Я разговаривал со многими людьми, он ни разу не встречался с Раманой Махарши. Он умер, когда я был еще очень молод. Я хотел поехать к нему и непременно добрался бы до него, но уж очень он далеко жил от меня, в пятнадцати тысячах миль. Я часто говорил отцу: «Рамана Махарши уже очень стар, а еще так молод. Он не знает мой язык, хинди, а я не знаю его родной тамильский язык. Даже если мы с ним и встретимся, что само по себе трудно...»

До Аруначала нужно было ехать почти три дня, причем на нескольких поездах. С переменой каждого поезда менялся и язык. Самая большая языковая территория Индии это район распространения хинди, после нее нужно было переехать в район маратхи. Когда въезжаешь в штат Низам, нужно говорить на урду. Потом нужно говорить на языке телугу и малаялам. Наконец, вы приезжаете к Рамане Махарши и говорите с ним на тамильском языке.

Раману я уже не застал, но я встречался со многими его учениками, когда позднее стал ездить по стране. Приехав в Аруначал, я встретился с его самыми близкими учениками, которые сами тогда были уже совсем ветхими. Но я не нашел ни одного человека, который понял бы послание Раманы Махарши.

Дело не в тамильском языке, все ученики знали этот язык, просто они иначе воспринимали жизнь. Рамана говорил: «Посмотрите в себя и выясните, кто вы». Чем же занимались эти люди, когда я приехал к ним? Они сделали из этого вопроса мантру! Они сидели и напевали: «Кто я? Кто я? Кто я?» С таким же успехом можно напевать и любую другую мантру.

Некоторые люди практикуют джапу. Они говорят: «Рама, Рама, Рама» или «Хари Кришна, Хари Кришна, Хари Кришна». В Аруначале люди использовали эту же технику для совсем другой задачи, которую Рамана никому не ставил. Я сказал его ученикам: «Вы делаете не то, что велел мастер. Вы думаете, что вам кто-нибудь ответит на ваш вопрос "кто я?", но вы будете всю жизнь повторять его, а ответ так и не получите».

«С одно стороны, мы делаем то, что вынесли из слов нашего мастера, — ответили они. — С другой стороны, мы не можем сказать, что вы не правы, так как мы, напевая вопрос "кто я?", действительно транжирим свою жизнь».

Разумеется, они повторяли этот вопрос на своем родном, тамильском языке. «Но мы не преобразились», — признались они.

«Вы можете повторять этот вопрос еще на протяжении великого множества жизней, — предупредил их я. — Никто не принуждает вас повторять вопрос "кто я?". Вы не должны произносить ни единого слова, вам следует просто пребывать в безмолвии и слушать. Сначала вы обнаружите вокруг себя словно мух тысячи мыслей, желаний, грез, которые бессвязны, неуместны и бессмысленны. Вы представляете собой шумящую толпу. Успокойтесь, сядьте и осознайте этот базар своего ума».

Слово «базар» замечательное. Англичане переняли его с Востока. В вашем уме шумит базар. В таком маленьком черепе находится маленький ум, но в нем суетится громадный базар. Вы удивитесь, узнав о том, что в вас живет великое множество людей. Я имею в виду множество идей, мыслей, желаний, сновидений. Просто все время наблюдайте, сидя безмолвно посреди базара.

Если вы начали повторять вопрос «кто я?», то стали частью базара, начали шуметь и суетиться. Не нужно суетиться, успокойтесь. Пусть базар будет сам по себе, вы же будьте центром циклона.

Да, вам потребуется немного терпения. Нельзя предсказать, когда в вас прекратится шум, он можно точно сказать, что рано или поздно это произойдет. Все зависит оттого, сколько в вас накопилось шума, сколько лет и жизней вы собирали суету, насколько активно вы поддерживали базар и насколько у вас терпения сидеть безмолвно в безумной толпе, которая сводит вас с ума, толкая со всех сторон.

В двадцатом веке одним из самых значительных людей стал Мехер Баба. Всю жизнь он хранил безмолвие. То и дело объявлялась некая дата, когда он должен был заговорить, но потом этот день всякий раз откладывали. Его ближайший ученик Ади Ирани часто приходил ко мне. Все книги Мехера Бабы написал Ади Ирани. Его имени нет на обложке книг, там значится Мехер Баба.

