Машины могут принести человеку свободу, но их нужно правильно использовать. Если вы неправильно применяете технику, тогда она может оказаться опасной. Технология может отравить экологию, нарушить равновесие в природе. Но если вы будете использовать механизмы сознательно, разумно, тогда в мире исчезнет рабство, ведь машины могут выполнять за человека работу, которой он занимался много столетий. Технология может создавать еду, одежду, дома.

Поэтому я выступаю за науку, а не против нее. И я также выступаю в поддержку религии, потому что предвижу в будущем хорошую возможность синтеза науки и религии. Религию нужно развивать сейчас. Если этого не сделать, тогда человек обречен прозябать, значит у него нет будущего, нет надежды. Мир может быть богатым вовне технологией и наукой, но внутренний мир можно обогатить медитацией, молитвой, любовью, радостью. Мы можем создать нового человека, реализованного как внутри, так и вовне.

Однажды я пришел на собрание неприкасаемых. Одна мысль о существовании касты шудр вызывает во мне душевную боль. Мне было грустно видеть участников той встречи. Почему люди так поступают друг с другом? Люди, которые разделяют человечество толстыми стенами, считаются религиозными! Неужели религия может пасть еще ниже? Если это истинная религия, то что тогда ересь? Складывается впечатление, будто знамя религии подхватили черти, будто сочинения сатаны подменили священные писания Бога.

Религия должна не разделять, а соединять людей. Религия не двойственна, а цельна. Религия призвана не возводить стены, а разрушать их. Но так называемые религии создают категории и строят стены. Они способны лишь разводить людей по разным группам. Разумеется, это делается по некой причине. На самом деле, если бы людей не разделяли, тогда не было бы объединений по какому-то признаку и эксплуатации. Если человечество будет простым и единым, эксплуатации придет конец. При наличии неравенства эксплуатацию не устранить. Для эксплуатации необходимы касты и религиозные общины. По этой же причине религии так или иначе поддерживают неравенство, религиозные общины и касты. Светское и несословное государство само собой противостоит эксплуатации. Признав равенство людей, мы отменяем эксплуатацию.

Если людей не разделять, тогда исчезнут профессиональные объединения и религиозные общины. Разделение вызывает страх, зависть, ненависть и в конечном итоге враждебность. А враждебность порождает религиозные общины. Они появляются из враждебности, а вовсе не из дружелюбия. Не любовь, а ненависть — их краеугольный камень. Профессиональные союзы создаются страхом перед враждебностью, и они формируют власть, которая в свою очередь поддерживает эксплуатацию, а также средство реализовать жажду власти. Впоследствии эта жажда выливается в формирование института монархии. Так религии начинают тайно проводить политику. Религия идет впереди, а политика следует за ней. Религия остается всего лишь прикрытием, а политика реализуется в жизни. На самом деле, там, где есть профессиональное объединение и религиозные общины, религию не найти. Там вы увидите лишь политику. Религия это глубоко личное дело каждого, а вовсе не организация. Под именем отдельных религиозных союзов действует только политика. Если профессионального объединения нет, тогда религия может существовать, но не будет религиозных общин и верующих, священников и их ремесла. Бога тоже превратили в профессию. Коммерческие интересы связывают и с ним. Неужели может быть что-то более кощунственное? Но сила пропаганды безгранична, постоянным внушением придают вид правды даже откровенному вранью. Стоит ли удивляться, если верующие и священники, которые сами стали жертвами эксплуатации, поддерживают корыстное использование людей? Религиозные общины служат мощными колоннами для общественной эксплуатации. Сплетя сеть воображенных принципов, они доказывают, что эксплуататоры это религиозные люди, а эксплуатируемые — грешники. Эксплуатируемым людям внушают, что он страдают оттого, что в прошлом совершали дурные поступки. На самом деле, религия давно стала опиумом для народа.

Когда я ответил людям на их вопросы, в последнюю очередь ко мне подошел старик. «Я могу посещать храмы?» — спросил он.

