Но я ее понимал. Облаченный в одни лишь трусы, я несомненно представлял собой грозное зрелище для толком еще не проснувшейся молодой и красивой женщины, одетой в крошечную ночную рубашку до пупа и трусики типа "веревочки". При свете слабого ночника я тем не менее, конечно же, все моментально разглядел — и ее самое, и ее реакцию на мое живописное появление, а потому приложил палец к губам:

— Тсс… не кричите, пожалуйста! Я пришел не за тем, о чем вы подумали.

Маргарита смотрела на меня полуосоловелым взглядом, и я смекнул, почему так долго стучал, — она приняла снотворное.

Наконец бледные губы дрогнули:

— А… зачем вы пришли?

Не стану вникать во все нюансы того деликатного диалога, а передам лишь самую суть.

Я сказал:

— Мне нужна машина. Ваша здесь?

Она медленно кивнула:

— Конечно, здесь. В гараже. Но почему сейчас?!

Я покрутил головой:

— Слушайте, об этом потом. У меня нет времени, но поверьте, Рита, это очень и очень важно…

Думала она примерно с минуту. Наконец решительно тряхнула волосами и направилась к креслу, на котором лежала дамская сумочка, и достала оттуда связку ключей. (Ей-ей, покуда она расхаживала так по комнате да еще вдобавок наклонялась за сумочкой, я едва не растерял весь свой деловой настрой. Но гигантским усилием духа и воли взял себя в руки и — не растерял.)

— Вот, — протянула Маргарита ключи. — От машины, гаража и ворот.

— Спасибо, — тихо проговорил я и… положил руки на ее обнаженные плечи.

Глаза Маргариты округлились, а тело задрожало.

— Что вы делаете?.. — еле слышно прошептала она, но я уже потащил (да нет, конечно же, не "потащил", а… повлек, — вот именно — "повлек") ее к кровати…

Слушайте, она вроде бы как и сопротивлялась, однако вроде бы как и не очень. И полагаю, что если бы я и в самом деле захотел сотворить то, о чем наверняка подумала сейчас она, я бы это и сотворил. Но мне нужно было сделать совсем другое.

И вот на кровати…

И вот на кровати я нежно-нежно опустил пальцы на основание грациозной лебединой шейки Маргариты и одними губами проговорил:

— Прости, Рита.

— Что?.. — не поняла она, но уже через секунду, сдавленно охнув, обмякла. Я бережно уложил ее голову на подушку и накрыл легким покрывалом. Естественно, не голову, а все остальное.

А потом я пошел в свою комнату.

Хлопот больше мне доставил тот, что был теперь без глаз, так как я не хотел испачкаться в крови, которая периодически заливала его лицо и шею.

Однако я нашел остроумный выход: натянул на голову несчастного целлофановый мешок, добытый в гараже, — и не испачкался. Второй же снаружи был целехонек, и его я отнес в машину, которую подогнал прямо к крыльцу, без соблюдения правил техники безопасности.

А чтобы вы не сильно удивлялись тому, что я так спокойно разгуливал с покойниками на горбу, сообщу, что и к Вике я тоже зашел. Замок в ее комнате был пустяковым, да и дрыхла девчонка без задних ног, так что и здесь все прошло гладко.

В принципе, я мог бы выкинуть этот трюк и с Маргаритой, но я ведь не знал, где ключи… Да нет, понимаю, был, конечно же, был во всем этом некий неприятный аспект, и главное — как бы ей, чего доброго, не взбрело утром в голову, что отключил я ее не по "служебной надобности", а для того, чтобы совершить известного рода действо. Однако тут я надеялся, что женское чутье, интуиция, да и, в конце концов, объективная оценка собственного состояния помогут Рите определить, что ничего подобного я не совершал.

Сложив незваных гостей один на другого на заднем сиденье Ритиной "Мазды" цвета "лагуна", я накрыл их большим куском брезента, взятым, как и мешок, из гаража. Потом сунул в багажник моток прочной капроновой веревки (оттуда же) и шесть штук белых кирпичей из штабеля за домом.

