Безуспешно.

— Что ты орёшь? — прошипела она. — Что ты орёшь?!

(По-моему, орала-то как раз она, а не он, но я вовсе не собирался вмешиваться в этот внутриведомственный конфликт.)

"Жгучий брюнет" пожал плечами:

— Да не ору я. Просто…

Лола топнула ножкой:

— Просто заткнись, и всё! Хорошо?

— Хорошо, — покорно кивнул он, однако женщина сама тут же нетерпеливо спросила:

— Ну а с этой-то что делать? Думай скорее!

— Погоди-погоди, — пробормотал "брюнет". — Неужели ты хочешь…

Лола усмехнулась:

— Вот именно!

Парень покачал головой:

— Слушай, меня это не касается. Я не собираюсь возиться с жмурами.

— Но не могу же я всё делать сама?!

И вдруг они, точно по команде, перешли на шепот. У меня здорово затекли ноги, и последние слова Лолы:

— Мне нужно собраться, а потом мы уедем, — я воспринял с облегчением.

Однако же следующие слова ее напарника снова навеяли грусть.

— Знаю, как ты собираешься, — проворчал он. — Вот что, я пока заскочу кой-куда ненадолго, а на обратном пути тебя заберу, ладно?

— Только не задерживайся. — И парень вышел.

Он вышел, а я, я едва не заметался в своем шкафу. Что делать? Что делать?

С одной стороны, неплохо бы сейчас малость прижать эту артистку — авось расколется (особенно любопытны были реплики про "жмуров"). Но с другой — ежели упасть на хвост "цыгану", то, может, удастся надыбать какой-нибудь адрес. А любой адрес это не просто зацепка, это — надежда. Надежда на то, что проклятый клубок начнет наконец-то разматываться в нужном направлении. Теперь я уже почти не верил молодцу, оставшемуся в квартире, — они угробили Серого, они, больше некому!

Но как выйти незамеченным? Или хрен с ней? Выскочить, придушить, а там посмотрим?

Однако, видно, судьба была сейчас на стороне этой Лолы. Я услышал стук ее каблучков: сначала в доме, потом на крыльце. И — опять тишина…

Фыркая от пыли и матерясь сквозь зубы, я выполз из шкафа и, потянувшись всеми мышцами и костями, кинулся к окнам. Те, что выходили на улицу, показали мне "цыгана". Она направлялся к стоящей метрах в двадцати от дома красной "десятке". Женщины нигде не было видно.

Но ура! — через несколько секунд я увидел и ее. Из комнаты, окно которой выходило в сад, и соответственно — в саду. За каким ее туда понесло? Урожай собирать? Леший ее знает! Мне было сейчас не до этого.

Я влетел в коридор и выглянул на улицу. "Десятка" уже трогалась с места. Когда она завернула за угол, со двора выбежал и я, но тут же с самым равнодушным видом не спеша зашагал к Маргаритиной машине.

Я садился за руль и думал, что если не воспользуюсь этим неожиданным подарком фортуны и упущу сопляка, то сурово накажу себя на целый месяц обетом безбрачия.

Или — бездрачия. Выполнить и тот и другой будет одинаково тяжело.

Однако, похоже, в ближайшее время обеты мне не грозили. Выскочив на шоссе, я сразу же увидел красные "Жигули" метрах в двухстах впереди. Упустить такую прекрасную, приметную цель способен только дальтоник или дурак. Дальтоником я не был, дураком… Ну, не знаю.

Все та же, знакомая уже до оскомины прибрежная дорога. Поворот к морю, в том месте, где мы так здорово плавали с Маргаритой и где нам столь вероломно не дали доплавать спокойно и от души…

Попетляв по городку, "десятка" затормозила возле старого, но аккуратного и, я бы даже сказал, довольно фешенебельного двухэтажного особнячка. Рядом росли мощные платаны и пара кипарисов. Резная дубовая дверь безо всякой вывески.

Я тоже остановился, но не доезжая до дома, и приткнулся у обочины. Из красной машины вылез "цыган", мельком поглядел по сторонам и скрылся за тяжелой дверью.

