Галера шла против ветра, на вёслах, прямо на нас. Хотя её паруса и не были задействованы из-за отсутствия попутного ветра, но скорость у судна поражала воображение. Она достигалась благодаря двум длинным рядам вёсел по обоим бортам, с бешеной скоростью погружающимся в море, мощно вспенивающим его и вылетающим обратно с невероятной силой. Разбрызгиваемая вокруг вода образовывала в воздухе причудливые и невероятные завихрения, завораживала и гипнотизировала, фонтанировала на солнце разноцветными радужными красками. Вёсла при этом напоминали стаю чудовищных, фантастических и хищных летучих рыб!
Небо прояснилось, воздух был абсолютно прозрачен. Вражеский корабль, казавшийся ещё минуты назад достаточно удалённой, неопределённой, не относящейся к нам сущностью, постепенно превращался в то, что через небольшой промежуток времени грозило безжалостно смести со своего пути нашу хрупкую, маленькую, уютную плавучую обитель. Чёрная, массивная, смертоносная, но вместе с тем довольно изящно обработанная глыба, выпятив перед собой длинный и грозный таран, тяжело летела на нас, не давая вроде бы никаких шансов на спасение.
— Ну что, КАПИТАН, повторим манёвр! — крикнул я беззаботно.
— Конечно, Сир! Мы их сейчас сделаем, как маленьких котят, — весело и уверенно откликнулся тот. — Но должен заметить! Судно у ребят, что надо! Быстроходность отменная, обтекаемость идеальная. Чем-то эта галера мне напоминает нашу яхту, только в увеличенном варианте. Там у них гребцов, наверное, сотни полторы-две, а то и более, если учесть, что за каждым веслом по три-четыре человека. Но, всё равно, я думаю, что уйти нам будет нетрудно. Ветер по-прежнему попутный, да ещё и усиливается. Мы в любом случае намного легче их, имеем явное преимущество в скорости, оторвёмся играючи! Пусть подойдут поближе, чтобы при совершении манёвра яхта получила хорошую фору. Уйдём в сторону на боковом ветре, как прошлый раз, а потом вернёмся на прежний курс и — вперёд! Пока они развернутся, пока поставят паруса, а нас в это время уже ищи-свищи! И гребцы им не помогут. При таком темпе ребята на вёслах продержатся недолго, сдохнут скоро, как миленькие!
— Резонно, резонно! — весело и беззаботно крикнул я.
Так всё, наверное, и сложилось бы, да не учли мы один неожиданный фактор, который, к сожалению, не позволил нам в очередной раз выйти сухими из воды. Куда от неё, родимой, в конце концов, денешься! Вода, вода, одна вода, кругом вода…
А фактором этим явилась мощная катапульта, которая имелась на пиратском корабле. Вернее, катапульт было, очевидно, две или три. Эка, невидаль, — катапульты! Видели мы уже эти агрегаты. Эффективность у них против маленького судна почти нулевая. Это как в воробья кидать с большого расстояния камнем: кидай не кидай, а всё равно птица вовремя отпрыгнет, увернётся или взлетит. Ничего с ним не сделаешь!
В данном же случае такие финты у воробья, то есть у нас, не получились, вернее, удались частично. То ли катапульты были какими-то особыми, мощными, то ли управляли ею настоящие мастера, но наш вполне разумный и проверенный план по совершению молниеносного манёвра и ухода от врага под боковым, а потом и попутным ветром, увы, не осуществился.
Галера ещё не подошла к нам на достаточное расстояние, чтобы мы начали манёвр, когда от неё вдруг отделился какой-то предмет, который стремительно полетел в нашу сторону. Этот предмет оказался большой стрелой метра полтора в длину. Впереди её имелся четырёхгранный разлапистый наконечник, сзади — трёхгранный широкий стабилизатор. Все эти нюансы я отметил перед тем, как стрела почти достигла палубы нашего судна.
Я, как всегда в таких случаях, то ли ускорился, то ли приостановил течение времени. Суть не в формулировке… Стрела на подлёте замедлила своё движение, благосклонно дала мне рассмотреть себя в полной красе и во всех подробностях. Пока я этим занимался и планировал дальнейшие действия по отражению атаки, наш доблестный КАПИТАН не дремал. Он сделал изящный, лёгкий, а, главное, совершенно своевременный и удачный манёвр, благодаря которому зловещая посланница с чужого корабля, пронзив один из наших парусов, бессильно и разочарованно растворилась в морской пучине за бортом яхты. Я вышел из состояния ускорения или замедления, не знаю, как его правильно охарактеризовать, и заорал, отдавая две совершенно противоречивые команды одновременно:
— Всем вниз, на вёсла! К бою готовься!