Потом я открыл ворота и медленно выехал. А потом закрыл ворота и медленно поехал, взвешивая все плюсы и минусы своего плана. Нет, я понимал, что рано или поздно даже капроновая веревка разбухнет и перетрется и кто-либо из этих субчиков, а то и оба, всплывут. Но я к тому времени рассчитывал быть уже далеко отсюда, и вообще — ну их. Первые два звена из цепи были вырваны, и теперь оставалось только вышвырнуть их на помойку. Или — утопить в море.

Посмотрел на часы: через пятнадцать минут Маргарита должна очнуться.

А может быть, она и не очнется, улыбнувшись, подумал я, и эта временная, немножко насильственная летаргия плавно и постепенно, сама собою перейдет в крепкий, нормальный и здоровый сон.

В машине Маргариты не было ни следа, ни пятнышка, и она преспокойненько стояла себе сейчас в гараже.

В гостиной тоже не было ни пятнышка, ни следа, и в ней тоже давно все было спокойно и тихо.

Ну и, само собой, ни пятнышка, ни следа не было сейчас на мне самом, и в данный момент мы с Маргаритой сидели за столом на кухне и завтракали.

Впрочем, точнее сказать, завтракал один я, — хозяйка почти не притронулась к еде, только наливала себе уже третью по счету чашку кофе.

Поначалу она смотрела на меня неприязненно и с опаской — видимо, мои предрассветные сомнения оправдались, и безмолвный вопрос: зачем я это сделал? — был по пробуждении для Маргариты далеко не праздным.

Нет-нет, на словах она не обвинила меня, простите, в изнасиловании или даже скромной попытке совершения сего непотребства, однако взгляд был… В общем, тот еще взглядец, и я сразу же, поймав его на себе, поспешил оправдаться. И знаете, что сказал первым делом?

— Дорогая Маргарита Владимировна! Я догадываюсь, что вы сейчас думаете… однако зря, честное слово, зря. Поверьте, на мне, как на младенце, нет ни капли вины, а то, что мне пришлось совершить…

— Как, вы даже что-то совершили?! — полупрезрительно процедила она. — Странно, а я ничего не почувствовала. Оказывается, бывает и так.

(Вот язва! Ну что это, по-вашему, — месть или вызов? И если месть, то за что, а если вызов, — то на что?!)

Кажется, я даже немного покраснел. А покраснев с пяток секунд, вежливо проговорил:

— Вы потому ничего не почувствовали, уважаемая, что я, в определенном, конечно, смысле, ничего с вами не сделал, клянусь!

— А в неопределенном? — насмешливо прищурилась она.

Я вздохнул и скрючил пальцы на чьей-то воображаемой шее:

— Ах, вы об этом?

Маргарита кивнула:

— Об этом. Со стороны гостя это было не слишком-то порядочно.

Теперь закивал я:

— Конечно! Конечно, совсем непорядочно! Но понимаете, — промямлил с убитым видом, — это вышло нечаянно, я не хотел… — А потом словно бы вдруг осмелел и бесшабашно вскинул голову — так, чтобы утренние солнечные лучи наиболее выгодно оттенили самые привлекательные черты ее (головы) мужественного лица. — Верьте, не хотел!.. — И умолк. И, похоже, эту насмешливую красавицу заинтриговал.

— Так чего же вы не хотели? — поинтересовалась она.

— Я не хотел сделать то, что у меня в конечном итоге, увы, получилось, — хмуро пробормотал я. — Но получилось-то исключительно потому, что я внезапно испугался, как бы у меня вдруг неожиданно не получилось совсем иное, — то, чего так панически боялись вы. (Н-да, вот уж загнул, так загнул.)

Маргарита хмыкнула:

— Ясно. Несчастный случай на производстве.

Я горестно повесил нос.

— Самый что ни на есть разнесчастный. Видимо, в некий скользкий момент одно из полушарий моего мозга, более благородное, решило, что лучше уж вас, простите, усыпить, нежели… — И тактично умолк.

Она удивилась:

— Да? А я, признаться, подумала, что одно из полушарий вашего мозга, менее благородное, в некий скользкий момент решило, что лучше уж меня, простите, ограбить, нежели… — И тоже тактично умолкла.

— Нет, не лучше — грустно сказал я. — Клянусь, Рита, нет. Разве я похож на грабителя? Повторяю: все было как я вам сообщил. Просто мне понадобилась машина, чтобы съездить в одно место.