Да, жизнь в очередной раз, несомненно, удалась, ну, хотя бы на сегодняшнем её этапе и уровне.

— Дорогая, я давно хотел узнать у тебя, веруешь ли ты в Бога? — лениво спросил я, с наслаждением созерцая густые, роскошные, светло-каштановые волосы ГРАФИНИ, распущенные и тяжело развевающиеся на ветру.

— Странный вопрос в таком месте и в такое время. Давай поговорим о чём-то другом, ну, например, — о смысле и цели бытия, о любви и дружбе, а ещё лучше, о политике. Кстати, это самая актуальная для нас сейчас тема, — фыркнула девушка.

— Да что об этом говорить?! Смысл бытия всё равно останется нам неведомым, — сколь угодно не обсуждали бы мы эту щекотливую тему. Чего переливать из пустого в порожнее!? Цель жизни вполне понятна, этот вопрос давно мною решён, скучен и неинтересен, — лениво ответил я.

— Вот как!? Оказывается, ты знаешь ответ на один из главных вопросов, волнующих мыслящих людей на протяжении веков? — удивилась ГРАФИНЯ и иронично улыбнулась.

— Да, знаю. Представь себе! — бодро произнёс я, делая большой глоток Звизгуна. — Всё предельно просто и ясно… Цель жизни заключается в достижении и обретении определённых материальных и духовных благ, в продолжении рода, передачи этих благ новому поколению. Вот, собственно, и всё! Не более того. Других целей не вижу…

— Так просто?

— А что тут может быть сложного? Другое дело — смысл жизни! Здесь имеется место для серьёзных и глубоких размышлений. Кстати, вопросы о существовании Бога и о смысле жизни очень тесно взаимосвязаны, не находишь?

— Кто знает…

— Ну, а о любви и дружбе говорено, переговорено, обговорено тысячу раз. Конечно, — эти чувства имеют место быть, конечно, они прекрасны, но, увы, не вечны. Всё проходит… И вообще, надо любить и дружить, а не рассуждать об этом, — поморщился я, снова опрокинул в рот полную рюмку Звизгуна, захрустел, постанывая, капустой. — Что касается политики, то на данный момент эта тема вызывает у меня крайнее отвращение, тошноту и рвоту, ничего более. Давай всё-таки поговорим о Боге. Я эти два дня, знаешь ли, по некоторым причинам всё пристальнее и пристальнее вглядываюсь в небеса. Дорогая, я заметил, что ты не ходишь в храм, почему? Значит, в Бога не веруешь?

— Не называй меня «дорогая», мне это не нравится, как-то банально, трафаретно и формально, — вспыхнула девушка. — И вообще, меня очень сильно тревожит то, что ты много пьёшь! Зачем ты так частишь!? Делай паузы!

— Господи, — этот женский упрёк вечен, как мир! Да, я люблю выпить. Есть такой грех! Состояние опьянения рождает у меня определённую эйфорию и лёгкий кураж. Без этих ощущений, согласись, жить довольно скучно. Плохое настроение и скука, в свою очередь, порождают довольно негативное ощущение бессмысленности бытия, а это очень опасно!

Я опрокинул в себя ещё одну рюмку и продолжил беспечно:

— У меня была одна знакомая дама. Она как-то высказала очень мудрую и глубокую мысль во время разговора, темой которого являлся алкоголь и его вредное воздействие на человеческий организм. В конце дискуссии по этому поводу она вдруг неожиданно и с надрывом произнесла примерно следующее: «Ты знаешь, ПУТНИК, а может быть алкоголики — это самые счастливые люди на свете!? Ну и что, что живут они мало? Зато находятся под постоянным кайфом, пребывают в состоянии перманентной эйфории, не бродят мучительно по жизни, а парят над нею. И правильно делают! А как живу я? Выпиваю иногда по праздникам и выходным, веселюсь, расслабляюсь, спускаю пар, но этого для меня явно недостаточно. А потом снова погрязаю в беспросветной суете суровых будней: бесконечные заботы, неблагодарные дети, вечный недостаток денег, опостылевшая монотонная работа, идиоты — любовники, дуры — подруги, вечная усталость и скука. И это жизнь?!».

ГРАФИНЯ поражённо молчала и, открыв ротик, задумчиво смотрела на меня. Я небрежно и томно любовался морем.

