- Слушай, разведка! - Он посмотрел на Мерецкова и его помощника, высокого чубатого парня из бывших студентов. - Где твои глаза? Мы - конница, наше дело - прорвать оборону врага и ударить по его тылам, атаковать огнём и клинком, применяя манёвр на широком просторе, а не посылать дивизию на проволочные заграждения. Ищи обход, иного выхода у тебя нет!

Мерецков помялся. Искать обход, когда над тобой враг занёс клинок, не очень-то приятное занятие, того и гляди попадёшь под его удар, и поминай как звали! Кирилл Афанасьевич уже был бит и теперь осторожничал, хотя ему до боли хотелось поскорее найти обход, чтобы конники ринулись в бой. Как молодой генштабист, он видел, что Конармия зачастую воюет не по-кавалерийски, всё чаще она спешивается, чтобы пробиться через проволоку и окопы. Но так фронт не прорвёшь! А где найти этот проклятый обход? Разведотряды, куда Мерецков их ни направлял, натыкались на плотный огонь и глубокоэшелонированную оборону. Мерецков полагал, что в таких случаях надо менять тактику боя, искать что-то новое. Сказал об этом командиру 1-й бригады Фёдору Литунову, человеку храброму и дерзкому в рукопашной схватке, но тот едва не выругался.

   - Кто из нас разведка, ты или я? - дерзко спросил он Мерецкова. - Это, дорогой мой «академик», твоё дело - показать мне, где находится противник. А моё дело - ударить по нему так, чтобы сломать его оборону!

   - А по мне, Фёдор, надо нам с тобой действовать вместе, - серьёзно возразил Мерецков, - а не ждать, когда найдём этот самый обход. Разве нельзя ударить по белоказакам там, где у них слабое место?

   - Можно! - согласился Литунов. - Но где у них это слабое место?

   - Фланги! - громко и в сердцах произнёс Кирилл Афанасьевич. - По ним и бить!

   - Надо попробовать, - согласился Литунов.

Для Мерецкова стало ясно и другое: здесь совсем иные условия борьбы, нежели в степях Восточной Украины, Дона и Северного Кавказа. Для него это был полезный урок. Как Южный фронт в 1919 году был не похож на Восточный в 1918 году, где Мерецкову довелось воевать, набираться боевого опыта, так теперь Юго-Западный фронт не похож на Южный. Перед Мерецковым невольно встал вопрос: как надо действовать кавалерии в условиях глубоко- эшелонированной обороны врага? Искать, где она слабее? Вряд ли. Следует отказаться от фронтальных линейных атак, собрать все силы в кулак, прорвать оборону в самом слабом её месте, уйти в рейд и громить вражеские тылы. На совещании в штабе Конармии Мерецков высказал эту мысль, подчеркнув, что белополяков можно привести в чувство лишь мощным ударом. Будённый согласился с ним.

   - Конная армия готова это сделать. - Семён Михайлович деловито крутнул правый ус. - Посему я требую от каждого командира, от начдивов особо тщательно готовить людей к решающим боям. И ещё, товарищи, - продолжал командарм, - хочу остановиться вот на чём: после того как оборона противника будет нами сломлена, надо пробиваться вперёд, а не топтаться на месте. В минувшем году под Батайском с ходу мы не смогли одолеть позиции деникинцев - там оказались сплошные болота. Тогда что мы сделали? Обошли Батайск, ударили в тыл деникинцам, и те бежали. Здесь сделать это нам труднее, но Конармия должна выполнить свою задачу! Ну а теперь что скажете вы, начальники дивизий?

С места поднялся Семён Тимошенко. Он был краток: его 6-я дивизия огнём и клинком сомнёт оборону белополяков!

   - Моя 11-я дивизия готова нанести удар по врагу, - ещё короче высказался Фёдор Морозов.

   - А ты что скажешь, Пархоменко? - Будённый подошёл к начдиву 14-й. Тот вскочил с места как ужаленный.

   - У нас общая задача - пробиться к Бердичеву и разгромить тылы белополяков. Как же мне отставать от своих коллег? Нет уж, товарищ командарм, в хвосте я плестись не стану!

Кажется, высказались все. Будённый вдруг увидел, что вверх взметнулась рука помощника начальника штаба по разведке.

   - Что у тебя, товарищ Мерецков, скажи нам.

Мерецков встал. В штабе было накурено, сквозь белёсый дым он увидел настороженные глаза командарма.

