— Ждет тебя дорога дальняя, любовь страстная, разлука многолетняя, слава военная и… Ох, будет много горя на твоем пути! Тут девушка лукаво посмотрела на Гилфорда, не упусти свое счастье, сэр рыцарь! Твой соперник скоро уже вернется! Секрет один скажу: соберешься на свидание с любимой, не забудь розгу!

Меллюзина улыбнулась, и тут рыцарь увидел, что язык спасенной им девушки раздвоен на конце.

— Что, языка испугался? Эту операцию старые бабки некоторым новорожденным девочкам делают! Говорят, только для тех, кто судьбу наперед видит!

— Это как? — Не понял сэр Гилфорд. — Счастье твое близко, но и горе недалеко! В голосе цыганки появились озорные нотки, не упусти красотку! А теперь мне нужно знать имя дамы твоего сердца.

«Эта точно болтать не будет!» — решил рыцарь.

— Я верой и правдой служу моей госпоже, — сэр Гилфорд рассказал Меллюзине о неприступной Эвелине, и о том, что заслужил всего лишь один ласковый взгляд и одно прикосновение ее рук и то, когда она перевязывала рану.

— Понятно, — цыганка еще раз посмотрела на руку рыцаря, — похоже, на тебя наложила заклятие одна девушка, с которой ты слишком грубо обошелся!

— Была такая, — честно признался рыцарь, — на войне как на войне!

— Проклятие на девственной крови, что ты пролил, очень сильное, но я могу его снять! Доставай свой меч из ножен.[51] — Любая цыганка такое заклятие снимет!

Сэр Гилфорд снял штаны, а цыганка встала перед ним на колени.

— Сейчас мой сладкий, — раздвоенный язык прикоснулся к головке меча, быстро набухающего от такой непривычной ласки. — Заклятие сильное, но мой язык сильнее!

Больше цыганка ничего не говорила, а сэр Гилфорд получил редкое по тем времена удовольствие, строго караемое церковью.

Женщина не стала ничего говорить, а просто прижалась к Гилфорду лицом да так, что доблестный меч вздрогнул и уперся ей в лоб.

Меллюзина продолжала поглаживать бедра и что-то шептала на непонятном языке.

«Ох и трудно снимать заклятие!» — у сэра Гилфорда уже тряслись ноги.

В какой-то момент Меллюзина отняла свое лицо от его паха и взяла «меч» одной рукой, другой рукой стала сдавливать ягодицу. «Хорошую я получил награду, — в голове рыцаря вдруг поселилась крамольная мысль, — а вдруг откусит? От египтянок всего можно, ожидать!»

— Не волнуйся, мой спаситель, не откушу, — точно догадавшись о мыслях Гилфорда, цыганка прервала приятное занятие, и нежно сдавила пальцами мошонку. — Сейчас проклятие выйдет наружу!

Цыганка обхватила обслюнявленный член сложенными в кольцо большим и указательным пальцами, и стала водить ими от основания к головке.

— И что интересного находят в девственницах? Они же ничего не умеют!

— И будет мой доблестный рыцарь совершить подвиги не только на ратном поле, но и на ложе страсти, — шептала цыганка, сдвигая крайнюю плоть вверх-вниз, — заклятие сильное, но моя рука сильнее!

Женщина как-то странно смотрела на рыцаря, и в ее улыбки проскользнуло что-то людоедское. Так смотрят голодные собаки на оленью кость с кусками мяса!

Тут Гилфорд разрядился, да так, что капля семени попала на лицо Меллюзине.

— Подожди, мой сладенький, — женщина не выпустила «меча» из рук, а стала им размазывать сперму по лицу. Второй рукой Меллюзина продолжала нежно сдавливать яички.

А потом… потом женщина лизнула его прямо в дырочку. Меч мелко задрожал и выпустил еще одну каплю, на этот раз уже на землю.

— Ну, вот и все! — Цыганка встала на ноги. — Теперь я знаю, ты справишься! Прощай, доблестный рыцарь!

— Интересное предсказание, — Гилфорд вернулся, чтобы допить эль и только тут обнаружил исчезновение кошелька. — Чертово племя! Прав был наш король — все египтяне мошенники и воры!

Впрочем, уже вечером он понял: цыганка сказала правду!

«Лорд Хаксли возвращается!» — гонец принес радостную весть, взбудоражившую весь замок!

