«Что она делает? — Алисин чувствовала, как кожа впилась ей между половых губ. — Зачем?» Ее тело протестовало против подобного обращения, но женщина знала, что в спальне всегда есть запас моченых розог и не стала возражать.
— Да, эта штучка не сравнится с мечом Мартина, — Эллин села в кровати и стала осматривать свою работу, — и болтается как на корове седло! Однако, это все-таки лучше, чем ничего!
«Обидно! — Призрак Максимилиана смотрел на приготовлениями, но не имел сил сойти с портрета. — Какие черти дернули Алисин освятить спальню? Эта простушка обрызгала все вокруг святой водой и теперь мне не выйти! Боится, видите ли, за младенчиков! Ну, ничего, я ей еще отмщу!» Усы на портрете грозно поднялись вверх, но женщины не обращали на него внимания.
— Госпожа, — до Алисин вдруг дошло, чем они сейчас будут заниматься, — а ведь это смертный грех!
— А ты что, не умеешь каяться? — Эллин знала о духовнике столько интересного, включая покаяние Алисин, что на следствии у несчастного служителя церкви могли бы быть очень большие служебные неприятности.
Огонь в камине ярко пылал, и портрет дедушки Максимилиана, казалось, вновь ожил. Впрочем, после окропления спальни святой водой он не мог помешать женщинам в столь непотребных играх.
«А мне казалось, что в земной жизни я все видел и всего пробовал! — думал призрак, наблюдая, как Эллин надевает на служанку импровизированную упряжь. — Оказывается, нет!»
— Мы столько раз совершали на этой кровати смертные грехи, что одним больше, одним меньше — роли уже не играет! Иди сюда и пристраивайся!
Эллин встала на четвереньки в кровати. Беременный живот отвис вниз, и стало сразу легче дышать. Подними его рукой и вперед!
«Прости меня грешную!» — Алисин пристроилась на коленях сзади и подняла деревянную рукоятку в боевую позицию.
Сладкое местечко госпожи выпустило капельку сока любви.
— Аккуратнее! — Эллин чувствовала, как рукоятка заполняет ее изнутри. — А теперь начинай двигаться. И знай, если я не кончу, вылетишь из замка! Замуж отдавать не буду, а просто продам тебя нашему духовнику в услужение! Заодно и свои грехи замолю!
«Господин не раз и не два ставил так и меня и Эллин, — Алисин обхватила госпожу ладонями под живот и начала двигаться, подражая Мартину. — В конце концов, почему бы и не сделать то, что тебя просят?»
Тут женщина поняла, что игра не оставила ее безучастной. Ремень, пропущенный между ног, стал скользить по маленькой горошинке, постепенно наполняя сладостью тело.
«Да что же это? — Алисин продолжала двигаться, чувствуя приближение разрядки. — Если я кончу раньше госпожи, розог не миновать, а то и тот же хлыст прогуляется по моему телу!»
Прекрасную Эллин хлыст тоже не оставил равнодушной. Ее первый муж несколько раз насиловал рукояткой, но делал это гораздо грубее, чем Алисин. Впрочем, тогда боль от порки заглушала все ощущения и всю прелесть отполированного дерева госпожа смогла оценить только теперь.
— Разрешите? — Алисин прикоснулась пальцем к шоколадному отверстию Эллин.
— Давай!
Верная служанка ввела палец в кишку и там, сквозь тонкую перегородку почувствовала движение твердой рукоятки. Именно этого не хватало Эллин для полного блаженства.
— Еще, еще! — Стонала она.
Эллин было так хорошо, что сладостный стон Алисин она пропустила мимо ушей.
«Чем только не приходится заниматься, когда муж в отъезде!» — думала она, в полном бессилии упав на кровать.
Алисин отдохнуть не удалось. По заведенному обычаю ей еще предстояло вылизать госпожу.
«Похоже, она довольна! — думала служанка, слизывая солоноватые капельки. — Значит, из замка меня не выкинут и замуж за висельника или в услужение духовнику не отдадут!»
— Иди сюда! — Удовлетворенная госпожа развязала узел на хлысте и освободила служанку от ременной упряжи. — Вон, смотри, какая кожа мокрая!
Эллин хитро улыбнулась и понюхала хлыст. Кажется, тебе самой понравилось?
