- Алексей Николаевич, ты как раз мне и нужен. - Маршал взял со стола листок и отдал ему. - Это приказ командармам о наступлении. Сейчас у нас конец июля, а в начале августа надо начать сосредоточение войск, так что до военных действий остаются считанные дни.

Крутиков взял приказ комфронтом, но не уходил.

   - Что-то случилось? - Глаза маршала посуровели.

   - В подразделении охраны штаба ЧП, - глухо выдавил из себя генерал. - Сержант с двумя бойцами ходил на рыбалку, и один боец утонул в реке.

   - Да вы что? Бои ещё не начались, а у нас появились потери? - Маршал порывисто встал. - Есть приказ - никого из расположения части на время проведения операции не отпускать! А тут вдруг рыбалка! Узнайте, кто разрешил эту самую рыбалку, и строго накажите!

   - Рыбалку я разрешил, товарищ маршал, - неожиданно сказал Крутиков. - Ребята всю ночь несли службу, попросились отдохнуть на речке, ну, и порыбачить...

   - Вы?! - прервал Мерецков. - Вот уж не ожидал от вас такого подарочка! Спасибо, Алексей Николаевич, удружили. Как это произошло?

   - По-глупому всё вышло, - вздохнул Крутиков. - Все трое находились в лодке. У бойца ветер сорвал с головы фуражку, и она оказалась в воде. Он нагнулся, чтобы взять её, а лодка черпнула воды и перевернулась. Молодой сапёр не умел плавать и захлебнулся. Пока его вытаскивали на берег, он умер.

   - Как же боец попал в сапёры, если не умел плавать? - удивился маршал. - Сапёры ведь наводят понтоны, работают на воде... Странно, однако. - Он взглянул на Крутикова. - Ладно, мы к этому ЧП ещё вернёмся, а сейчас поспешите передать командармам мой приказ...

В ночь на 8 августа Мерецков поехал на КП генерала Белобородова. Командарм доложил, что 1-я Краснознаменная армия готова к наступлению и ждёт приказа.

   - Скорее бы уж начать, - вздохнул генерал Белобородов и улыбнулся, но его улыбка получилась натянутой. Помолчали. - У меня в штабе есть историк, раньше он преподавал в школе, а теперь капитан, - заговорил командарм. - Вчера я с ним едва не повздорил. Он уверяет, что не все немцы фашисты, среди них есть немало рабочих от станка, и они не разделяют агрессивной политики Гитлера. Да и вообще, сказал он, мы наладили связи с Германией, когда ещё было древнерусское государство. И знаете, что он мне заявил?

   - Что же? - Черты лица Мерецкова смягчились, суровости на нём как не бывало.

   - Говорит, в одиннадцатом веке дочь Ярослава Мудрого Анна стала королевой Франции и после смерти короля Генриха Первого из-за малолетства своего сына, наследника французского престола, управляла страной. А внучка Ярослава Мудрого была германской императрицей и решала сложные вопросы европейской политики.

   - И что тебя смущает?

   - То, что Гитлер плюнул на все наши добрые связи и пошёл на Россию войной.

   - На Украине говорят, голова без ума что фонарь без свечки! Таков и Гитлер, - усмехнулся Мерецков. - Надо быть глупцом, чтобы пойти на нас войной. До него это уже делал Наполеон. И что же? Он потерял на полях России всю свою армию и еле живой с горсткой разбитых войск добрался до Франции. Гитлеру тоже захотелось русских земель и русской нефти, но вместо этого попал на тот свет...

Его прервал телефонный звонок. Командарм снял трубку.

Звонил Василевский. Он сообщил, что утром должен получить из Генштаба важный документ, а какой - неизвестно.

Важным документом оказалось заявление советского правительства об объявлении войны Японии. Утром его передали по всесоюзному радио, а вскоре Мерецкову вручили текст штабные радисты, принявшие его. Ознакомившись с документом, маршал Мерецков произнёс:

   - Завтра начнём наступление!

   - Наконец-то! - обрадовался генерал Белобородов. - Я даже похудел от напряжения, - улыбнулся он.

Раннее, подернутое серой дымкой утро 8 августа. 11 войсковых армий ещё вчера заняли исходные позиции. 26 тысяч орудий и миномётов готовы были по первому сигналу открыть губительный огонь по врагу. Около 5500 танков и самоходных орудий тоже ждали сигнала, 4000 самолётов сосредоточились на ближних и дальних аэродромах...

