Внезапно всё стало очень ясно и недвусмысленно, и Мэтр осознал, что восстание с самого начала не казалось ему правильным. Он обманывал себя, что липкий ужас в сердце был вызван только тем, что война разрывала Сегментум на части, но теперь он понял, что причина страха была гораздо проще: восстание было неправильным.

— Капитан? — спросил Шайдан, который видел, как на лице Мэтра постепенно проступает ярость.

— Библиарий, ты поможешь отразить абордажную партию. Однако знай, что если ты или сержант Аудин захочешь предотвратить мятеж, то тебе нужно вернуться на мостик меньше чем через десять минут, чтобы совершить свой.

— Капитан, вы проинформируете магистра Неотеру, прежде чем начать действовать? — вопрос Шайдана был формальным, словно просто на учениях. Соблюдение протокола успокаивало его дух, который жаждал действий. В душе библиарий ощущал совершенную правильность решения капитана, чего не чувствовал уже декаду.

— Конечно, — взор Мэтра был спокон. Ярость утихла до пылкой решимости.

— Капитан, тогда мы вернёмся после уничтожения абордажной партии, чтобы получить новые приказы.

С этими словами библиарий Шайдан резко кивнул и направился к выходу. Он крутанул украшенным двухлезвийный силовым посохом и вышел с мостика не оглядываясь.

— Руин!

Дежурный космодесантник выступил вперёд с охранного поста у дверей мостика.

— Капитан?

— Сержант, вы слышали доклад библиария Шайдана?

— Да, капитан.

— Тогда ты понимаешь, что я должен отправить сообщение Великому Магистру. Мне не требуется ответ, да и нет времени его ждать. Могу я доверить тебе отправку сообщения вовремя? — Мэтр внимательно глядел на сержанта.

— Да, капитан. Конечно, — В голосе не было ни следа сомнений. Мэтр даже подумал, что увидел вспышку облегчения и гордости, словно мучительная сводящая с ума рана внезапно затянулась.

— Сообщи магистру Неотере, что ”Измученная Душа” немедленно обращает орудия на Астральных Когтей. Не проси разрешения и не приноси извинений, но, пожалуйста, поясни, что я на его месте сделал бы то же самое. На самом деле я надеюсь, что он сделает то же самое.

Капитан отвернулся от Руина, — Сержант Сорон! Навести орудия правого борта на ”Проницательную Сверхновую” и приготовить бомбардировочные орудия к обстрелу планетарных защитных сооружений. Пусть наша смерть будет правильной, если это станет последним нашим делом.

Когда ”Громовой Ястреб” взорвался, земля в кратере начала осыпаться. Шайдан широкими шагами ринулся по дрожавшей земле к отделению Новадесантников, которые сгрудились вокруг опустошителей, пытаясь прикрыть их отступление обратно в туннели и шахты древней луны. Богомолий посох сверкал зеленым фосфоресцирующим ядом — наследием смертоносной ауры самого Готтентота. Библиарий взмахивал и колол величественным оружием, разрывая пластины сине-костяных силовых доспехов бурей негодования, праведности и возмездия. Пока библиарий прорывался сквозь болтерный огонь и взмахи цепных мечей, он прошептал древнее машинное проклятие и мысленно плюнул в орудие ”Громовое Пламя” как раз тогда, когда оно неуклюже закатывалось в туннель. Казалось, что пушка замерла и пошатнулась, словно ощутив оскорбление, а технодесантник позади резко дёрнул головой, как от удара. А затем орудие просто остановилось, замерев в устье пути к отступлению Новадесантников.

Когда штурмовые отделения прыгали полукругом с дальней стороны кратера, чтобы сформировать огибающую огневую линию на более стабильной земле, Шайдан прицелился и метнул подобно эфирному джавелину посох, который пронёсся сквозь остатки отделения Новадесантников и вонзился в широкое дуло ”Громового Пламени”. Последовала вспышка и неслышный треск невероятного выброса энергии, а затем пушка взорвалась, разбрасывая сверхнагертые осколки и взрывчатые снаряды подобно огромному дробовику. Выжившие Новадесантники ощутили полную силу взрыва, который испепелил обслуживавшего пушку технодесантника. Спасительный туннель, единственный путь Новадесантниокв зи кратера, полностью обвалился.

