Решила я изведать свет,
К чему мне дом родной?
Сбежал дружок, а я одна.
А верность — не моя волна!
— Ничего у тебя не выйдет, — друзья разлили вино по кружкам, — ты же пьян, как шотландский йомен на Рождество, и глаз тебя может подвести. Откажись от этой затеи: боевой меч — не инструмент для раздевания девушек. Зачем тебе это! Кинешь монетку, и эта девчонка итак будет твоя!
— Ша! — со смехом Мартин смахнул все, что было недопитого и недоеденного на столе. — Прыгай на стол, смуглянка!
— Алле! — Босоногая девчонка ловко запрыгнула на стол, улыбнулась спорщикам, и продолжала песню.
Пил пиво рыцарь — плащ до пят,
Доспехи под плащом блестят.
На спину ловко положил.
Горсть серебра мне подарил.
Смуглокожая плясунья, увидев, что рыцарь вынул меч из ножен, остановилась. «Неужели зарубит?» — глаза танцовщицы стали круглыми как мавританские пуговки, когда она увидела вынутый из ножен меч.
— Танцуй, и пой, детка! — ревели пьяные спорщики, предвкушая потеху. — Не бойся!
— Ни одной царапины! — повторил Мартин условия сделки!
Оруженосец раз пришел,
Надел коричневый камзол.
Ласкал он нежно, сладко пел.
Но денег нет — ни с чем ушел!
Трактирная девушка колебалась недолго: к тому, что слишком часто посетители вели себя, а под пьяную руку могли и отлупить, к чему она уже успела привыкнуть.
— Танцуй! — Мартин медленно встал из-за стола. — И пой веселей! — Клянусь святым Георгием, наша жизнь коротка, так будем же веселиться, пока живы! Да она прелестна, эта девица, или пусть мне никогда не видеть Вестминстерское аббатство!
Юная красавица вертелась все быстрее и быстрее, под развевающимися юбками мелькали стройные ножки, широко развевались распущенные волосы.
Улучив момент, когда девушка подняла руки вверх, рыцарь взмахнул мечом. Зрители и глазом не успели моргнуть, как верхняя юбка соскользнула с бедер, и упала на стол.
— Ой! — Девушка остановилась, не зная, что ей делать.
«Да поможет мне пресвятая Женевьева, — подумала она, — ох, и влипла же я в историю!»
— Танцуй, — повторил приказ Мартин, — быстро и весело! Музыку! — Рыцарь смахнул одежду на пол, сосредоточился, посмотрел плясунье в глаза, уловил охвативший ее страх и ласково улыбнулся. — Не бойся, ничего тебе не сделаю, разве что отрежу уши. Клянусь спасением души! Танцуй для меня!
Пришел ко мне толстяк купец,
Покупщик девичьих сердец.
Кошель набит был серебром.
Лежала я под ним бревном.
До девушки, наконец, дошло, что от нее требуется. Взмах меча и шнуровка на рубашке оказалась ловко перерезана. Меч вошел точно в ложбинку между грудей, не поцарапав при этом кожу.
— А может, не надо? — Раздался голос из угла таверны. — Не жалко портить такую кожу?
— Нет! — пусть продолжает! — Раздавались пьяные голоса. — Пари есть пари!
Девушка не стала прикрывать ладонями груди, а подняла руки вверх и закружилась на столе, поражая собравшихся красотой, ловкостью и бесстыдством.
Вино пил латник — добрый друг,
В руках стакан и меткий лук,
В кармане пять монет всего…
Но я хочу любить его!
— Придержи язык, не то тебе самому будет хуже! — заорал пьяный посетитель. — А кто ты такой, что портишь доблестным воякам удовольствие?
В такой переделке девушке бывать еще не приходилось. Тут посетители с соседних столиков отодвинули эль в сторону и развернулись к танцовщице, чтобы лучше видеть веселое представление.
Мечом рыцарь владел мастерски: ни одной царапинки, ни одной капли крови зрители не увидели, зато тело испанки все больше и больше оголялось.
