— Ну, что же… Ты собирай ягоды, а я займусь их переработкой, — вслед за мною беззаботно рассмеялась девушка.

Мы некоторое время посидели молча, потом я обнял ГРАФИНЮ, погрузился в тягучий водопад её роскошных волос, утонул в них.

— Ты знаешь, идиот я конченный. Абсолютно не ценю того, что имею. А если вдруг потеряю? Никогда себе этого не прощу. Живу как-то странно, разбросанно, эклектично, глупо, неопределённо. Всё чего-то выгадываю, просчитываю, подразумеваю, отодвигаю, сомневаюсь, затягиваю. Мечусь, сражаюсь, борюсь, страдаю, маюсь, преодолеваю пространство и время, а зачем и к чему, и почему, не знаю! Вот в чём дело! Хотел заняться поисками Края Вселенной, но всё никак эту свою мечту осуществить не могу. То ли лень тому виной, то ли интуиция подсказывает, что этого делать не стоит. Чёрт его знает! А недавно один умный человек сказал мне примерно следующее: «Ну, найдёшь ты Край Вселенной. Ну и что дальше? За краем всегда следует новое начало. И так до бесконечности».

— Бедненький мой, любимый мой, — ГРАФИНЯ нежно обняла меня. — Бог с нею, со свадьбой. Чего на ней зацикливаться? Для меня главное, что ты жив и здоров, сидишь, вот, рядом со мной, ну и, слава Богу. Ничего, мы ещё прикурим от Солнца, как ты любишь говорить. Разобьём всех врагов проклятых, да заживём долго и счастливо. Помнишь, как мы мечтали съездить в тот благословенный маленький дом посреди солнечной поляны, где мы в первый раз познакомились?

— Конечно, помню, милая.

— Ну, так вот… Оседлаем Горных Жеребцов, рванём туда, поживём недельку в тишине и покое, позагораем, покупаемся в море. Нам ли жить в печали!? — улыбнулась девушка.

— Люблю тебя, радость моя. Постараюсь выиграть эту, как я надеюсь, последнюю и решающую войну, а потом мы закатим такую свадьбу, что Вселенная вздрогнет от изумления и восторга. Обещаю это окончательно и бесповоротно!

— О, как я рада! — ГРАФИНЯ захлопала в ладошки. — Я тоже очень сильно тебя люблю, Мой Король.

— Ну, что, пойдём перекусим?

— Удели мне ещё минуту внимания, пожалуйста, — голос ГРАФИНИ приобрёл какой-то странный оттенок.

— Слушаю тебя, — я снова напрягся.

— Я не хотела тебе это говорить до поры до времени, но, видимо, таиться более не имеет смысла.

— Что случилось, — у меня пересохло во рту и заныло в груди.

— Я беременна…

Тёмное Озеро под лучами раннего весеннего солнца вдруг изменило свой мрачный, холодно-свинцовый, первородный цвет и неожиданно стало синим-синим. Лёгкий прохладный ветер уже давно разогнал жидкий утренний туман, а теперь, впитав мягкое небесное тепло, вальяжно распластался по воде и в траве, и умиротворённо там заснул. Остро и ароматно пахло свежей хвоей и ещё чем-то непонятным, но очень приятным. Очевидно, уже распустились первые весенние цветы.

— Как хорошо, как благостно, как покойно, БАРОН, — меланхолично и лениво произнёс я. — Помните, как вы мечтали когда-то вот о такой рыбалке?

— Не о такой, Сир, увы, совсем не о такой! — громко откликнулся мой соратник откуда-то из-за прибрежных густых зарослей камыша.

— Не понял…

— Сир, клёва совершенно нет. А рыбалка без клёва — это как баба без известного всем места!

— Да, ГРАФИНЯ вам бы сейчас хорошенько дала под зад! — расхохотался я. — Бог с ним, с клёвом. Ведь у баб имеются ещё два запасных известных всем места. Так что не всё потеряно. Вы знаете, обожаю многовариантность удовольствий.

— Вы правы, Сир! — засмеялся БАРОН. — Не пора ли нам попробовать что-нибудь из тех ёмкостей, которые стоят в тени под кусточком неподалёку от Вас?

— С удовольствием, — оживился я. — А что в них?

— Квас, сидр, вино, ром, ну и, конечно, Можжевеловка, Ежевичная настойка и его величество Звизгун. Напитки на любой вкус. Что желаете, Сир? — благодушно пророкотал БАРОН.

— Какой, однако, выбор! Я в полной растерянности!

