Вожак стал ещё механизированнее, чем прежде. Если до меканизации он носил тяжёлую броню, то теперь чудовищный полководец ксеносов превратился в настоящего киборка. Его аугметика включала полностью бионическую правую руку, которая заканчивалась новыми режущими клешнями; две поршневые ноги и треснутые линзы глазного импланта.

Но самым ужасным оказалось то, что среди некоторых модификаций мелькали отличительный чёрно-белый керамит и пласталевые пластины, снятые с силовой брони боевых братьев батальной роты Герхарда. На наплечнике даже виднелась красная спираль доспеха Кольбера.

Лицезрение такого кощунства наполнило чемпиона безумным гневом, но ослабевшее тело не смогло превратить ярость в праведную карающую месть.

Вожака — который по праву должен быть мёртв — восстановили с использованием частей, награбленных у доблестно погибших Чёрных Храмовников.

Вожак племени Кровавого Шрама. Главная цель их последнего крестового похода. Бич Солемна.

Моркрулл Гримскар.

Нимрод Тремейн в немом изумлении уставился на дверь хранилища. За его спиной перешёптывались охотники на орков. Шкуродёры крепко сжимали лазганы и остальное оружие, наблюдали за дальним концом порытого копотью коридора и высматривали малейшие признаки врага. Но лейтенанта КГА не волновало, что они делали и что они о нём думали. Приз, ради которого он преодолел зелёный ад джунглей, наконец-то оказался в пределах досягаемости.

Откуда-то издалека доносилось странное эхо перестрелки и гортанные крики зелёнокожих. Иногда с потолка сыпались пыль и пепел, здание дрожало. По ощущениям и звукам происходящее напоминало орбитальную бомбардировку. Имперцы переводили взгляды с трясущегося потолка на противоположный конец коридора, но и Тремейну с сержантом они уделяли не меньше внимания. Только адъютант Бориско, Эрц не сводил глаз с ауспика в руке. Крут неподвижно сидел в хвосте отряда, крепко прижав к плечу приклад винтовки.

Они находились в заброшенном восточном крыле базы, повсюду вокруг виднелись явные и разорительные повреждения после пожара. Взвод собрался в пустой квадратной комнате в конце главного коридора, из которого сводчатые проходы, исписанные текстами и кадукальными спиралями магосов-генеторов, вели в остальные выгоревшие медицинские отсеки, экспериментальные лаборатории и в закрытую тестовую лабораторию.

Но шагавший первым Тремейн не обращал ни на что внимания, видимо у него была карта в хроне на запястье, который он использовал как обычный инфопланшет. За этой массивной круглой дверью хранилища лежало именно то, зачем он сюда пришёл.

Адамантовая дверь слегка оплавилась от огня, бушевавшего в блоке, но отпирающие механизмы, похоже, не пострадали. Виднелись признаки, что захватчики изо всех сил старались её открыть: неровные шрамы от лазерных разрядов и большие опалины свидетельствовали о различных методах зелёнокожих, желавших пробиться внутрь. Они оказались безрезультатными. В конечном счёте, хранилище было построено, чтобы выдержать всё кроме прямого обстрела линкора с низкой орбиты.

Был только один способ отпереть дверь. Справа от огромного портала виднелась кадукальная спираль генеторов — изображение оплетающей посох змеи и двойной спирали — на встроенном вращавшемся диске.

— Итак, это оно? — спросил Бориско. — За этим мы сюда шли?

— Да, оно находится за этой дверью, — подтвердил Тремейн.

— Тогда ещё один вопрос, — ухмыльнулся сержант. — Как вы собираетесь войти, если зелёнокожие не смогли?

— С помощью ключа.

Фуражка по-прежнему крепко сидела на перевязанной голове Нимрода. Он снял её и вытер значок КГА от грязи и пыли джунглей. Вытащив из него булавку, лейтенант поднёс значок к кадукальной спирали, пропустив между блестящими кристаллическими глазами двойных змей, обвивавших посох.

Раздался характерный щелчок, сопровождаемый тихим шипением сжатого воздуха, и символ генеторов выскользнул из стены на конце цилиндрической механической пластины. Тремейн позволил себе маленький облегчённый выдох. Насколько он понимал, Зефиру пришлось на многое пойти ради этого кусочка технологий.

