Он говорил негромко, манерно растягивая слова, словно делал одолжение мне и всем присутствующим.
Магистры зароптали, и повернули головы ко мне, пытаясь заранее прочесть ответ на моем лице.
– Нет, – я был тверд. – Я не говорил, что совет нужно распустить. Я сказал лишь, что призову верховную шестерку помочь вам в решении возникшей проблемы. И если возникнет необходимость в их присутствии здесь, то они немедленно прибудут, уж я об этом позабочусь. Я уверен…
– Ложь! – Тутом выбросил вперед руку, указывая прямо на меня. От спокойствия не осталось и следа. Он весь подтянулся и напрягся. – Вам и верховной шестерке нет никакого дела до нас! Уже десяток гонцов было отправлено к вам, за последние два года, и где ответ? Где официальное письмо от главного секретаря Его Величества, от вас лично или от другого уполномоченного представителя? Мы ждали больше, чем это было необходимо.
И вот теперь вы заявляетесь в город, на жалкой кляче, через западные ворота, оборванный и грязный, словно последний нищий, – он издевался, а мне лишь оставалось стиснуть зубы. – Требуя участия в заседании совета, на который мы допустили вас исключительно по доброте душевной и в обход всех правил! Так вы отплачиваете нам за все? За все годы безропотного служения, за беспрекословное подчинение всем приказам, даже идущим в разрез с политикой школы и здравым смыслом?
Я знаю, зачем вы явились сюда, архимаг! Вы жаждете захватить всю власть себе, подчинить совет своей воле, дабы беспрепятственно управлять всеми магами Нувасии.
Он обличающе выставил на меня указательный палец, как бы предлагая остальным магистрам оценить мое коварство.
Я опешил. Его внезапная вспышка так неожиданно выбила меня из колеи, что я даже потерял свою цепь рассуждений. Мне только и оставалось, что сидеть с широко распахнутыми глазами, и непонимающе оглядывать лица магистров.
Неужели Тутом и правда считает, что я приехал ради захвата власти? Или в угоду каким-то своим идеям? Он решил настроить совет против меня, а лучшего повода не нашлось? Что за игру ведет этот парень?
Тутом был самым младшим из присутствующих. На пять лет моложе нас с Итореном. Я помню, как пересекался с ним на школьном дворе, и уже тогда я был дурного мнения об этом человеке. А теперь и подавно.
Его молодое, гладковыбритое лицо, с выдающимися скулами, острым подбородком и холодными, зелеными глазами, вызывало у меня острую неприязнь.
– Что ты несешь, Тутом? – это было единственное, что в данной ситуации я мог из себя выдавить. О, как мне хотелось выругаться! Но я сдержался из последних сил, прекрасно понимая, что все уже летит в тартарары и мне ничего с этим не сделать.
– Уважаемые члены совета, магистры, братья! Неужели вы позволите свершиться этому гнусному преступлению? – он продолжал гнуть свое, а неприятный блеск его глаз все больше выводил меня из себя. Я стиснул кулаки, да так сильно, что ногти врезались в ладони. – Архимаг приехал, не для того чтобы решить наши проблемы, и помочь юным магам, в их становлении, а для того, чтобы переправить всю власть в Орт, к Верховной шестерке, и в свои собственные руки!
Он все-таки сказал то, чего я боялся больше всего и к чему совершенно не был готов.
Опешившие на мгновение магистры, вдруг подскочили со своих мест и начали наперебой обсуждать эту ошеломляющую новость, глядя на меня и потрясая кулаками.
Я устало откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Все пошло совсем не так, как я хотел. Теперь все магистры были настроены против меня, и уже не представлялось возможным убедить их в обратном.
– Что вы скажите в свою защиту? – Гантори движением руки, утихомирил магистров. Его авторитет среди прочих магистров был сравним лишь с влиянием самого Трутониса. Куда там Тутому!
Я облизал мигом пересохшие губы, и медленно поднялся. Магистры стояли около своих стульев и выжидающе смотрели на меня. Их спины и руки были напряжены. Сторк, остававшийся сидеть на всем протяжении дискуссии, убрал ладони под стол. Иторен же наоборот, сжал их в кулаки и выставил вперед. Он стоял справа от меня, как бы закрывая своим телом от возможного удара Тутома или Роконстоса.