«Почему вы постоянно объявляете о том, что Мехер Баба вот-вот заговорит? — поинтересовался я. — Вы делаете подобные объявления вот уже тридцать лет, люди приезжают к указанной дате, а он так и не заговорил».

«Я не могу объяснить это», — ответил он.

«По моему мнению, он просто забыл язык», — заметил я.

Ади Ирани не знал о том, что Махавира погрузился в особое состояние после двенадцати лет безмолвия. Возможно, он пытался говорить, но у него ничего не получалось. Безмолвие — всепоглощающее явление, а слова так малы, что не могут вместить в себя безмолвие. Истина очень велика, а язык абсолютно банален.

«Даже не надейтесь на то, что он когда-нибудь заговорит», — посоветовал я Ади Ирани.

Мехер Баба и в самом деле не заговорил, он умер в безмолвии. Но у него была телепатическая, нелингвистическая связь с Ади Ирани.

«Вы когда-нибудь сомневаетесь в том, что слова, которые вы записываете, он вовсе не произносил?» — поинтересовался я.

«Ни одного мгновения, — ответил Ади Ирани. — Эти слова обладают большой силой. В них присутствуйте такая пронзительная ясность, что даже если Мехер Баба скажет, что я неправильно записал его слова, я не стану слушать его. Я не знаю, как это происходит, но когда я сижу рядом с ним, что-то обретает форму и столь четкие очертания, что у меня не остается и тени сомнения. Я знаю, что эти слова исходят не от меня, поскольку я понятия не имею о том, что записываю. Я в принципе не мог произнести эти слова».

«Разумеется, эти слова исходят от мастера, — уверял Ади Ирани. — В них нет лингвистического строя. Я не слышу слова, а чувствую энергетическое поле, присутствие, которое во мне превращается в слова. Я сам пишу слова, но их вызывает его присутствие. По сути, я просто полая бамбуковая флейта. Мехер Баба поет свои песни, а я должен лишь не мешать ему. Я просто позволяю ему петь свою песню. Я превращаюсь в его музыкальный инструмент».

Кстати, я хотел бы отметить, что у Мехера Бабы такое наследие, что и у Заратустры. У всех мистиков единая участь: даже близкие люди не понимают их. Мехера Бабу не поняли его люди. По-видимому, это какой-то закон природы, согласно которому вы не можете признать тот факт, что кто-то пришел домой, а вы все еще бродите где-то. Эго чувствует боль.

Книгу «Евангелие Рамакришны» написал очень странный человек. Он называет себя «М». Я знаю его настоящее имя, хотя он никому не называл его. Его зовут Махендранат. Этот человек бенгалец, ученик Рамакришны.

Махендранат сидел у ног Рамакришны очень много лет и записывал все, что происходило вокруг его мастера. Книга называется «Евангелие Рамакришны», но написана «М». Он не хотел, чтобы его имя стало известным, он решил остаться неизвестным. Вот подлинное ученичество. Он полностью стер себя.

Вы удивитесь тому, что «М» умер в тот же день, что и Рамакришна. Ему больше не за чем было жить. Я понимаю... После Рамакришны он больше хотел умереть, чем жить.

На свете было много мастеров, но никогда не было такого ученика, как «М», который рассказал о своем мастере. Он просто пересказывал, причем не о себе и Рамакришне, а только о Рамакришне. Он больше не существует перед мастером. Мне нравится этот человек и его книга, я высоко оценил его невероятные усилия стереть себя. Редко встретишь такого ученика, как «М». Рамакришне в этом смысле повезло больше, чем Иисусу. Я знаю настоящее имя этого человека, потому что ездил по Бенгалии, а Рамакришна жил в конце девятнадцатого века, поэтому я успел узнать, что написал книгу Махендранат.

Рамакришна... Его слова передавали неправильно, потому что он был крестьянином и говорил очень просто. Люди выбросили из его изречений все, что по их мнению не следовало произносить просветленному человеку. Я ездил по Бенгалии и спрашивал долгожителей, видевших Рамакришну, как он говорил. Все они отвечали мне, что Рамакришна внушал им ужас. Он говорил как самый обычный человек. В его словах звучала сила. Он ничего не боялся и ничего не усложнял.