Повара провели бессонную ночь, чтобы встретить хозяина должным образом. Из замковых подвалов достали лучшее вино, мелкие сорта дичи подавались на деревянных вертелах, а сэр Гилфорд Уэст завалил огромного кабана и теперь он на огромном блюде лежал и служил главным украшением стола.

Празднества, устроенные в честь возвращения, превзошли торжества по поводу их свадьбы.

— Вот я и дома! — После долгих лет, проведенных на полях сражений, и жизни на скудном солдатском пайке, он не обрадовался пышному приему, и вел себя довольно скованно.

«Наверное, его угрюмость и усталость — результат долгого путешествия, — подумала она, — я клянусь сделать все, что в моих силах — я верну наше счастье!»

К сожалению, усилия женщины не увенчались успехом: проходили дни и недели, а настроение лорда не улучшалось. За пять лет разлуки оба изменились: она больше не была той невинной юной невестой, жадно впитывающей каждое его слово и жест.

Лорд понял, что жена повзрослела, приобрела уверенность в себе, стала настоящей женщиной. Война заставила лорда расстаться с наивностью и ясностью юности, а несправедливость при дележе добычи и предательство самых близких друзей сделали злым. Услуги проституток, сопровождавших войско, привели к разочарованию в женщинах. Кончилось тем, что разум воина, словно искривился и неудержимо толкал не к жене в постель, а к вину и элю. Не удивительно, что огонек любви, как огарок церковной свечки, начал мерцать, грозя полностью погаснуть.

Слухи о том, что между супругами пробежала черная кошка, мигом разнеслись по окрестностям.

И вскоре, заметив одиночество, вновь слетелись юные рыцари. Назойливое внимание, оказываемое гостями, крайне раздражало господина. Молодая женщина была в отчаянии: она не могла придумать, чем заполнить тоскливые дни. Выручал верный сокол и пес Фанге, с которыми она выезжала поохотиться.

Сэр Гилфорд Уэст, доказавший свою преданность, остался служить в замке. Был он крепок телом, любезен и хорош собой, и после той встречи с цыганкой уже не мог скрыть своих чувств к госпоже. «Не забудь розгу!» Эти слова постоянно звучали в его голове. Пожалуй, он был даже более откровенным, чем это было бы нужно для его собственной пользы. Но и пьяный загул господина до поры до времени спасали рыцаря от неприятностей.

Как-то раз, охотясь в лесу, он встретил свою знакомую цыганку.

— Ну вот, а я уж думала, что не придешь, — цыганка с невинным видом мыла в ручье ноги.

— Ах ты воровка! — Гилфорд поймал цыганку за волосы, поставил перед собой на колени, а голову просунул между своих бедер. — Сейчас я тебя проучу!

— Что, сладенький, денег бедной девушке пожалел? — Меллюзина попыталась вырваться, но рыцарь сдавил бедрами шею так, что девушка поняла: придется покориться!

— Не забудь, значит, розгу? — Рыцарь задрал юбку под мышки несчастной цыганки и на секунду остановился: дочь чужеземного народа была чудо как хороша. Лишь королевское клеймо на смуглой спине портило девичью красоту.

— Розги у меня нет, но кое-что есть! — рыцарь вынул меч из кожаных ножен. Отбросил его в кусты, а ножнами воспользовался как инструментом для воспитания воровок. — Кто знает, может и стоит тебя вздернуть, но я дал слово рыцаря, что тут ты под защитой и обойдусь, так сказать домашним внушением!

— Ай! — Девушка вскрикнула, получив первый удар ножнами по круглой попочке.

— Это еще не ай! — рыцарь ударил ее еще раз, по второй половинке.

Цыганка взвизгнула, рванулась, но рыцарь и не подумал ослаблять хватку.

Всадник привык к седлу, и бедра были натренированы так, что лошадь слушалась его без удил. Что уж говорить он молоденькой цыганке?

Удары посыпались один за другим. Теперь цыганка отвечала нечленораздельными вскриками.

Пару раз она пыталась прикрыть попу руками, но, получив ножнами по пальцам, убрала руки и окончательно покорилась.

— Пожалей! — Плакала она, пока рыцарь вытирал со лба пот. — Неужели тебе совсем не жалко бедную Меллюзину?

Сэр Гилфорд не понял, куда ушла вся его злоба: верный меч налился кровью, готовясь к предстоящей схватке со всей серьезностью.