Прошло столько времени, но мы с Игорем Вас не забываем. Сейчас мой сын не тот робкий солдат, который в сорок первом попал на фронт, а смелый и отчаянный моряк! Он мечтал о службе на военном флоте и своего добился.
Что же побудило меня написать Вам? Да просто очень соскучилась и хочу Вас увидеть, поговорить с Вами о моём отце, который лечил Вас в госпитале. А не известно ли Вам что-либо о моём родном брате Аркадии? Последний раз я виделась с ним вскоре после знакомства с Вами, тогда он уехал в Новороссийск, с тех пор о нём ни слуху ни духу...
Приходите, я жду Вас, нам есть о чём поговорить. Адрес тот же - квартира на Арбате, где в последнее время жила моя тётя. Жму Вам руку. Ниточка, которая давно связала Вас с нашей семьёй, не должна порваться. Татьяна Кречет. 20.07. 64 г.
Р. S. Весной я лечила зубы ветерану, который приехал из Подмосковья к своей дочери и заболел. У него шрам на правой щеке: он воевал на Волховском фронте. Я спросила, знает ли он маршала Мерецкова. Оказалось, что не только знает Вас - вы оба родом из одной деревни! Ветеран сказал, что Вы командовали тогда 7-й армией, а он - стрелковым полком».
Мерецков прочёл письмо и задумался. От нахлынувших воспоминаний у него защемило в груди. Кто же этот ветеран со шрамом на щеке? Не полковник ли Чернов, который в сорок первом послал Татьяне Игоревне похоронку на её сына? Чернов умер в прошлом году от сердечного приступа. Выходит, Татьяна встречалась с ним до его смерти? Но если Чернов был в Москве, почему он не зашёл к нему, своему земляку? Что-то тут не так...
На другой день было воскресенье, и Мерецков поехал на Арбат. Ночью прошёл дождь, на асфальте в лужах отражалось солнце. Оно слепило глаза. Утро было тёплое, безветренное. А вот и заветный дом из красного кирпича. Кирилл Афанасьевич поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка. Ему открыла Татьяна. Он сразу узнал её.
- Вы ли это?! - воскликнула она.
- Получил ваше письмо, Татьяна, и прибыл собственной персоной! - Он поцеловал ей руку. - А вы всё так же красивы, как в молодости. Седина вам к лицу, а меня она старит!
Она отчего-то залилась краской.
- Проходите, пожалуйста...
Он снял чёрный плащ, и на погонах мундира засияли звёзды маршала.
- Высшее воинское звание вам идёт! - весело выдохнула Татьяна.
Он поправил её: не высшее, есть ещё звание - генералиссимус, оно было присвоено товарищу Сталину.
- Перед вашим приходом мне звонил из аэропорта «Домодедово» сын. Он прилетел из Мурманска и погостит у меня несколько дней.
- Я помню, как мы с полковником Черновым «похоронили» его, а потом он воскрес! - улыбнулся Мерецков. - Такая вот фронтовая история вышла, даже не верится.
Татьяна ушла на кухню, а он осмотрелся. Увидел на буфете фотографию её отца. Игорь Денисович был в белом халате и кому-то улыбался. Рядом с ним - фотография её сына. Игорь стоял на палубе корабля, солнце светило ему в лицо, и он слегка щурил глаза. Вошла Татьяна, поставила на стол кофе. Она перехватила взгляд Мерецкова.
- Игоря сфотографировал фотокорреспондент «Комсомольской правды», корабль сына под Сталинградом уничтожил из своих орудий одиннадцать немецких танков, - сказала Татьяна. - За этот бой его наградили медалью «За отвагу». Он служил на Волжской военной флотилии, и во время сражения под Сталинградом её корабли оказывали большую помощь армейцам. В августе лодку «Чапаев» бомбили «юнкерсы», Игоря ранило в руку, взрывной волной выбросило в Волгу, и он едва не утонул...
- Да, судьба вашему сыну выпала нелёгкая, - грустно промолвил Кирилл Афанасьевич. - В сорок первом, когда мы с ним попали в тяжёлую ситуацию, он не пал духом, меня выручил и два фашистских танка уничтожил...
- В тот день, когда Дуняша сообщила мне, что мой сын жив, я словно родилась заново. - Голос Татьяны звучал негромко, но в нём было столько теплоты и надежды, что Мерецкову стало радостно за неё. - Скажу вам честно, Кирилл Афанасьевич, в те счастливые минуты я почему-то вспомнила вас.
- Вы теперь живете в Москве, а не в Ростове? - спросил Мерецков.
