Хаим Нахман Бялик, возможно, величайший из еврейских поэтов двадцатого столетия, сочинил собственный некролог, в котором подчеркивал неотвратимость конца:
После того, как я умру,
Придите все на могилу мою.
Скажите: он был, и нет теперь.
Раньше, чем надо закрылась дверь.
И на полуслове прервана песня
И еще стихи, даже были если —
Их не найти.
… Навсегда уйти…
Х. Н. Бялик, «После моей смерти», в кн. С. Й. Пенуэли и А. Ухмани «Антология современной ивритской поэзии», том 1
День смерти моего отца настал в этом году
И я пошел взглянуть на тех в кладбищенском ряду,
Кто рядом с ним лежал, я плиты видел их не раз —
То жизни был его, увы, последний выпускной класс.
За много лет запомнил я все эти имена,
Как будто бы отец за сыном в школу приходя
Из года в год запоминает лица его друзей
И очень быстро узнает все имена детей.
Папа все еще любит меня и, конечно, люблю его я,
Поэтому, вспоминая его, не плачу, судьбу не дразня.
Но лишь войду сюда, тотчас слеза подступает к глазам,
Лишь вижу: «Джонни умер в четыре года, он всегда будет дорог нам».
Иегуда Амихай, «День поминовения отца», в кн. стихов «Амен»
Последняя мысль
Два человека пришли к Рабби Моисею Ицхаку из Поневежа. Оба купили участки на кладбище, и каждому хотелось получить лучший из них. Рабби Моисей Ицхак остановил спор вердиктом: «Кто умрет первым, тот и получит лучший участок». Они больше никогда об этом не спорили.
Шмуэль Химмельштайн, «Немного мудрости, немного юмора»
39. «Часовой, покинувший свой пост»
Самоубийство
Самоубийца – часовой, покинувший свой пост.
Байя ибн Пакуда, «Обязанности сердца», гл. 4
Еврейское право требует, чтобы самоубийц хоронили за кладбищенской оградой, и обычных поминальных молитв по ним не читали. Но ясно, что раввины ввели такие правила, только чтобы напугать потенциальных самоубийц. На практике смерть по вине умершего очень редко объявлялась самоубийством (обычно объявлялось, что произошел несчастный случай из-за временного помешательства). Ведь ясно, что такое клеймо служило бы наказанием лишь близким покойного, а не самому самоубийце. Различные кодексы обычно предписывают раввинам искать любые причины, позволяющие не объявлять смерть самоубийством:
Кто считается самоубийцей? Не тот, кто забирается на дерево или крышу, падает и разбивается насмерть. Это только тот, кто говорит: «Я сейчас полезу на дерево или крышу, спрыгну и разобьюсь насмерть», и другие видят, как он это делает. Такой человек считается самоубийцей и по нему не читают поминальных молитв и не выполняют поминальных обрядов. Человек, которого нашли задохнувшимся, висящим на дереве, мертвым от удара меча, не считается самоубийцей, и никакие поминальные обряды в этом случае не отменяются.
Вавилонский Талмуд, малый трактат Смахот 2:2-3
Основной принцип при разборе случаев самоубийства: мы приписываем действиям человека любые (посторонние) мотивы, какие можем найти, например страх, уныние, безумие… или похожие мотивы.
Рабби Ехиель Эпштайн, Шульхан Арух, Йорей Дэа, 345:5
* * *
Чем ближе отношения убийцы и жертвы, тем отвратительней преступление (а человек ближе всего к самому себе).
Байа ибн Пакуда, «Обязанности сердца», гл. 4
Философ Байа, живший в одиннадцатом веке, считает суицид преступлением худшим, чем убийство. Хотя я не встречал похожих взглядов среди других еврейских ученых (более характерно мнение Рабби Акивы: «Предайте его забвению – не благословляйте и не проклинайте», трактат Семахот, 2:1), похожие аргументы выдвигаются католическими теологами. Святой Августин учил: «Отцеубийство хуже убийства, но самоубийство – самый страшный грех» («О терпении») – Католический писатель Г. К. Честертон, живший в двадцатом веке, пришел к еще более радикальному выводу: «Тот, кто убивает человека, – убивает человека. Но тот, кто убивает себя, – убивает всех людей. По отношению к себе он уничтожает мир» («О православии»).
Однако, если мыслить логически, самоубийство не может считаться более тяжким грехом, чем убийство. Самоубийца хочет уйти из этого мира. В случае убийства жертва хочет продолжать жить.
Случаи, когда иудаизм позволяет самоубийство
(Царь) Саул сказал оруженосцу своему: обнажи меч свой и заколи меня им, а то придут эти необрезанные заколоть меня и будут издеваться надо мною. Но не согласился оруженосец, ибо очень боялся. И взял Саул меч свой и пал на него.
I Шмуэль 31:4
Самоубийство Саула после того, как стало ясно, что филистимляне разбили его армию, – это наиболее знаменитое самоубийство в Танахе. Средневековый комментатор Танаха Давид Кимхи (1160–1235), известный под акронимом Радак, пишет:
Саул не согрешил, убив себя… так как он знал, что ему суждено умереть в этой войне… Так что было лучше, что он сам забрал свою жизнь, чем если бы он дал необрезанным издеваться над собой.
Радак о I Шмуэле 31:4
Именно пример Саула позволил Рабби Иуде заключить, что царь Зедекия, во время правления которого провалился мятеж Иудеи против Вавилона и был разрушен Храм в Иерусалиме (586 г. до н. э.), поступил неверно, не покончив с собой, хотя в этом случае альтернативой была не смерть, а жалкое существование.
«Из-за этого я плачу (Эйха 1:16), – из-за того, что у Зедекии не хватило силы духа, – сказал Рабби Иуда. – Как мог Зедекия, зная, что его скоро ослепят, не начать биться головой об стену, пока жизнь не покинет его?»
Эйха Рабба 1:51
Другие еврейские источники также оправдывают самоубийство даже в случаях, если непременной альтернативой является не смерть, а жалкое рабское существование, которое человеку придется вести против своей воли. Следующая талмудическая история относится ко временам непосредственно после провала первого еврейского мятежа против римлян (около 70 г. н. э.).
Четыреста мальчиков и девочек везли, чтобы растлить и распродать на поругание (для проституции в Риме). Они понимали, зачем их везут, и поэтому спросили: «Если мы утонем в море, мы войдем в Мир Грядущий?» Старший из них прочел стих: «Сказал Господь: От Башана возвращу, выведу из глубин морских» (Теhилим 68:23), и объяснил ее так: «Я верну их (к вечной жизни) из глубин морских». Когда девочки услышали это, они вскочили и бросились в море. Тогда мальчики решили по поводу себя: «Если они, для которых быть склоненными на половой акт – это естественно (так!) (предпочитают смерть растлению), то мы, для которых быть склоненными к этому неестественно (тем более должны предпочесть смерть)». При этом они также бросились в море. О них Танах говорит: «За Тебя принимаем мы смерть во всякий день, словно овцы, обреченные на заклание» (Теhилим 44:23).
Вавилонский Талмуд, Гиттин 57б
