Я обомлел.

— Ты о чем?

Она дерзко уперла руки в боки:

— А всё о том же! Нету ее! Изволили отбыть в неизвестном направлении.

— Когда?! — едва не взревел я.

Злорадная ухмылка:

— Да еще светло было. Сказала, что ночевать, может, и не вернется. Сказала, по важному делу. Ну да знаю я эти дела, не вчера родилась.

— Вика, Вика, постой, — ошеломленно проговорил я. — Она уехала на машине?

— Да уж не пешком!

— Ну погоди… — Я растерянно потер лоб. — Чего ты злишься? Ведь прекрасно же понимаешь, какая вокруг нее сейчас обстановка. А вдруг Маргарита в опасности, попала в беду!

Девушка нервно сжала руки.

— И что прикажешь делать? Обрить голову, посыпать пеплом, исцарапать рожу в кровь и с воем кататься по полу в безутешной тоске?

Какое-то время я молчал. Потом сказал:

— Ох, Вика-Вика, любопытная ты девочка.

Ее глаза сверкнули:

— Это чем же?

— Да так… — пожал я плечами. — Признаться, не думал, что ты относишься к Маргарите… "Знаю я эти дела"! — передразнил ее. — Тоже мне борец за чистоту нравов! Слушай, а может, ты и в постель ко мне прыгнула только чтоб досадить хозяйке?

Перебор. Зря, ох, зря пошел я по этому скользкому пути, потому что уже в следующую секунду передо мной была не просто сердитая девушка — но неукротимая фурия.

— "Досадить хозяйке"?! — взвизгнула она. — "Прыгнула"?! Ах ты скотина!.. Да как бы я к ней ни относилась, это мое дело! А с тобой, шакал, учти, больше никогда! Будь ты хоть самим Аленом Делоном! Понял?

Ну, против таких аргументов не попрешь. Я в своей жизни достаточно смотрелся в зеркало и всякий раз делал печальный вывод, что до Алена Делона мне как до Луны.

И я покорно кивнул:

— Понял. Отлично понял, Вика, но только, пожалуйста, не ори, соседи сбегутся.

Она тяжело дышала, честное слово, с совершенно неподдельной ненавистью глядя в мое безобидное лицо. Потом хрипло проговорила:

— Я уйду… Я уйду отсюда, мне тошно смотреть на твою противную морду!

Я с понтом удрученно вздохнул:

— Как угодно, родная. Пострадаю, конечно, но не умру. Ни от голода, ни от одиночества…

Ее стартовая скорость была не ниже, чем у ракеты. А дверь, которую она с бешеной яростью захлопнула за собой, едва не погребла меня под воздушным напором ударной волны.

Я уснул. Не раздеваясь и не поднимаясь на второй этаж в спальню. Прилег на диван в "гостиной с гитарой" и отрубился. Последние сутки выдались тяжелыми, и даже перепалка с Викой и беспокойство за Маргариту не помогли — я заснул. И заснул крепко.

А когда открыл глаза, было уже утро. Настоящее утро. Прошвырнулся по дому в поисках возможно вернувшейся, покуда дрых, Маргариты — но нет, пусто. И Вики тоже нет.

Тогда я вновь спустился на первый этаж и взял курс на кухню, где вскрыл холодильник и наспех покидал в рот с кило того, что не надо было готовить и разогревать — колбасу, огурцы, помидоры, хлеб. В придачу выпил пару яиц и залил все это кружкой молока. Вполне недурственный завтрак, особенно для таких неприхотливых бродяг, как я. "Неприхотливых, но похотливых", — пришла в голову дурацкая рифма, и я поморщился. А через секунду и выругался — а ну как эта маленькая шлюха поведала Маргарите о наших невинных ночных забавах, а та, естественно, обиделась и…

Однако постойте, почему это — "естественно"? Похоже, у меня начинается уже мания величия: если Вика от скуки (хотя не исключено, что и не от скуки, а из неких корыстных (не обязательно материальных) соображений) влезла ко мне под одеяло, это вовсе не означает, что о том же самом мечтает и ее хозяйка. Даже напротив — скорее всего, совсем не мечтает.

Итак, я один. Один в этом роскошном громадном доме — и в какой-то момент я вдруг почувствовал всю двусмысленность самого факта моего в нем пребывания. Ё-моё, хозяин на кладбище, хозяйка бог знает где, Вика ушла, а я тут слоняюсь как Кентервильское привидение и даже не могу никуда отлучиться, потому что у меня нет ключей. Если бы рядом была какая-нибудь река — сел бы на берегу как древний китаец и ждал, пока мимо не поплывут трупы моих врагов. Но тысяча чертей, даже реки рядом не было!

