Нимрод бросился к металлическим стульям и принялся искать выбитый пистолет, чувствуя тошнотворную боль в животе. Он не видел его. Он никак не мог нащупать его, отчаянно широко вытянув руки и пальцы. От пистолета сейчас было столько же пользы, как если бы его вообще не было.

“Валькирию” снова встряхнуло.

Имперец споткнулся и наполовину выкатился в проход между сидениями, прерывисто замигали красные решётчатые огни вокруг задней рампы "Валькирии".

Стоявший на коленях и опиравшийся на руки лейтенант посмотрел на штурмовика, который опять прицелился в столь уязвимую мишень.

Судя по наручному хронометру, предатель меньше чем за минуту перебил отделение элитных тренированных солдат, прикончил пилота, почти убил Тремейна и эффектно оборвал тайное задание.

Нимрод задумался о том, кто подослал к нему убийцу — правда, в данный момент вовсе не это было главной проблемой. Чья-то личная месть или лейтенант и штурмовик всего лишь пешки в регициде неизвестных игроков?

Появившийся словно из ниоткуда Курн снова набросился на предателя и схватил дезертира сзади удушливым захватом. Тряска и борьба отбросили их к корме.

Принимая во внимание размер и силу огрина, убийца держался хорошо. Они дрались без оружия, впрочем, для Курна это и не имело значения. Пара его апперкотов была сопоставима с ударом кувалдой.

Огрин обладал преимуществом в весе, грубой силе и жестокости, но предатель оставался более ловким и гибким, даже после ударов бывшего гангстера.

Тем не менее, исход боя для Тремейна был очевиден.

И тут произошло невероятное.

Всё случилось настолько быстро, что лейтенант не до конца понял, что же произошло. В то мгновение, когда Курн собирался в очередной раз ударить предателя в живот, штурмовик контратаковал и со всей силы врезал огрину ногой в ботинке по лодыжке. Телохранитель упал у самого края закрытой рампы. Теперь уже убийца возвышался над ним и если Курн не будет осторожен, то его долг перед Тремейном и Богом-Императором окажется на грани провала.

Казалось, что время застыло, и секунда растянулась на целую вечность. Нимрод в ужасе смотрел на нацеленный в голову огрина хеллган. В ушах имперца стучал пульс. Предатель изменил мнение о том, кто представляет наибольшую угрозу. Теперь он считал самым опасным Курна. После смерти телохранителя, с лейтенантом можно будет уже не спешить. Время отпрыгнуло назад во временном вакууме, и пришла очередь Нимрода форсировать события.

Он был ранен и безоружен. Придётся разыграть новый гамбит.

Спотыкаясь, он двинулся на корму “Валькирии” к штурмовику.

Обхватил рукой переборку и приготовился держаться изо всех сил. Он не сомневался, что где-то на борту есть комплект гравишютов, но для их поиска не осталось времени. Следует действовать без колебаний.

Тремейн ударил ладонью по рычагу. Над головой замигала красная сигнальная лампа, в такт с ней загудели клаксоны. Раздался дрожащий лязг, и мир вокруг Нимрода пришёл в смятение. Убийцу подбросило.

Порывы ветра в отсеке завывали всё сильнее. Курн и предатель покатились по полу к увеличивавшемуся выходу, где открывалась рампа. Внизу всего в нескольких метрах проносились верхушки деревьев.

Ветер превратился в ревущую бурю, которая рассекала пассажирский отсек ужасными когтями и пыталась схватить всех, кто в нём ещё остался — и живых и мёртвых — и вышвырнуть вон.

Тело сержанта Кифера упало рядом с лейтенантом, подпрыгнуло перед вцепившимся в развевавшиеся стропы огрином и врезалось в штурмовика.

Тот попытался за что-нибудь ухватиться, но безуспешно. Отшвырнув хеллган, он отчаянно вцепился в чёрные ремни безопасности на груди.

И затем убийца исчез, вылетел в открытую рампу и погиб в реактивной струе “Валькирии”.

Тремейн снова оказался в безопасности, но ненадолго.

Раздался дребезжащий лязг — это опущенная аппарель задела что-то под стремительно несущимся штурмовым кораблём.

Транспорт забился в конвульсиях, Нимрод врезался в потолок кабины, а затем отлетел назад и хорошенько приложился о переборку. Он изо всех сил старался удержаться за балку. Для второго пилота это оказалось уже слишком.