— Так вот, завершая разговор об алкоголе, хочу сказать следующее. Мой могучий организм нуждается в таком же могучем психологическом стимулировании, в постоянном поддержании необходимого тонуса, а также в своевременном расслаблении! У каждого свой образ жизни, основанный на личном опыте. Каждому — своё! Но… Вернёмся к главной теме. Так что же ты можешь поведать мне по поводу Бога? Веруешь ли ты в него?

— Вот привязался! Да что же это такое!? Ну, ладно. Бог, так Бог… — девушка задумалась, потом раздражённо произнесла. — Конечно же, он есть! А иначе, — как, зачем и почему возник этот мир? Собственно, не люблю слово Бог. Творец, Создатель, Высшая Сила, — это другое дело! А что касается церкви… Глупость всё это! Какая разница, хожу ли я в церковь или не хожу!? Молюсь ли я перед алтарём, или нет!? Разве в этом суть и смысл веры? Это всего лишь её внешние, показные проявления, важные для церкви, священников и их паствы, но не имеющие на самом деле никакого значения и смысла.

— Вот как? — усмехнулся я.

— Да, так! Я, конечно же, верю в Творца, вернее, в Высшую Силу, но она не вовне меня, а внутри, понимаешь? Зачем её искать где-то, когда она всегда в тебе? Зачем мне храмы, все эти лицемеры-священники, сотканные из обычных, свойственных всем нам, человеческих слабостей и пороков? Зачем эти глупые, в общем-то, почти никому не понятные, пропитанные плесенью, церемонии, ритуалы, песнопения, молитвы, вся эта мишура? Ты понимаешь меня?

— Понимаю, понимаю… — пробормотал я. — Знакомые мысли, однако… Я верю в Бога, но мне не нужны посредники между ним и мною. Верно сказано?

— Сказано абсолютно верно, Сир. Добавить мне больше нечего!

— А как ты представляешь себе Бога? Ну, в каком же он обличии, в чём его истинная сущность? Если он в тебе, то значит и во мне и в других людях. Что, он рассыпан в мире по осколкам? А где находится его основная ипостась, так сказать, стержень, или его просто не существует? Должно же быть какое-то единое и основополагающее божественное начало, так сказать, его квинтэссенция!?

— Он везде и нигде, он всё объемлет, и его нельзя познать. Может ли муравей понять и осознать, что такое человек, буйвол, дерево или солнце?

— Милая, кстати, а что из себя представляет Солнце? — оживился я и несколько отошёл от темы. — Ну-ка, просвети меня, невежду. Что же это такое? Очень интересно услышать твою точку зрения. Всё-таки девушка ты довольно образованная, просвещённая и неглупая…

На мой вопрос ответа я не получил, так как нашу беседу прервал крик матроса с мачты:

— Внимание! Прямо впереди по курсу корабль!

— Да что же это такое! Боже, как мне это надоело! Мы что, встретили на своём пути морской караван?! — возмущённо произнёс я.

Я обречённо вздохнул, не торопясь, встал, дожевал капусту, запил её рюмкой Звизгуна, закусил бутербродом с салом, и, обращаясь к сидящему неподалёку и напрягшемуся ПОЭТУ, а значит, через него к вечности, лениво произнёс пару фраз, как будто бросил с щедрого хозяйского стола суке-истории сахарную кость в виде очередного афоризма:

— И вечный бой! Покой нам только снится!

Атакующий нас корабль представлял собою солидную, массивную, тяжёлую, двухпалубную, но, как это не странно звучит, — довольно изящную галеру. Над ней высились две длинные мачты со свёрнутыми парусами. На одной из них, как и положено, развевался чёрный флаг с черепом и костями, и это меня почему-то совершенно не удивило.

Классика жанра. Снова пираты! «Идёт охота на волков, идёт охота!». Кто же волки, а кто охотник, господа флибустьеры?! «Интересно, интересно», — с раздражением подумал я, — «А существуют ли на этом море какие-либо иные корабли, кроме пиратских!? Если всё-таки таковые имеются, то куда они, горемычные, подевались?». Собственно, какая разница, кому принадлежит судно, пиратам или флоту Первого Острова? Все корабли в этом секторе представляли для нас определённую потенциальную опасность, большую или меньшую.