   - Я вот о чём подумал, товарищи, - необычно громко заговорил Кирилл Афанасьевич. - Когда наши дивизии прорвут оборону белополяков - а мы её прорвём, в этом нет ни малейшего сомнения, - по нашим флангам ударит враг. Что будем делать: отбиваться или продвигаться вглубь обороны противника?

   - Интересная мысль, «академик», - усмехнулся в усы Будённый. - Что ты предлагаешь?

   - Я бы не стал отбиваться от противника на флангах, - весело обронил Мерецков. - Если мы это сделаем, то потеряем своё преимущество - подвижность кавалерии. Пехота - другое дело, ей биться с врагом на флангах одно удовольствие.

   - Хорошо, Мерецков, мы прорвём вражескую оборону, не станем отбиваться на флангах - тогда что же нам делать? - спросил Будённый. - Спешиться и занять круговую оборону?

   - Никак нет! - горячо возразил Кирилл Афанасьевич. - Спешиваться в данной ситуации весьма опасно. Надо идти вперёд, а как оградить себя от нападения белополяков с тыла, подскажет сама обстановка.

Семён Михайлович был явно смущён, чего, однако, не скрывал. Мерецков между тем сел. Наступила напряжённая тишина. Командарм молчал - видимо, он что-то обдумывал, это все видели по его сосредоточенному лицу. Мысль, высказанная Мерецковым, явно заинтересовала его.

   - В твоей идее, Мерецков, есть зерно, - наконец заговорил Будённый. - Но как сложится во время боя ситуация, мы не знаем. В одном я твёрдо уверен: надо идти в тыл врага, обороняться на флангах смерти подобно! Это я не приемлю. И ещё об одном, - продолжал Семён Михайлович. - Когда атакуем врага и сокрушим его оборонительные позиции - не терять связь, как между дивизиями, так и со штабом армии. Что касается связи штаба армии со штабом фронта, то иметь её надо в первую очередь. Ясно? Нет вопросов? Тогда прошу разъехаться по своим дивизиям и бригадам, а «академику» велю задержаться.

Когда все ушли, Будённый закурил. По запаху дыма Мерецков понял, что командарм курил трофейные французские папиросы.

   - Хочешь? - Семён Михайлович протянул ему папиросу.

   - Не откажусь! - Кирилл Афанасьевич взял папиросу из рук командарма и прикурил. - Крепкие, до самой печёнки достаёт дымок.

   - Не скажи, «академик», - качнул головой Семён Михайлович. - Всё же наша махорка крепче. - Он пристально посмотрел на генштабиста, и тот уловил в его взгляде чувство досады, хотя внешне командарм оставался спокойным. - У меня к тебе предложение. Хочу, чтобы ты остался в моей армии, - перешёл он на официальный тон.

Мерецков резко вскинул голову.

   - Не могу, товарищ командарм, хотя служить в Конармии почётно - армия не знает поражений!

Семён Михайлович никак не отреагировал на эти слова и продолжал:

   - Дам тебе в подчинение бригаду, можешь возглавить и разведку армии, а Стройло назначу своим помощником. Ну как, согласен?

   - Никак нет, товарищ командарм, - сухо возразил Мерецков. - Судите сами: два курса Академии Генштаба я закончил, остался третий и - выпуск! Зачем же мне бросать учёбу?

   - Ты что же, хочешь умнее всех стать? Ты два курса окончил, я же вообще никаких академий не кончал, а уже разбил войска не одного белогвардейского генерала.

   - У вас, товарищ командарм, есть военный талант, чутьё на врага, что ли, а мне всё это надо ещё в себе выработать. Берите к себе молодых конников, они сочтут за честь сражаться в рядах вашей Конармии.

   - Факт, сочтут за честь, но кто их будет учить? Ты вот не желаешь помочь мне, а? - Лукавая улыбка вспыхнула на смугловатом лице Будённого. - Ладно, я тебя, Мерецков, понял и не осуждаю. Считай, что этого разговора не было!..

   - Понял, товарищ командарм! - Мерецков взял под козырёк. - Разрешите идти?..

Через два дня Конармия пошла в наступление. Удар под Озёрной наносила 4-я дивизия Коротчаева, в которой был и Мерецков. За ней следовала 6-я дивизия, а фланги обеспечивали 11-я и 14-я дивизии. После яростного боя белополяки дрогнули, и 4-я дивизия ворвалась в Ягнетин, с ходу форсировав реку Ростовицу. Справа и слева прорвались 11-я и 14-я дивизии, а в Озёрную вошли конники Семёна Тимошенко.