«А зачем вам посещать их? — пожал я плечами. — Бог никогда не ходит в храмы священников».

Нет иного храма Бога, нежели Природа. Остальные храмы, церкви и мечети это выдумки священников. Эти культовые сооружения не имеют даже отдаленной связи с Богом. Бог никогда не разговаривает со священниками. Храм возведен священниками, а сами они есть порождение сатаны. Они ученики черта. По этой самой причине их священные писания и религиозные общины много столетий натравливали людей друг на друга. Священники разглагольствуют о любви, но источают яд ненависти. Но человек все равно не остерегается священников. Стоит ему задуматься о Боге, и священники тут как тут. Идею о посреднике между человеком и Богом провозглашают сами посредники. Жрецы только и думают, как бы им убрать с дороги Бога. Именно они убивают Бога. Если вы по-настоящему устремлены к Богу, то не пойдете к священнику. Нельзя служить одновременно и Богу, и жрецам. Стоит только священнику переступить порог храма, и Бог мгновенно улетучивается. Для того чтобы установить связь с Богом, необходимо отречься от священника. Это единственное препятствие между Богом и его преданным служителем. Любовь не терпит третьего лишнего. И молитва угасает, наткнувшись на препятствие.

Все, во что вы верите, это не что иное, как ложь, которую повторяют тысячи лет.

Откуда у вас такая уверенность в том, что какой-то человек брахман? Почему вы решили, что кто-то шудра? Откуда вам знать, кто вайшья, а кто кшатрий? Шудра не способен развиваться, а брамин уже восседает на самом верху... откуда эта информация? На своем веку я повидал как очень тупых брахманов, так и очень разумных шудр.

Нет более низких и более высоких людей, но если тысячи лет повторять одно и то же... В этом горестном положении виноват Ману. Он проповедовал учение о четырех кастах, и ему до сих пор верят. Даже шудры верят в касты, а не только брахманы.

Шудрам, которые приходят ко мне, я пытаюсь внушить, что и они имеют право сидеть на стуле.

«Нет, мы не можем», — отмахиваются они.

Они сидят у двери, на ступенях. «Мы шудры, — говорят они. — Нам нельзя заходить в дом».

Даже неприкасаемые убеждены в кастовом миропорядке. Если брахман поддерживает такую философию, его еще можно понять, потому что такая убежденность ставит его выше людей иных сословий. Но какая польза шудре от такого верования?

В одном селении шудры праздновали день рождения великого святого Райдаса, который был башмачником, чамаром. Я находился в той же деревне, поэтому решил тоже посетить праздник.

«Нет, вы не можете прийти на наш праздник, — испугались шудры. — На нем будут присутствовать только мы, неприкасаемые».

Но я настоял на своем. Семья, в которой я остановился, забеспокоилась. «Вы принесете нам беду, — говорили люди. — Если вы пойдете на праздник, нам придется пойти с вами. Вы наш гость, и мы не можем бросить вас. Но мы не хотим идти к шудрам, потому что если кто-нибудь увидит, что мы соприкасаемся с ними, наша жизнь превратится в ад!»

«Вам не нужно сопровождать меня, — успокоил их я. — Я пойду один».

Удивительно, но шудры не пустили меня в свой круг. «Не подходите к нам, — сказали они. — Мы неприкасаемые. Если мы позволим вам опуститься до нашего уровня, то совершим грех. Бог никогда не простит нам этого».

«До чего же вы странные люди», — сказал им я.

Неприкасаемые абсолютно убеждены в своей неполноценности. Но это подлая выдумка, потому что весь мир свободен от кастовой системы, кроме индуистской общины. Это неестественная система мироустройства.

Я разговаривал с шудрами, неприкасаемыми. Сначала они не могли поверить в то, что кто-то из более высокой касты может прийти в их маленькую деревню за чертой города. Но когда я несколько раз посетил их, они постепенно привыкли ко мне, стали считать меня чудаком.