Гады меня не взяли… Они, очевидно, бессильно, злобно и мрачно разглядывали меня откуда-то сверху и были, вероятно, очень сильно удивлены и разочарованы исходом очередной схватки, а кроме этого раздосадованы и, конечно же, удручены и подавлены. По крайней мере, я на это очень сильно надеялся. Ну что же, — до новых встреч, заоблачные вы мои! До новых встреч…

Небо, ещё не до конца освободившееся от облаков, вдруг разродилось лёгким слепым дождём, который освежил моё воинственно пылающее чело. Я рассмеялся беззаботно и весело, и крикнул в бездонную высь:

— Нам ли жить в печали!?

— В печали, в печали, в печали… — неожиданно гулко-утробным эхом откликнулась она: загадочная, непонятная, воинственная и пока ещё мною не познанная.

А может быть мне просто это послышалось?

Я ещё некоторое время постоял посреди мокрой степи, пристально и задумчиво разглядывая небо, потом поднял с земли холодный и потяжелевший ПОСОХ. Выглядел он, как и прежде: идеально ровная и монолитная поверхность, ни царапин, ни впадин, абсолютно никаких изменений и повреждений.

Я осмотрелся вокруг. Стоявшая вдалеке повозка была опрокинута на бок, матерчатый верх сорван и скомкан, как носовой платок. Одна из двух запряжённых в неё лошадей, видимо вовремя не распряжённая, лежала бездыханно, запутавшись в упряжи. Вторая понуро стояла рядом. Мой БУЦЕФАЛ, как ни в чём не бывало, мирно щипал траву неподалёку, остальные две лошади виднелись в поле шагах в ста от меня.

Я быстро подошёл к повозке, осмотрел её. Она была пуста. Я обеспокоено заглянул за неё и, к своему огромному облегчению, увидел ШЕВАЛЬЕ, лежащего на земле между колёсами. Он был весь в грязи, мокрый, но, судя по всему, жив и относительно здоров. Юноша задумчиво смотрел в небо, жмурясь от солнца. Увидев меня, он устало улыбнулся и, опираясь на колесо, не торопясь, встал.

— Ах, Сир… Красоту тихого и ясного неба понимаешь только тогда, когда в полной мере ощутишь ужас смертельного урагана. Странно, я снова, как и тогда, когда Вас первый раз увидел, оказался между двух колёс повозки. Нет ли здесь какого-то символа, знака?

— Да, мой юный друг… Символы и знаки рассыпаны везде вокруг. Наша главная беда заключается в том, что мы вовремя не можем понять их истинную сакральную суть и разгадать скрытые в них тайны. А что касается ясного неба и урагана… Всё познаётся на контрасте. Это вечная, как мир, истина, которая также осознаётся нами, к сожалению, подчас слишком поздно. Увы…

— Ваше Величество, извините, но с Вами не соскучишься… Что это было? — жадно спросил ШЕВАЛЬЕ.

— Да, со мною вам скучать не придётся. А насчёт того, что это такое было… Если бы я это знал, то, наверное, уже вознёсся бы на небо и повелевал миром от туда, с таинственных высот. Но, увы, увы… Пока что я нахожусь на земле, как и вы, и являюсь всего лишь человеком, — поморщился я, а потом быстро поправился, встретив недоумённый взгляд ШЕВАЛЬЕ. — Ну, может быть, я и не совсем человек в обычном понимании этого слова. Бессмертный ИМПЕРАТОР, — это особенное существо Божественного происхождения. Ладно, оставим эту сложную и скользкую тему. А где наш пленник?

Мы с любопытством осмотрелись вокруг. Я подошёл к лежащему неподалёку куску ткани, сорванной с крыши повозки, и, как и ожидал, увидел под ним МОЛОТА. Тот был жив, но по-прежнему находился без сознания. Он тяжело и хрипло дышал, его руки периодически конвульсивно подёргивались, как это бывает у людей, видящих тревожные сны.

Нами так же был обнаружен слуга, лежащий без сознания. ШЕВАЛЬЕ стал приводить его в чувство. Другой слуга, здоровенный и весёлый малый, скоро появился со стороны поля. Он, прихрамывая, вёл за собой двух лошадей. Я громко и по-особому свистнул. Вскоре передо мною, слегка пританцовывая, появился БУЦЕФАЛ. Его хвост и грива не развевались привычно роскошно и густо, так как были мокры и спутаны, но жеребец всё равно выглядел великолепно. Он подошёл ко мне, мягко ткнул носом в плечо.