Мой милый на краю земли,
Бежит разбойник от петли…
А рыцарь в дальней стороне
Меня валяет на столе!
Восторженно заревели слушатели, затопали ногами, застучали кружками об столы — видимо, им особенно пришелся по вкусу последний куплет.
— В Испании девушки сладки, а вина кислы! — Мартин ловко резанул по шнуровке на юбке. — Клянусь святым Христофором, девушка вкусна, как персик! Эля!
В слабом свете мелькали высокие девичьи груди, пышные округлости блестящего от пота животика и бедер. Последним штрихом было дешевое ожерелье, ловко срезанное рыцарем прямо с шеи плясуньи.
Наградой рыцарю были не только деньги, но и танцовщица, которую он оприходовал тут же, на столе под одобрительные комментарии. Он не привык к затягиванию дела, и, кроме всего прочего, красотка была вкусна как персик.
Девушка лежала спиной на мокрой от пролитого пива столешнице, закинув ножки рыцарю на плечи, сладко постанывала, думая о том, насколько щедрым будет этот странный клиент.
В этот день ей повезло: кроме двух серебряных монет Мартин подарил бусы из зеленых камней и странную монетку из неизвестной страны с дыркой посередине на счастье.[8]
Воспоминания Рыцарю испортила надвигающаяся темнота.
— Ну, любитель овса и эля, что ты испугался? — Мартин повернул верного скакуна в низину, надеясь пересечь болота до вечернего звона. Но прежде чем половина пути осталась позади, он был сбит с толку множеством разветвляющихся тропинок. На болота опустилась ночь. Не в силах ничего разглядеть, кроме окружающего бурого вереска, он совсем потерял направление и не знал, куда ему следует двигаться.
— Помилуй меня, Господи! — с жаром взмолился Мартин, подняв глаза к ночному небу.
Луна бросала сквозь черные тучи лишь слабый отблеск света. Порой она появлялась во всем великолепии из-за завесы, лишь на миг, открывая лик перед несчастным путником.
— А вот и чудище! — Рыцарь потянулся к верному мечу. — Трактирщик не врал! Экое создание!
На тропинке, роняя слюну, стояла огромная собака, явно не местной породы. Величиной с теленка, черная и лохматая, она, похоже, собиралась пообедать рыцарем и конем. Впрочем, рыцаря собакой было не напугать.
— Ты, блохастая псина, — рыцарь натянул поводья, — я, таких как ты не один десяток съел, когда в стане запасы кончились!
Конь, нахлебавшись эля, вместе с овсом решил, что можно и повоевать в ночных болотах. Почувствовав, что хозяин отпустил поводья, он бросился на собаку, надеясь растоптать копытами.
Адский зверь, увидев, что добыча пошла в атаку, еще раз показал зубы и дал деру.
— Да, родной Девоншир неласково встречает странствующего рыцаря! — Мартин не сразу сумел удержать воинственного коня, и тут понял, что тропинка осталась где-то далеко.
«Чего только не рассказывали об этих болотах! — думал он, мечтая только об одном: не провалиться в трясину. — Сколько путников приходили сюда и не возвращались!»
Конь храпел и несся во всю прыть, но собака оказалась проворнее, и разрыв между нею и преследователями увеличивался.
— Проклятье! — Рыцарь сказал, не стесняясь в выражениях, все, что он думает и о болотах, и о собаках, и о пьяном коне и о собственной глупости. — А все из-за того, что трактирщик варит слишком крепкий эль! Неужели придется здесь ночевать?
Надежда и врожденная смелость вынуждали двигаться вперед, но, наконец, усиливающаяся темнота да Собака исчезла в темноте. Рыцарь не зря доверился верному коню на болотах: чутье, которое проявляют благородные животные при переходе через трясину, факт общеизвестный и составляет любопытное свойство их природы. Вскоре взмыленный конь остановился, решив, что на сегодня с него подвигов уже хватит. Усталость победила: страшась сдвинуться с твердой почвы и, опасаясь невидимых трясин и ям, рыцарь в отчаянии спешился и сел на землю.