— Ах, да… Я же совершенно забыл, — БАРОН подошёл ко мне и присел рядом на траву. — Сир, предлагаю попробовать совершенно новый напиток, который прислал нам ТРАКТИРЩИК. Вкус очень оригинальный, благородный и необычный.

— Коньяк? — усмехнулся я.

— Да, Сир. А как Вы догадались? — удивился БАРОН.

— А что, сударь, вы разве никогда не пробовали его ранее? — в свою очередь удивился я.

— Нет, Сир.

— Постойте, постойте, но вы ведь неоднократно бывали на Большой Земле? Как же так?

— Я стал употреблять спиртное сравнительно недавно, Сир, незадолго до Вашего появления. Раньше им абсолютно не интересовался, — печально улыбнулся мой собеседник. — Вёл здоровый и спортивный образ жизни, так сказать.

— Вот как? — заинтересовался я. — И что же послужило причиной изменения вашего отношения к алкоголю?

— Сир, позвольте мне не отвечать на Ваш вопрос!? — БАРОН резко встал и тоскливо посмотрел куда-то вдаль.

— Боже мой! — улыбнулся я. — Везде и всегда всё одно и тоже! О, женщины! СТРАДАНЬЕ ваше имя!

БАРОН поморщился, промолчал. Я тоже встал, отложил удочку, подошёл к воде, с удовольствием прошёлся босыми ногами по мокрому песку.

— Ладно, мой друг, пойдём выпьем. Видно, клёва мы сегодня так и не дождёмся.

— Кто знает, Сир, — усмехнулся БАРОН. — Рыбалка — это одно из самых непредсказуемых мероприятий на свете. Но с Вашим предложением я полностью согласен и горячее его одобряю. Предлагаю дерябнуть по сотке коньячка. Прошу к столу.

Мы подошли к предусмотрительно расстеленной на траве скатерти, с удовольствием выпили по рюмке коньяка, закусили его фруктами, посмотрели друг на друга, одобрительно зацокали языками.

— Очень и очень недурственно, — удивлённо произнёс я. — Ай, да ТРАКТИРЩИК, ай да молодец!

— Полностью с Вами согласен, Сир.

Неподалёку вдруг зашевелились заросли. Мы напряглись и насторожились. То же самое сделали и Гвардейцы, стоявшие на карауле по периметру. Появился ЗВЕРЬ. Я рассмеялся. БАРОН и бойцы побледнели и, как и полагается в таких случаях, окаменели. Пёс величественно прошествовал мимо нас, медленно подошёл к озеру почти вплотную, задумчиво вперил в его воды пристальный взгляд, застыл, превратился в статую.

— Животное есть животное, как понять, что у него на уме, — весело сказал я, наливая по второй рюмке. — БАРОН, пора бы уже привыкнуть к ЗВЕРЮ. Сколько мы уже с вами знакомы?

— Может быть, вечность, а возможно, всего лишь один миг, Сир, — усмехнулся мой спутник.

— Да, всё зависит от того, с какой позиции на это смотреть, — улыбнулся я, а потом резко сменил тему. — Сударь, и всё-таки, кем была та женщина, которая разбила ваше могучее каменное сердце?

— Сир…

— Послушайте, мы же с вами друзья, — нахмурился я. — Я вправе задать сей вопрос. Поделитесь со мной, расскажите свою печальную историю. А я расскажу вам свою, ещё более печальную. Договорились?

— Бог ты мой, Государь!? — удивился БАРОН.

— А что, я не человек, по-вашему? Всё человеческое мне не чуждо! — насупился я и опрокинул в себя рюмку.

— Извините, Сир, но какой Вы человек? Вы — чистокровный Марсианин, ВЕРШИТЕЛЬ, — осторожно заметил мой собеседник и почему-то отвёл взгляд в сторону.

— Ах, да, конечно, конечно — поморщился я. — Я всё время об этом забываю… Давайте перейдём к мясу. Под него, я думаю, следует употребить сухое красное вино.

— Сир, от него у меня изжога, — поморщился БАРОН.

— У меня тоже.

— Так зачем себя мучить, Сир?!

— Говорят, что так надо…

— Сир, мало ли кто, где и что говорит, — усмехнулся БАРОН. — Вкус — это проявление индивидуальности. Каждому своё… И, вообще, как известно, о вкусах не спорят!

— Всё это как бы и так, но мне кажется, что вся история Марса и Земли, да и других обитаемых миров — это бесконечный и не всегда тактичный спор о вкусах.