— Извини, дружище, а про морковку-то я и забыл, — удручённо засмеялся я.

— Как же без морковки, Ваше Величество?! — возмущённо прогудел слуга-здоровяк, поднимая с земли небольшой неприметный мешок. — Без неё никак нельзя, при таком-то коне! Ах, что за чудо! Красавец! Я даже и не пытался его поймать.

— Молодец, спасибо! — облегчённо улыбнулся я, доставая из мешка огромную морковку, которую БУЦЕФАЛ аккуратно принял из моих рук и с удовольствием захрустел ею.

— Рад стараться, Ваше Величество! — рявкнул слуга.

— Послужить Родине не желаешь?! — строго спросил я его. — Скоро грядёт война. Гвардия ждёт своих героев! Всё равно война так или иначе коснётся всех. От неё никуда не денешься.

— Ну, если так, то, конечно, — послужить желаю, Ваше Величество! — ответил здоровяк. — Но только не на флоте… Не дай Бог! А также меня интересует размер жалования.

— Почему не на флоте? — удивился я. — А о жаловании не беспокойся. Не обижу…

— Сир, я, ежели, помирать буду, то хочу ощущать под собою надёжную твердь, а над собою желаю спокойно созерцать благостное небо. А вода, она и есть вода. Сгинешь, беспомощно барахтаясь и захлёбываясь, в её холодных глубинах. В такой ситуации будет уж и не до неба!

— Бог ты мой, какой, однако, молодец! Умница! Как образно мыслит! — удивился и умилился я. — Согласен с тобой. Твердь — это твердь… Вода — это вода… Небо — это небо… На него перед концом бытия следует любоваться не торопясь, находясь в расслабленном состоянии, не шевелясь. И навеки улететь есть куда, лишь слегка оттолкнувшись от твёрдой поверхности. А что вода? Я согласен с тобой. Затянет тебя безжалостно в себя, судорожно бултыхающегося и полного паники, и поминай, как звали! Какое уж тут любование небом. Это хорошо ещё, если акул не будет.

— Ну и я же о том самом, Государь!

— Так, ШЕВАЛЬЕ, зачислите-ка этого молодца-удальца в мою Личную Гвардию. Сержантом…

— Будет исполнено, Сир!

— Эх, мне бы таких ребят побольше! — крякнул я.

Мы продолжили наш путь. Погода стояла прекрасная. Пели на все голоса птицы, лёгкий тёплый ветер ласкал травы. Какая красота, какая идиллия…

Меня сначала несколько насторожило то, что по дороге мы встречали очень мало людей. Одиноких прохожих почти не было, несколько проехавших мимо карет непременно сопровождали вооружённые всадники, редкие повозки следовали обязательно группами и также под охраной. Мимо пару раз проскакали в ту и другую сторону небольшие воинские отряды. На нас никто особого внимания не обращал. Ну и хорошо… Объявленное мною Чрезвычайное Военное Положение, видимо, приносило свои плоды. Воздух был пропитан не только ароматами трав, но и необъяснимой и, слава Богу, пока ничем не подкреплённой, тревогой. Я усмехнулся про себя. На войне, как на войне! Проявление бдительности ещё никому и никогда не мешало. Вечная, как этот мир, истина…

ШЕВАЛЬЕ лежал на повозке рядом с МОЛОТОМ. Он то дремал, то просыпался и периодически вопросительно посматривал на меня, видимо, всё-таки ожидая каких-то комментариев относительно недавних событиях, но мне было не до него. Я сосредоточенно размышлял над произошедшим в очередной раз небесным явлением, тщетно пытался сложить из уже имеющихся, но крайне разрозненных фрагментов мозаики, единое целое, — то, что пролило хотя бы слабый свет на все события, случившиеся со мною за последние дни.

И так, ПОСОХ… Вещь, видимо, уникальная, обладающая большой силой и мощным потенциалом, возможно, — единственная в своём роде. Интересно, имели ли такие ПОСОХИ другие Короли? Для чего он предназначен, каковы принципы его действия? В Бога и в Магию я не верю, почему, сам не знаю. Это неверие инстинктивно жило во мне подсознательно, как послание из далёкой прежней жизни, и являлось неоспоримым и не обсуждаемым фактом. Но ПОСОХ явно таил в себе какие-то могучие, неведомые простому смертному, сверхъестественные силы. Это то же неоспоримый факт!