они принадлежали Саламандрам.

Виньяр сорвал перчатку, откинувшись на троне в казармах Злобных Десантников — сумрачном железобетонном здании, обустроенном с аскетизмом, который и следовало ожидать от ордена пуритан. Капитан держал знамёна и трофеи при себе. Они были единственным, что украшало пустую комнату кроме широкого стола-стратегиума, на котором были разложены груды карт и инфопланшетов.

Один из них, доклад об обстреле Избавления Императора, и просматривал капитан, не считая нужным смотреть на безмолвно стоявших рядом воителей.

— Сколько погибло людей?

— Примерно четыре тысячи, сэр.

— А орки?

— Полностью истреблены.

Виньяр положил планшет и улыбнулся двум воинам.

— Приемлемые потери.

— Также серьёзно повреждены здания.

— Не важно, — отмахнулся капитан. — Зеленокожие бегут, Злобные Десантники торжествуют.

— А что штаб Армагеддона? Я слышал они собирались наложить на нас санкции.

Виньяр презрительно расхохотался.

— Брат Варик, Дестриеру напомнили о его месте и цели в этой войне. С его стороны больше не будет проблем.

Воины задержались, отчего капитан спросил, — Что-то ещё?

Варик ожидал обличающего рассказа Немиока о произошедшем с сестрой Афиной, но ответ удивил его.

— Нет, сэр, — прохрипел он сквозь сжатые зубы.

— Тогда можете идти.

Воины отдали честь, повернулись и вышли.

Виньяр рассматривал карты на стратегиуме, планируя следующую атаку, когда услышал, как открылась дверь казармы.

— Передумал, Немиок? — спросил капитан, поднимая взгляд, но увидел другого. Виньяр оскалился. — Ты.

Перед ним стоял воин с кожей цвета оникса, облачённый в зелёный как лес доспех. С широких плеч свисал чешуйчатый плащ, закреплённый под позолоченными наплечниками. Броню украшали драконы и пламя, молоты и наковальни. А голос был глубоким как сама бездна.

— Я разговаривал с полковником Дестриером, — сказал воин, — а также стал свидетелем применения излишней силы в Избавлении Императора и узнал о гибели гражданских.

— На любой войне есть побочный ущерб, — возразил Виньяр. — Если бы я не действовал так решительно, то по лагерю бы всё ещё носились орки. Вдобавок трусы недостойны пощады.

Воин в зелёном доспехе снял со спины громовой молот и обрушил его на стол, круша инфопланшеты и разрывая карты. Затем он заговорил, отстёгивая кобуру.

— Виньяр, ты неправильно понял цель моего визита, — глаза воителя вспыхнули багровым огнём. — Дискуссии не будет, — он покосился на снятые Злобным Десантником перчатки. — Надень. Я хочу, чтобы это было честно.

Капитан задохнулся от злости, но всё равно потянулся за перчатками, — О чём ты говоришь, Ту’шан?

— О преступлении и наказании, — ответил великий магистр Саламандр. Он с хрустом покачал головой, разминая шею.

— Я дам тебе один совет, — добавил он, сжимая и разжимая кулаки. — Не тянись за оружием.

Затем Ту’шан закрыл дверь казармы.

Не переведено.

Нельзя было сказать, что он пробудился — это значило бы, что его прошлое состояние было чем-то таким простым и человеческим как сон, это значило бы, что он открыл глаза. Это не было правдой. Он не спал в смертном смысле этого слова уже целые века, а в коме, вызванной анабиозной мембраной, не было ничего мирного. Это была не восстановительная дрёма. Это был последний бой против смерти.

Нельзя было сказать и того, что он открыл глаза. Хотя он внезапно начал видеть, он не знал, что у него до сих пор есть глаза.

У него было тело. Это он знал также наверняка, как и то, что существовали звёзды. Теперь оно было чуждым ему, слабым, разбитым. Он понял, осознал постепенно возвращающимся полным сознанием, что заключён в чём-то являющемся одновременно новым телом и гробом. Когда он полностью очнулся, то ощутил резкий укол чувства благодарности и потери. Он просил об этом, и его желание исполнилось. Но ценой всей плоти.

Он знал, что так и произойдет, и теперь привыкал к реальности своего нового бытия.

— Ты с нами, брат Нитхигг? — спросил Волос. Взор брата обрёл ясность. Первым он увидел своего старого друга. Волос выглядел другим. На его броне были новые отметины: сержант стал капитаном официально, а не только по положению. Его левый наплечник украшал новый почётный герб. Аквила, обрамлённая драконьим пламенем. Нитхигг задумался, сколько же он пролежал в коме?

Волос казался меньше. Это было странно. Раньше он возвышался над всеми остальными Чёрными Драконами роты, но теперь смотрел на него снизу вверх. Спустя мгновение Нитхигг понял, что изменилась лишь его перспектива.