Когда Новадесантники наконец пали под аккуратными очередями болтерного огня штурмовых отделений, Шайдан сфокусировал свои мысли на мгновенном ускорении и словно перенёсся по изуродованному кратеру во вспышке изумрудного света. В одно мгновение он вынимал безупречный посох из обломков пушки, а спустя секунду он уже вернулся обратно и встал перед последним уцелевшим Новадесантником.

Штурмовики-Богомолы прекратили огонь, и все глаза обратились на Шайдана, который властно стоял перед поверженным врагом. На Новадесантнике были знаки отличия сержанта-ветерана, а его доспех был изборождён отпечатками бесчисленных битв. Он стоял с гордой решимостью перед библиарием, встретив жуткий изумрудный взор непоколебимым щитом визора шлема.

Шайдан осматривал сержанта, и тусклые психические искры вспыхивали вокруг узлов в капюшоне, который скрывал затылок библиария.

Войны Бадаба или Освободительные Войны, как они были известны среди праведных, стоила Астартес столь многих жизней. Библиарий лично убил бесчисленных космодесантников и видел, как много пало его святых братьев. Но ему было трудно поверить, что кто-то из Адептус Астартес мог принять это легко или найти удовольствие от побед. Ведь каждая победа в этой войне означала потерю бесценного геносемени, а каждая смерть была порезом в плоти самого Императора.

При этом следствием природы Астартес было то, что после битв редко оставались пленники. Дело было не в том, что космодесантникам не хватало милосердия или сострадания — на самом деле Воины-Богомолы гордились своими милостивыми душами — а в недостатке желания сдаться. Сама суть космодесантников была в сражениях, и не важно при каких обстоятельствах или шансах на выживание. Как они могли демонстрировать без битв свою верность долгу, без которого Астартес были ничем, а возможно хуже. Сострадание — для других, а для себя ничего.

Поэтому Шайдан осматривал последнего Новадесантника на Бадабе Прим с интересом, желая принять его сдачу, но он был полностью готов к тому, что сержант мог до сих пор верить в то, что сможет победить, несмотря на прицелы десятка пистолетов и стоявшего перед ним величественного библиария.

Шайдан пристально глядел в глаза космодесантника, заглядывая прямо сквозь непроницаемый визор шлема, словно его не существовало. И не видел страха или отчаяния. Здесь не было лихорадочного планирования бегства. Взор был спокойным и уверенным, и в глазах сверкала глубочайшая искренность. Но было и нечто иное: сержант его ненавидел. Он отвергал Воинов-Богомолов, словно они были чем-то кошмарно порочным и омерзительным. На долю секунды Шайдан отшатнулся от силы ненависти и ощутил шок, видя такое в глазах Астартес. Придя в себя, библиарий протянулся глубже сквозь нулевую зону в мысли Новадесантника, где нашёл бесконечные истории об ужасах и извращениях, которые совершили во время войны Астральные Когти и их союзники. Сержант чувствовал, что Император на его стороне.

Шайдан кивнул сержанту, понимая его мотивы, которые могли быть заблуждениями войны, и отвернулся от космодесантника. В это же мгновение Новадесантник выхватил болт-пистолет из кобуры и выстрелил в спину библиария.

Но Шайдан исчез прежде, чем до него долетел снаряд, с молниеносной скоростью унёсся из поля зрения. Сержант узнал, куда исчез библиарий, лишь тогда, когда ощутил жгучий холод — тыльную сторону его шеи легко прорезал двухлезвийный посох. Новадесантник инстинктивно пытался обернулся, чтобы встретить врага лицом к лицу. Уже когда двойные лезвия рассекали позвоночник, он ухитрился изменить хватку на болт-пистолете и сделать последний выстрел. Когда голова сержанта упала на землю, снаряд прошёл сквозь его доспех у живота и врезался в нагрудник Шайдана, где и застрял, не в силах пробить ещё один слой брони.

Алая кровь растекалась по серой лунной пыли у ног Шайдана, который чувствовал удивление и благодарность сержанта. Новадесантник не ожидал такой чести, и его смерть была приправлена внезапными, но глубоко запавшими сомнениями. Со своей стороны Шайдан скорбел о том, что один из Астартес мог так мало ожидать от Воина-Богомола. Как до этого дошло?