Мерецков стоял на КП собранный и задумчивый. А командарм 5-й Белобородов заметно волновался, скулы у него напряглись, покраснели.

   - Плохо дело, Кирилл Афанасьевич, - сказал он. - Со стороны Тихого океана плывут свинцовые тучи, поднялся ветер. А вдруг грянет дождь?

Так оно и случилось. Едва ночь окутала землю, как иссиня-чёрное небо рассекла молния. Загремели раскаты грома, и вскоре хлынул тропический ливень. А в час ночи по дальневосточному времени должно было начаться наступление. Но дождь не утихал, становился сильнее. Мерецков не на шутку встревожился: что делать? Его расчёт был на то, чтобы повторить здесь опыт Берлинской операции - атаковать врага глухой ночью при свете слепящих его прожекторов. «Это было, Кирилл, какое-то чудо! - рассказывал Мерецкову маршал Жуков, когда в Москве они готовились к параду Победы. - По моему сигналу вспыхнули сто сорок прожекторов, расположенных через каждые двести метров. Более ста миллиардов свечей ослепили противника и все его укрепления. На поле боя светло, как днём, и сотни наших танков ринулись в атаку, а за ними пошла матушка-пехота. Это была потрясающая картина, я не мог оторвать от неё глаз...»

Тогда-то у Кирилла Афанасьевича и созрела мысль сделать на фронте то же самое, что сделал маршал Жуков при штурме Берлина. И вдруг этот ливень.

   - Придётся наступать без артподготовки, - обронил Мерецков, глядя на командарма.

   - У меня такого ещё не было, - признался Белобородов. - Надо бы ещё подождать...

   - Может, и вправду подождать, авось поутихнет? - предложил начальник артиллерии фронта генерал Дегтярёв.

Мерецков заколебался. А войска на исходных рубежах ждут сигнала... Маршал наконец кивнул:

   - Будем наступать!..

«Советские воины бросились вперёд без артподготовки, - рассказывал Мерецков. - Передовые отряды оседлали узлы дорог, ворвались в населённые пункты, навели панику в обороне врага. Внезапность сыграла свою роль. Ливень позволил советским бойцам в кромешной тьме ворваться в укреплённые районы и застать противника врасплох». Наступательный порыв наших войск был неудержимым. К утру передовые отряды продвинулись вглубь вражеской территории на несколько километров. В 8 часов 30 минут перешли в наступление главные силы фронта - в первый день 5-я армия прорвала укрепрайон и продвинулась на 25 километров. Это обрадовало Мерецкова, и он поспешил выйти на связь с генералом Крыловым.

   - Как обстановка, Николай Иванович?

Крылов ответил, что всё идёт без задержки. Беда в другом: самураи под сильным огнём не бегут, сражаются до последнего.

   - Коль так, мы их бьём и не щадим! - громко раздавалось в телефонной трубке. - Иногда выхода у нас, товарищ Второй, нет!

Мерецков отключил связь и с удовлетворением отметил, что у командарма Крылова дело спорится, а вот 1-я Краснознаменная пока о себе не даёт знать. Когда сказал об этом генералу Крутикову, тот ответил, что по тайге, бездорожью краснознамёнцы уже преодолели до шести километров. А на четвёртый день сражения 26-й стрелковый корпус этой армии завязал бои на подступах к городу Муданьцзян. Передовой отряд корпуса прошёл по глухой тайге сорок километров и ворвался в город Мулин.

Но не всё шло гладко. Первый тревожный доклад поступил на КП фронта - в бою за город Лунин тяжело ранило командира 72-й танковой бригады полковника Обруча. Мерецков в раздумье заметил:

   - Как же он умудрился попасть под пулю? На западе Обруч сражался храбро, а тут вдруг осечка. - Комфронтом взглянул на Крутикова. - Кто опекает бригаду танкистов? Начальник штаба бронетанковых и механизированных войск фронта генерал Савченко?

   - Он самый, - подтвердил Крутиков. - Вы при мне отправляли его туда с оперативной группой.

«Чёрт побери, там же находится и мой Владимир!» - едва не сорвалось с уст Кирилла Афанасьевича.

   - Алексей Николаевич, кто принял бригаду танкистов, когда ранило Обруча? Ей командарм Чистяков поставил задачу сломить оборону японцев и захватить город Ванцин!