Галера противника выпустила в нашу сторону ещё два снаряда. Первый являлся всё той же банальной стрелой, а вот второй представлял собой более серьёзную опасность в виде двух металлических шаров, соединённых длинной цепью. Летели они, вроде бы, медленно, хаотично кувыркаясь в воздухе, но я сразу почувствовал исходящую от них неминуемую и главную угрозу.
Капитан снова сделал быстрый манёвр, стрела прошла в метре от правого борта, бултыхнулась в воду, но, соприкосновения с ядрами, увы, избежать не удалось. Они, слава Богу, не попали в корпус яхты, но прошлись наискось по верхней палубе, безжалостно и мощно сметая всё на своём пути. Перед этим я вовремя успел ускориться, мгновенно оказался около рубки, выхватил из неё, как пёрышко, замершего и обомлевшего КАПИТАНА, и скатился с ним в находящийся рядом люк на нижнюю палубу.
Краем глаза в это время я увидел третий аналогичный снаряд, вылетающий с галеры. В моём восприятии сама она двигалась очень медленно, почти застыла, но ядра летели значительно быстрее, и я уже предчувствовал конечную точку их траектории, но ничего поделать не мог. Исход первого этапа схватки был явно предрешён не в нашу пользу, и от меня сейчас совершенно не зависел.
Лёжа рядом с КАПИТАНОМ на нижней палубе, я обречённо слышал сначала первый удар по корпусу судна и последующий за ним треск, потом такой же второй. Раздались дикие крики, очевидно, парусных матросов, а затем наступила тишина. Я мгновенно вскочил, перемахнул через КАПИТАНА, раскинувшегося на проходе и явно обалдевшего от такой внезапной смены обстановки, вылетел на палубу.
Моему взору предстала печальная картина. Увы, увы… Наше судно потеряло всю надстройку и обе мачты. Вернее, не совсем обе. Одна из них была перерублена наполовину. Палуба обильно обагрилась кровью. На ней валялись искорёженные части тел бедных матросов. Да, не дождались ребята наград и премий. Но держались молодцами, вечная им память!
Из носового люка выглядывал растерянный и бледный КОМАНДИР, не знающий, что делать. Позади меня появились, поднимающиеся на палубу, члены моего славного экипажа. ШЕВАЛЬЕ крепко держал за локоток дёргающуюся и что-то нервно бормочущую ГРАФИНЮ.
ПОЭТ, как ни странно, был абсолютно спокоен. Он с интересом рассматривал неумолимо приближающийся пиратский корабль, стоя в полный рост, и не обращал никакого внимания на лужу крови под ногами. Глаза его как-то странно и лихорадочно блестели, лицо раскраснелось, губы что-то невнятно произносили. Потом я услышал его возбуждённый голос.
— Сир, каков момент! Вот он — истинный экстаз бытия! Вот он — водораздел жизни и смерти! Боже, какие строки и образы сейчас рождаются в моей голове! — безумно закричал ПОЭТ, и ветер в мощном порыве не менее безумно вздыбил его длинные светлые волосы. — Как жаль, что эти великие эфемерности не могут быть навечно отчеканены на небе, на морской глади! О, как слаб и ничтожен человек! Ну, где же ты, Смерть, злобная и вонючая старуха!? Я давно хотел с тобою встретиться! Возьми меня, старая шлюха! Дайте мне меч, пол царства за меч!
ПОЭТ был явно на пути к безумию, если уже не достиг этого мистического, загадочного и, в данный момент, совершенно своевременного и вполне уместного состояния.
— Сударь! — весело заорал я, пересиливая вой мощного ветра, невесть откуда взявшегося. — Вы рано собрались умирать! А как же Поэма!? За вами ещё пара глав, наиотважнейший вы наш! А Летопись!? Я вам, однако, выдал аванс! Неужели весь потратили на бордели, на баб и на игру!? Стыдно, ах как стыдно! Вам явно рано покидать этот бренный, но прекрасный мир! Придётся ещё некоторое время помучиться и покайфовать! А, вообще, в Империи ещё столько одиноких, не обласканных, симпатичных и полных печали вдов, ждущих своих маленьких женских радостей! Кто же им их подарит, как не мы! Бог с ним, с мечом! Где ваше перо, любезный!? Пол царства за перо!
