Я снова выругался и уселся прямо на обочину. Снял сапог с полуоторванной подметкой и отряхнул ступню от мелких камешков. На ноге уже начали образовываться довольно неприятные мозоли. Оленсис присела рядом со мной на корточки и молча протянула кусок ткани, оторванный от подола ее, некогда роскошного платья. Я вздохнул, но тряпку взял.

– Что тут у тебя? – солдат из императорской сотни, сопровождавший нас к стоянке армии, подъехал ко мне. В отличие от бывших заключенных, стража ехала верхом. А половина и вовсе, сидя на козлах обоза. Провизию мы вынуждены были везти с собой.

– Подметка отлетела, – я подвязал сапог. Получилось уродливо, но прочно.

– Ну, и что? Вставай! До захода еще далеко!

Он щелкнул кнутом по воздуху – солдатам так и не терпелось опробовать их на наших спинах. Как будто унизительных браслетов и трех презрительно улыбающихся магов нам было мало.

Еще в начале похода нам четко разъяснили, что нас ждет. Наши три с половиной сотни – часть штрафного батальона, в который кроме нас еще могут попасть провинившиеся солдаты и даже офицеры. Наше почетное место – на передовой. Нас бросят в атаку, отлично зная, что все мы погибнем. Но это, конечно же, никого не трогает.

И сбежать нельзя. Как только узник отдаляется на расстояние больше тридцати саженей от отряда – браслет вспыхивает столбом ревущего пламени. Не сам по себе, конечно. На это есть маги, получающие команду от этого куска стали с кнутом.

Сегодня ночью пара умников попыталась убежать, причем в разные стороны. Их вопли, полные адской боли, перебудили весь лагерь.

– Уже встал, – я поднялся и помог Оленсис. Спорить и препираться с солдатом я не имел никакого желания. Дойти бы до привала и отдохнуть. Вытянуть уставшие ноги и забыться сном, обнимая любимую девушку. Благо, что на нашу личную жизнь никто не покушался. Была пара смешков, но я вместе с Ботисом укоротил самые ретивые языки. Больше нас не трогали.

Мы шли, ели и спали в своих собственных бандах. Команда брига теперь насчитывала всего семь человек, но была самой многочисленной. Остальные предпочитали передвигаться по двое-трое или же просто в одиночку. На соседей по поляне смотрели с опаской, а порой и злобой – сказывались многие годы одиночества в лесах страны, где твой меч лучший друг, чем случайный попутчик.

Мы никого не гнали от себя, и не раздавали злобных взглядов. Если бы кто-то захотел к нам примкнуть, я думаю, мы бы не стали его гнать. Но пока что желающих не было.

– Как бы дождя не случилось, – Гиприс задумчиво посмотрел на хмурящееся небо.

– Какая разница? Дождь, снег… – я хмыкнул.

– На корабле, может и никакой, там укрытие есть. А в лесу? В луже сидеть не очень-то приятно.

– Как Нравус распорядится, так и будет, – любимая покачал головой. Она держала меня за руку и все неохотнее переставляла ноги. Хоть и не жаловалась, я-то прекрасно понимал, что капитан брига не привыкла ходить пешком на столь дальние расстояния. У нее, так же, как и у меня, сильно болели ноги.

– С каких это пор ты стала верующей? – за все время нашей «работы» на бриге, я не слышал от нее ни слова, ни о дайнах, ни о Богах. Пираты каждый день поминали Нравуса в обычных разговорах, но она хранила упрямое молчание. Я и сам старался не поминать вслух никого из Десятерых, чаще раза в месяц.

– С тех самых пор, как он вытащил нас из-под носа пьяной колоды.

– Это не Нравус, а Император, и не вытащил, а продлил пытку, – я снова зашипел от камешка в сапоге.

– Думаешь, идея освободить заключенных и заставить их сражаться его? Я сильно сомневаюсь. Такая изощренная мысль может только к Богу прийти.

Я улыбнулся. Боги, Император… Пошли бы они все!

– Император поклоняется Протосу. Тогда уж это его идея.

– Какая разница? – Ботис махнул рукой. – Главное, что расплачиваться за все бедным работягам с брига.