- Да, - подтвердила она. - Всё произошло так неожиданно. Я приехала в Москву к больной тете, ухаживала за ней, потом она умерла, и я поселилась в её квартире. Раньше, как вы помните, в этой квартире жила я и уступила её тете, когда после замужества переехала в Ростов. После гибели мужа я оставила там сына, который, окончив военно-морское училище в Ленинграде, уехал с женой в Североморск. Сейчас в Ростове живёт его сын, мой внук, вместе с бабушкой. Окончил школу и поступил учиться в мединститут...
Судьба этой женщины вызывала у маршала сочувствие, и, слушая её, он проникся к ней ещё большим уважением.
- Татьяна, где вы встретились с сыном после того, как узнали, что он жив? - спросил Мерецков.
- О, это длинная история, - усмехнулась Татьяна. - Ну а если коротко, то нашла я сына в Сталинграде, на одном из причалов, где стояла канонерская лодка «Чапаев». Там в июле ещё не было боев, «юнкерсы», правда, город бомбили. А помогли мне найти Игоря моряки из Наркомата Военно-Морского Флота, куда мы с вашей милой женой ходили за помощью. Я нашла себе комнату неподалёку от причала, и две недели была рядом с Игорем. А когда под Сталинградом начались ожесточённые бои, я была уже в Москве и очень переживала за сына... - Татьяна помолчала, её глаза блестели. - Да, - спохватилась она, - я отвезла ему орден, которым он был награждён посмертно. Прочёл он и письмо, которое вы прислали мне... Давно это было, а помню всё до мелочей.
«Она и сейчас как бы вновь всё переживает, хотя и бодрится», - участливо подумал Мерецков.
- Сегодня у меня праздник, - повеселевшим голосом промолвила хозяйка. - Приехали в гости сын с внуком, и навестил меня прославленный в боях маршал. Кстати, как поживает Дуняша?
В её голосе не было скрытой иронии или насмешки, и это тронуло Кирилла Афанасьевича.
- У нас с Дуняшей всё хорошо, лишь седин прибавилось, - улыбнувшись, сказал он.
Татьяна похвалила его жену:
- Она молодец, сумела на войне защитить себя и своё счастье. - В её глазах было столько тепла и грусти, что Кирилл Афанасьевич взял её ладонь в свою руку и крепко пожал.
- Теперь и вам, Танюша, нечего грустить: сын-то рядом! - Мерецков выждал минуту. - Скажите, как фамилия ветерана, которому вы лечили зубы?
- Я у него не спросила, а он не назвался. Моя приятельница привела его ко мне, звала Фёдором Петровичем.
- Я знаю, кто это был! - воскликнул маршал.
- Кто же?
- Тот командир полка, который послал вам похоронку на сына и его орден! Кто он? Чернов! Жаль, что в прошлом году мой фронтовой друг умер. Правда, узнал я об этом поздно и на его похоронах не был. А шрам у него на правой щеке от удара шашкой. Под Казанью в девятнадцатом мы воевали с ним против беляков, и поручик нанёс ему этот удар.
Кто-то позвонил. Татьяна поспешила открыть дверь. В комнату вошёл капитан 1-го ранга, тот самый водитель, с которым Мерецков в сорок первом на машине попал в засаду вражеских танков. Кирилл Афанасьевич порывисто встал.
- Товарищ маршал, я сразу узнал вас... - начал было капитан, но Мерецков не дал ему договорить. Он обнял его и поцеловал трижды по русскому обычаю.
Кречет-младший стоял перед маршалом слегка растерянный, видно, был немало удивлён встречей своего отца-моряка с известным военачальником, на груди которого сиял орден Победы.
- Отец взял меня с собой, чтобы я увидел Москву, Красную площадь, где проходил знаменитый военный парад седьмого ноября сорок первого года, а в тридцати километрах от столицы стояли немецкие танки. У нас в мединституте есть хирург, который был участником этого парада, он нам рассказывал...
Пока они беседовали, хозяйка накрывала стол.
- Игорь, скажи, пожалуйста, как ты попал к военным морякам? - спросил маршал.
- Когда я поджёг два танка и рванулся к лесу, чтобы следом за вами добраться до полка, по мне открыли бешеный огонь. Пуля угодила в плечо. Боль была ужасная, и я с трудом пробирался сквозь заросли. Еле волочил ноги, потом закружилась голова, перед глазами поплыл туман, и я упал. А когда очнулся, то увидел себя на палубе корабля. После моряки говорили, что нашли меня на краю леса, у озера, без сознания. Словом, когда я поправился, командир корабля зачислил меня в экипаж. Вот и весь сказ, - заключил капитан.