– Я приехал из Орта, по важному и срочному делу, это верно, – я начал тихо и не спеша. – Но его суть совсем другая, нежели вы считаете. Я пересек почти всю страну с небольшим отрядом, верхом, везя сюда, в школу, реликвию, имеющую невероятною ценность для нашего государства. И мне нет никакого дела до захвата власти над вами и школой.
– Вы привезли Хрохстишзник сюда? Зачем? – Гантори нахмурился. Его седые кустистые брови образовали одно целое, а по лбу пролегла глубокая морщина.
– Потому что его время пришло. Он стал терять накопленную силу, и как только я это почувствовал, сразу же собрал Совет Семи, где было принято решение направить реликвию в школу, для восполнения ее силы, в Источнике.
– Нет! – Тутом ударил кулаком по столу. Все взоры моментально обратились к нему. – Как только мы вольем силу в священную реликвию, архимаг захватит с ее помощью власть над всеми нами! Над школой, над городом и страной! В единый миг мы лишимся всего!
– Что? – на этот раз я не удержался и испуганно отшатнулся от него. Представить себе мага, который захватит власть над остальными, при помощи реликвии, служащей исключительно для мирных и защитных целей, мог только человек, с очень больной фантазией.
– Зачем мне это? – я очень нехотя задал этот вопрос, уже понимая, что с каждой секундой вязну все глубже и глубже. Тутом побил меня практически в сухую.
– Это была мечта архимага Пакнор-сти-струта Пласского, и вы, очевидно, продолжаете его дело. Вы являетесь его приемником и самым лучшим его учеником. Он пригрел вас, когда вы окончили стажировку в Мартиселе, и научил всему, что знал сам. Вполне возможно, что он вложил в вашу голову свои мечты.
– Я был лучшим его учеником, но это не значит, что я разделял его взгляды, и…
Но меня уже не слушали. Магистры замахали руками и окружили меня плотным кольцом.
Я увернулся от Горста, пытавшегося меня схватить и удержать, и направился к выходу, намереваясь вырваться из зала. Краем глаза я заметил потасовку между Сторком и Вохсотом, который хотел применить в отношении меня какое-то заклинание. Иторен, на другой половине стола, отважно послал в нокаут Роконтоса, и тоже начал читать какое-то заклинание.
На полпути меня встретили стражники, прибежавшие на шум и крики. Они сразу же попытались скрутить меня, но я, хоть и с трудом, но все же вырвался, раздав пару смачных тумаков и пинков. Уже коснувшись ручки двери, я почувствовал острую боль, от которой мое тело выгнулось, и бессильно упало на пол. Я конвульсивно дергался, получив заряд молнии, зацепившей меня по касательной, пока не потерял сознание.
Несмотря на сильное головокружение, я все же решился открыть глаза. Удалось мне это не с первого раза. Перед моим взором все плыло и прыгало, не давая разглядеть ничего вокруг. Густой мрак еще более усугублял ситуацию.
Я тряхнул головой, и от резкой пронзительной боли, молнией пронесшейся в голове, широко распахнул глаза. Это помогло мне оглядеться.
Темнота и тишина. Лишь звук падающих капель нарушает это мирное спокойствие. Я лежу на холодном каменном полу, уставившись во тьму. Где я?
Только одно место на земле так мрачно и так неприветливо. Где-то за стеной закричал человек, но почти сразу же умолк, лишь эхо вторило ему еще какое-то время. Это помогло мне окончательно убедиться в том, что я оказался прав и точно угадал место своего пребывания. Застенки Проста. Место, пострашнее дайновских подземелий. Тюрьма школы, предназначенная для особых преступников. Магов, нарушивших кодекс, и запятнавших свою честь перед советом (просьба не путать их злодеяния с убийством не виновных – это как раз таки не каралось так сурово).
Крики возобновились. У очередного мага пытались выдавить признание во всех злодеяниях, совершенных в последнее время. Даже если он был не виновен, как и я, это уже было не важно. Из этих стен не выбирались живыми.