Решив минут пять подождать, я потянулся за сигаретами. Покурю, а потом… Нет! Ждать нечего! Бросил сигарету и решительно шагнул навстречу солнцу и свету. Приблизился к двери и потянул ручку. Дверь гостеприимно распахнулась и доверчиво показала мне узкий тамбур и роскошную лестницу, ведущую на второй этаж. А еще она показала мне симпатичного молодого человека — но не того, за которым я следил, а совсем другого: с интеллектуальной квадратной челюстью и остриженного почти под ноль. Молодой человек оказался на голову выше меня — относительная редкость — и раза в два шире в плечах. Но самое поразительное — он был упакован в шикарный черный костюм (я впервые увидел в этом знойном краю человека в костюме), а на могучей шее висел строгий черный же галстук, а отнюдь не килограммовая золотая цепь.

Я сказал как можно учтивее:

— Здравствуйте. — И приветливо посмотрел на него снизу вверх.

Моя учтивость была ничто по сравнению с его учтивостью.

— Добрый день, — бархатным басом пророкотал он и еще приветливее посмотрел на меня сверху вниз.

Но посмотрел вопросительно.

— М-м-м… — Я замялся, но, знать, в обязанности этого окультуренного Конана-варвара входило, помимо прочего, и помогать косноязычным посетителям.

— Кого-то желаете видеть? — проницательно осведомился он.

— Ну-у… да… в принципе, нет… — пробормотал я.

— Так да или нет? — улыбнулся он.

— Да, но… понимаете…

Он кивнул:

— Понимаю. Что вы хотите?

Любезно проговаривая эти немногочисленные, однако очень весомые (минимум килограммов сто тридцать) слова, он якобы случайно загородил своим громадным туловищем дорогу к лестнице. Но мне-то позарез было нужно именно туда, и потому я, абсолютно искренне не желая огорчать нового знакомого, вздохнул:

— Я хочу, извините, пройти наверх.

Он тоже вздохнул:

— Извините и вы, но я-то как раз и поставлен здесь затем, чтобы первые встречные с улицы имели затруднения при входе туда, куда им входить не положено. (Замечательно, просто замечательно!)

— А — не положено? — уточнил я. — Вам это известно наверняка?

Он развел смахивающими на кузнечные молоты ручищами:

— Увы…

Я пригорюнился:

— И что, не существует никакого волшебного способа подняться по этой заколдованной лестнице?

— Ну почему же? — Он снова улыбнулся, и я позавидовал его железной выдержке и стальным нервам. — Такой способ существует.

— И это…

Неандертальские надбровные валики горестно наехали друг на друга.

— И это тщательный обыск и проверка документов, после чего, если все будет нормально, я позвоню наверх, чтобы там подготовились и встретили дорогого гостя самым подобающим образом.

— Да-а… — Я почесал затылок. — Меры безопасности у вас, конечно, жутко эффективные. Нет-нет, обыск — пожалуйста, но вот документов у меня с собой нет, я же не знал, что тут такие порядки.

Мордоворот-златоуст пожал плечами, и слева под пиджаком рельефно обозначились контуры кобуры.

— Хорошо, можно ограничиться одним обыском, если у вас действительно важное дело, но "фио" все-таки назовите. На всякий случай.

— Послушайте, Цербер, — трагически произнес я. — По отцовской линии я цыган, а по материнской, кроме славянской первоосновы, примешана еще и кровь соплеменников Гедимина. А ежели брать во внимание индоиранский — помните: "Да, Скифы мы! Да, азиаты мы…" — и тюркский — интересно, кто из нас хоть немного не тюрк? — компоненты, то вообразите, какая у вашего назойливого гостя фамилия. Об имени-отчестве и не говорю.

А знаете, чего-то он понял. Но чего-то нет. Однако усмехнулся — явный плюс гризли с пушкой под пиджаком.

— Можете представить в письменном виде. — Остряк, ох, остряк!

— Сей момент! — Я завертел головой в поисках бумаги и ручки, и амбал, видимо, отчаянно скучая на своем ответственнейшем посту, решил подыграть залетному наглецу и протянул блокнот и авторучку.

— Мерси! — Я отвернулся, как подлый отличник, не желающий дать списать соседу-двоечнику сочинение, и пояснил: — Можно, конечно, и продиктовать по слогам, но все равно, как бы вы не наделали ошибок. Так что я сам, ладно?