— Да, госпожа, — призналась Алисин, — в начале мне было страшно и неудобно, а потом…
— Потом будет завтра, — Эллин убрала хлыст в тайник, — утром как следует, намажешь хлыст салом, а вечером завтра я сама тебя попользую!
На портрете дедушка Максимилиан довольно улыбался.
Глава девятая. Радушный прием
Мартин приехал год спустя, уставший и постаревший. После подлой измены сюзерена, лорда Оливера Хаксли душа вассала закоченела, как у покойника, успевшего раскаяться и принять причастие. «Все, отвоевался! Ни одна сила не заставит меня покинуть замок!» — решил он.
Эллин первая увидела мужа во время прогулки по стене замка. Она схватила плащ и выбежала во двор навстречу. Встречавшие хозяина домочадцы молча расступились перед госпожой, а Мартин, сойдя с коня, поцеловал ей руку, а потом губы.
— Слава Богу! Мы не зря молились с утра до вечера! — Эллин была рада увидеть мужа целым и невредимым, но сразу поняла: что-то случилось страшное и непоправимое. Прикосновение губ рыцаря было холодно-вежливым, и ее радость сменилась испугом.
— Что-то не так? — Эллин пробрала дрожь, но не от холодного ветра, трепавшего ее плащ, а от дурного предчувствия. — Что случилось? Ты не ранен?
— Fortune de la guerre![23] Много чего случилось, дорогая, но позволь мне войти. Теперь, слава Богу, спешить больше не надо. Отвоевался! Мой сюзерен, лорд Оливер Хаксли, нас предал накануне решающего сражения! Где старые добрые понятия о рыцарской чести? Ему в обмен за измену обещано местечко поближе к трону короля, а я… Я вернулся навсегда.
— Совсем?! — Эллин не могла поверить своему счастью. — Мы так по тебе соскучились!
Как и каждая женщина, она хотела, чтобы муж сидел дома, занимался семьей и детьми. Но холодность мужа не на шутку испугала ее.
«Похоже, война убила в нем любовь, — подумала Эллин, увидев, что глаза мужа устремлены мимо нее. — Если я не отогрею его сердце, все пропало! От былой страсти, казалось, не осталось и следа. Ничего, рыжая Алисин мне поможет! А не поможет — выгоню!»
— Пойдем, осмотрим наш замок! — Он подставил ей руку, так как джентльмен предлагает руку знакомой даме. — Проверю, как ты занималась хозяйством!
Призрак дедушки Максимилиана перестал появляться! — Пыталась развеселить мужа Эллин. — Говорит, что не выносит детских криков.
— Призрак меня мало волнует. Он никого не предавал и умер как настоящий мужчина. А я вернулся совсем, без трофеев и без победы, которую украл у нас Оливер Хаксли! — Кулаки рыцаря непроизвольно сжались. — Хватит! Повешу меч в кладовую, если, конечно, не придется отражать нападения на наши владения. Это я еще смогу сделать. А так все! Хватит! Отслужил! Кстати, а где Алисин?
— Ты сейчас все увидишь и все поймешь! — Эллин повела его в дальнюю комнату, где Алисин дремала над двумя детскими кроватками.
В замке ладятся дела,
Коль хозяйка родила.
Пусть малышка, пусть малыш,
Бога ты благодаришь. Бога ты благодаришь.
Вальтер Скотт.
— Сэр Мартин! — Алисин вскочила со стула, тут детки хором заплакали.
Настроения рыцарю малыши не прибавили: отцовским чувствам нужно время, чтобы появиться!
Со стены улыбался прадедушкин портрет. Осмотр замка продолжился в обеденной зале.
— Ah, mes belles![24] — Рыцарь взялся за третьего цыпленка. — Давненько я так сытно не ел!
Скромный обед удался на славу. Эль лился рекой, а жареные цыплята были чудо как хороши, но Мартин сидел за столом, чернее тучи.
Слуги, поняв, что господин не в настроении, старались не попадаться ему лишний раз на глаза.
— Да простит Господь нашего сэра Мартина! — Поварята на кухне чистили лук и обсуждали последние новости. — Что-то будет!
Солнце скатилось за горизонт, ударил вечерний колокол, и обитатели замка пошли спать.