– Это точно, – я засмеялся. – Бедным и обездоленным, кротким словно ягнята.

– Ну, это только после бочки рома…

Император возлежал на своем мягком, обитом дорогими тканями троне и с удовольствием наблюдал за представлением юных магов, едва окончивших школу. Среди них было двое юношей и пять девушек. Новый закон, разрешивший девочкам претендовать на место в школе наравне с мальчиками, не только увеличил количество поступающих, добрав это число до варварской «нормы», но и позволил разнообразить унылое мужское общество Хнета. И это несказанно радовала властителя.

Он милостиво кивнул закончившим представление и подозвал слугу:

– Наградить.

Маги рассыпались в благодарностях, а Император лишь добродушно махнул рукой. Когда волшебники ушли, в тронный зал вбежал взволнованный Эришус и упал на одно колено:

– Великий Император, беда постигла нас в этот солнечный день!

– Что случилось, генерал? – Император нахмурился и едва пошевелился.

– Брис, верховный магистр рыцарского ордена, собрал две сотни воинов и вырезал гарнизон варваров на границе! – генерал потряс письмом, с пограничной печатью.

– Когда это случилось? – Император медленно поднялся и начал неспешно прохаживаться перед троном.

– Три дня назад.

– Значит, Махамер уже знает, – властитель остановился и посмотрел на все еще согнувшегося в раболепном поклоне генерала. – Что же нам предпринять? Сколько человек убито?

– Точное число неизвестно, Ваше Сиятельство. Сожжено две деревни и уничтожен отряд у арки.

– Брис, Брис… Что же ты наделал? Зачем поспешил? – Император продолжил хождение.

Эришус следил за ним, комкая в руках письмо.

– Собери отряд. Привлеки магов. Пусть они отвезут дары королю и заверения в нашей лояльности. Пообещайте ему, что виновных найдут и накажут, – Император не останавливаясь махнул рукой.

– А что с Брисом, Ваше Сиятельство? – генерал позволил себе вопрос, прервав размышления правителя. Он надеялся, что это не вызовет гнева с его стороны.

– А что с ним? Пусть резвится. Объяви подданным, что Махамер сам напал на наши гарнизоны и Брис встал на защиту государства. Он прекрасный военачальник и еще пригодится в будущем. Надо укрепить его власть среди народа. Если у варваров зачешутся руки, то он будет прекрасным кандидатом в мученики. Это поможет нам поднять боевой дух.

День 4

Мы не спеша ехали через поле пшеницы. Она перетекала словно золотое море, под дуновением свежего ветерка.

Я не снимала доспеха, хотя он раскалился на солнце до состояния прута в горне кузнеца. Меня спасала только шелковая поддевка, которую я не поленилась купить пару лет назад. И ни разу еще не пожалела. Она очень приятно холодила кожу. Странно, с зимы прошло всего ничего, а солнце уже такое разогретое, будто и не уходило никуда.

В долине никогда не выпадал снег, как и почти на всей территории Нувасии, но было прохладно. В иные дни даже приходилось надевать куртку.

Здесь чаще шли дожди зимой, поливая поля, на которых в этот период времени росли влаголюбивые культуры. Бобы, горох, кабачки и редис. И, конечно же рис.

Я сняла шлем и отдала Ростону. Он закрепил его прямо на луке и то и дело облокачивался, сморенный жарой. Но ему, в рубахе и штанах, было гораздо легче, чем мне.

Арка и вовсе закатала рукава и подвернула штаны. Ее курточка покоилась у отца в сумке с самого утра. К моему доспеху она старалась не прислоняться.

Я обернулась на проделанный путь. Дорога просматривалась до самого горизонта и была абсолютно пустынна. После ночного побега из деревни, мы все еще опасались погони. Кобыла Ростона получила два болта в круп и на этом наши потери и ограничились. На стоянке, я вытащила их, пока муж удерживал метущуюся лошадь, а затем он залил в раны лекарской жидкостью. Жалеть лекарства на кобылу было глупо – без нее мы далеко не уедем, а пущенные на самотек дырки от болтов, могут загноиться.

По идее, в поле должно быть много работников в этот час. Пшеница еще росла, а вот бобы уже созрели. Они ждали уборки, но, похоже, что напрасно.