Один… Совсем один в доме, из которого, верите, с огромным удовольствием тоже сбежал бы куда глаза глядят, но который, однако, цепко и неумолимо держал меня в своих душных (из-за жары и не только) объятиях. Да, отнюдь не отсутствие ключей являлось главной тому причиной. А что же?..

Я утробно вздохнул. Когда в важное мужское дело вмешивается женщина и когда ее вмешательство начинает дело портить, — это очень и очень нехорошо. А если женщина вдобавок еще и начинает влиять на ваши чувства, эмоции и планы, то это совсем плохо. К тому же я просто кончиками пальцев ощущал, что неожиданности и, главное, неприятности отнюдь не кончились, а только по-настоящему начинаются и впереди еще немало сюрпризов.

Выйдя в сад, присел на скамейку: ох, как хреново иногда, оказывается, ничего не делать! Хотя с другой стороны, может, сегодняшний вынужденный прогул даже на пользу. Я отдохну. "Собаковод" пусть решает свои проблемы и разбирается с чересчур ушлыми подчиненными, ежели еще не разобрался. У брандмайора Мошкина тоже забот хватает. Вот правда, Вика… Куда, интересно, ее понесло? Не натворила бы глупостей — жаль будет и ее найти с дыркой во лбу или груди. Гм, груди… Как любят писать в своих мемуарах бездарные ветераны — "нахлынули воспоминания", — и я снова вздохнул: девочка-то в конкретном смысле очень даже и ничего, хотя и, стерва, с двойным дном. Но главное… Да, главное, конечно, Маргарита. Где-то она сейчас? Действительно поехала по делам или…

Я похолодел. А вдруг она, что-то зная либо о чем-то догадываясь, кинется очертя голову в какое-нибудь осиное гнездо?

Выругавшись еще раз, встал и пошел обратно в дом. В левом крыле на полу в коридоре валялся бюстгальтер. Судя по размеру — Вики. Что это — потеря или умышленная подлянка на случай возвращения Маргариты? Я поднял бюстгальтер и отнес в ее комнату, бросил на кровать. Ах, Вика-Вика, ее мне так и не удалось понять. Но если бы ее одну! Почти наверняка отправилась разыскивать своего ухажера, которого я тоже так и не успел понять. А что вообще, едрёна мать, я понять успел?!

Увы, к великому своему огорчению и стыду, немногое. Пожалуй, лишь то, что дедушка-любитель кавказских овчарок тут не при делах. И эта пара, Сухарь и Панчер, тоже… Кстати, занятно — Маргарита охарактеризовала их как страшных матерщинников, а я ничего такого особенного не заметил: не без того, конечно, но не больше, чем любые другие мужики. Странно? Не знаю… Ладно, они не при делах. А кто при делах? Где и каким образом искать "вдохновителя и организатора" убийства Серого, который почти наверняка был и хозяином той пятёрки, что спала теперь вечным сном на морском дне?..

Включив в одной из комнат телевизор, я улегся на диван. Сначала новости — все одно и то же. После новостей — "Диалоги о животных", любимая передача: пока смотришь, хоть ненадолго забываешь про людей. А потом…

Потом я уснул и видел какие-то полубредовые сны, в которых совершенно бессюжетно и бессвязно возникали, переплетались, исчезали и снова всплывали лица Серого, Маргариты, Вики, Бригадира, Зверька, чьи-то еще, а я как ненормальный все где-то лазил, бродил, все расспрашивал их о чем-то. По-моему, у Серого допытывался, кто его убил, а еще… Было, было что-то еще, очень важное — такое, от чего у меня даже во сне захватило дух, потому что, потому что…

Я вскочил с дивана как ошпаренный и замер посреди комнаты, точно боясь забыть, забыть то, что видел во сне — и не только во сне… Как, нет, ну как только я мог лопухнуться?! Кровавый знак "z" на плече мертвого Серого — я же его видел, видел, — и не придал тогда этому значения. А ведь то не была случайность — на левом плече трупа острым лезвием ножа либо скальпелем убийца резанул стилизованную молнию — маленький красный зигзаг, своего рода автограф. И когда-то, в разные годы мне доводилось встречаться с парочкой любителей этого редчайшего вида эпистолярного жанра, ибо та молния была посланием — чем-то типа "чёрной метки" наоборот: "чёрная метка" предупреждала адресата об угрозе, молния же ставила на нем крест — ты не послушался, не выполнил, не рассказал, не отдал — получай.