Завывая, как баньши, корабль нырнул в лесной полог и разбился.

Горе. Вина. Гнев. Ненависть.

Стремительный вихрь эмоций из физической боли и психического смятения водоворотом засасывал его в чёрные глубины забвения.

Разум оторвали от тела и швырнули сквозь застывшую пелену пустоты — течение времени там не значило ничего — к удушливому миру внизу, в…

… тёмно-зелёные дебри джунглей.

Кастелян в великолепной силовой броне Храмовников стоял на поваленном стволе дерева в центре заросшей саговником поляны, огонь ксеносов рассекал липкий воздух вокруг храброго воина.

И брат Ансгар узнал рыцаря — это был кастелян Герхард, воодушевляющий свою батальную роту, которая составляла треть ударных сил Солемнского крестового похода.

Мало кто из воинов роты уцелел. Когда-то рядом с кастеляном сражалось больше шестидесяти боевых братьев — сейчас Ансгар видел только семерых.

Возле Герхарда бился знаменосец роты, брат Пелька. Чёрный крест Храмовников дополняла геральдика кастеляна, её было плохо видно среди складок ткани, потому что пробитый выстрелами и опалённый флаг повис на древке в душном воздухе.

Также там был брат из апотекариона, его белая броня ослепительно сияла в лучах подёрнутого дымкой тёмно-медного солнечного света. Они проникали сквозь листву высоких деревьев, которые образовывали полог, похожий на свод собора.

Остальная рота была представлена четырьмя простыми боевыми братьями. У каждого на чёрных доспехах был белый равносторонний крест, скрупулёзно нанесённые письмена священных писаний и колыхавшиеся полоски пергамента печатей чистоты.

Прежде чем Ансгар услышал слова кастеляна, он понял, что седой рыцарь сплачивает воинов вокруг ротного знамени, чтобы они объединённые верой в Императора дали последний бой.

И затем сквозь резкий треск лазерного огня и урчащий рёв болтов Храмовник услышал голос кастеляна, как если бы передатчик его шлема неожиданно переключился на боевую частоту роты.

— Воины Адептус Астартес — вот истинное воплощение страха! — проревел Герхард, его слова звучали столь же отчётливо, как тревожный сигнал на мостике “Божественной Ярости” перед неминуемым столкновением. — Разве не сказал наш благородный предок Рогал Дорн, что сто космических десантников стоят тысячи любых иных верных Империуму солдат?

Пока кастелян обращался к своим воинам, на него набросилась ватага обезумевших татуированных орков. Он невозмутимо выстрелил из плазменного пистолета в левой руке. Из оружия вырвался ревущий сверкающий шар расплавленной энергии. Рука рыцаря была тверда. Прямо в центре толпы вспыхнул плазменный взрыв, забрызгав тесно бегущих зелёнокожих жидким огнём, который сразу же стал пожирать их плоть и поглощать крепкие кости.

— Нам не о чем сожалеть, — продолжал Храмовник. — Нам не нужно задумываться стоит ли наша жертва смерти или нет. Мерзкие зелёнокожие увидят, что дорого заплатят за нашу гибель. Заплатят своими трупами. И разве есть что-то благороднее, чем погибнуть на службе Взошедшего на Трон Земли?

Казалось, что хлынувшим на поляну оркам нет числа. Было только вопросом времени — которого осталось так мало — когда зелёнокожие сомнут рыцарей.

Голос Герхарда стал таким же громким, как и шум боя:

— И им не будет пощады, потому что мы пожнём ужасную месть, как и наши братья, что придут после нас и снимут жатву головами инопланетных вожаков. За Императора, за примарха, за лорда Сигизмунда и за Солемн!

Ансгар мчался к упавшему дереву и слышал, как воины кастеляна выкрикивали боевой клич Чёрных Храмовников.

— Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Но чемпион услышал и кое-что ещё: ракетный залп и субзвуковая волна потрясли его тело, несмотря на силовую броню. Он увидел, как стоявший впереди Герхард спрыгнул со своей импровизированной трибуны, укрываясь от града разрывных боеголовок, которые обрушились на позиции рыцарей. Похожие на зелёные молнии вспышки осветили поляну, а воздух заполнил дым ископаемого топлива.