На пластине размещалась терминальная консоль с клавишами с цифрами и готическими буквами, которые использовал Империум Человечества.

— Это можно назвать ключом, — согласился Бориско.

— О, это — не ключ, — поправил его Нимрод. — Настоящий ключ — код доступа, который раскроет тайны герметично запечатанного хранилища.

Рядом с открывавшим дверь лейтенантом Павле неожиданно понял, что их позиция станет гораздо уязвимее, чем раньше.

— Необходимо принять все меры предосторожности, — рявкнул он. — Вандеркамп. Возьми Кобурга и удостоверься, что сюда никто не пройдёт.

— Пошли крута, — грубо перебил его Тремейн.

— Что? — сержант не любил отменять свои приказы.

— Ты слышал меня, сержант.

Появившееся на покрытом шрамами лице выражение сделало Бориско ещё уродливее.

— Крут. — Наёмник-ксенос повернул голову и уставился на Павле молочно-белыми глазами. — Пойдёшь с Вандеркампом.

После неловких колебаний рядовой и следопыт покинули прихожую по коридору.

Нимрод повернулся к панели управления. Пальцы заметались над пружинившими клавишами, лейтенант ввёл код, ради которого погибли тридцать агентов. Оставалось только надеяться, что он сработает.

В течение нескольких томительных секунд ничего не происходило. Сердце выбивало барабанную дробь о рёбра.

Раздался щелчок, тренькающее жужжание активированных сервомеханизмов петель, шипение выходящего холодного воздуха и массивная дверь открылась. Криогенный туман заструился по ступенькам и опалённому полу вестибюля.

Лейтенант остановился перед входом в хранилище, словно собирался предстать перед самим Золотым Троном Терры. Затем, глубоко вздохнув, он вошёл внутрь.

Перед ним среди кружившихся льдисто-синих туманов герметично запечатанного хранилища предстал ряд стазисных контейнеров: сверкающие цилиндры из нержавеющей стали с кадукальной спиралью, которая пересекала полумесяцы, предупреждающие о биологически опасных материалах, с трафаретными справочными кодами. Наследство, оставленное магосами-генеторами.

Тремейн задрожал, но вовсе не от отрицательной температуры в хранилище. Он дрожал от волнительного ожидания.

Лейтенант просматривали ряды пронумерованных цилиндров. И он увидел то, что так долго искал. Приз, ради которого он рисковал жизнью и жизнями охотников на орков. Приз, который уже стоил жизни его телохранителю Курну, отделению штурмовиков, пилотам “Валькирии” и нескольким тем же самым шкуродёрам.

Это были канистры, отмеченные такими же кодами и универсальным символом биологической опасности. Код гласил: Г-363.

Гибридный патологический возбудитель 363.

В полном молчании объединённый отряд Храмовников и Реликторов продвигался сквозь душные болезненные джунгли. Чтобы сохранить сосредоточенность Вольфрам повторял покаянные молитвы Императору, прося Его о наставничестве и защите в неизбежно приближавшейся битве. И одному только Императору было ведомо, о чём думал Оберон Эврис, пока капитан и остальные Реликторы продирались сквозь гниющий тропический лес.

Джунгли выглядели всё хуже, деревья и остальная растительность становились всё уродливее и болезненнее. Бледные эпифиты свисали с ветвей подобно кораллам. Среди вонючей мульчи лесной почвы виднелись необычные мясистые чёрные клубни. Кора деревьев, которые росли на мокрой заражённой земле, потрескалась и отслаивалась, сползая, словно больная кожа. С согнувшихся ветвей свисали похожие на сушёные грибы, поражённые язвами отростки.

Капеллан не мог не прокомментировать увиденное. — Это проклятое варпом место, насквозь пропитанное порчей — оскорбление замыслов Императора для Армагеддона и Его Империума.

— Оно объявлено purgatus. Так приказала Инквизиция, — ответил капитан. — Экваториальные джунгли видели невероятно тяжёлые сражения во время вторжения на планету последователей Кровавого Бога. Порча поразила это место и её не смогли изгнать, несмотря на работу лучших экзорцистов Министорума.