– Делись, – я улыбнулся ее серьезному лицу. – Не люблю тайны.
– Люди говорят о войне…
Я нахмурился.
– Люди всегда о ней говорят. Особенно когда налоги повышаются или половодье случается. Это не новость.
– Мне кажется, что сейчас все серьезно.
– С чего ты взяла?
– Ну, хотя бы взять этот приказ Императора. Рост, ты же не глупый человек, ты должен понимать, для чего увеличивают размер посевных площадей!
Я задумчиво хлебнул вина.
– Кормить армию? Лирра, ты не понимаешь. У Императора нет мотивов развязывать войну. За что ему бороться?
– Этого я не знаю. Но причину найти не так уж и сложно, если захотеть.
– Сложно, – я покачал головой. – Во-первых, у нас мирный договор еще на десять лет. А во-вторых, принцесса Олирия с самого рождения помолвлена с принцем Тиграсиусом. Какой смысл Императору воевать, если его сын и так сядет на нуваский трон?
– Может, он сам хочет на него сесть?
– Ну, это уже ребячество. Ему же не двадцать лет!
– А сколько? – она придвинула ко мне стакан и я послушно его наполнил.
– Чуть больше, – я усмехнулся.
– Рост, а ты давно был при дворе?
Я нахмурился.
– Ты знаешь ответ.
– Знаю. И вот к чему я клоню. За столько времени правления Тутома и договор мог быть расторгнут и помолвка разорвана.
– Этого мы не знаем, – неуверенно протянул я.
– Вот именно.
– Но, в одном я уверен на сто процентов.
– В чем?
– Что Махамер не идиот. Он сделает все, чтобы не допустить войны, потому как нам она не выгодна.
– Невыгодна, потому что мы проиграем? Почему ты в этом уверен?
– С ними Султанат. Император кормит его отборным серебром. Они встанут против нас бок о бок.
Она замолчала, погрузившись в размышления. Я откинулся на спинку стула, поглаживая сытый живот.
Корчма уже была практически заполнена народом. Мужчины и женщины ели, выпивали, и обсуждали последние новости. В основном, произошедшее за день, но проскальзывали и политические. Правда, в основном то, что и так уже было всем известно.
– … мой друг. Он охотился на унож в лесу, когда увидел их. Человек пятьсот. И все в крови.
– Да ну?
– Не заметили и свернули к арке…
– Струхнул, небось изрядно?
– Да уж, сам понимаешь…
А вот это уже интересно. Пятьсот человек просто так на границе не катаются. Кто бы это мог быть?
Лирра тоже внимательно слушала, а заметив, что я за ней наблюдаю, кивнула:
– Вот и еще одно доказательство.
– Доказательство чего? – я с сомнением покачал головой.
– Того, что, что-то происходит.
Я пожал плечами и вложил в руку, проходящей мимо разносчицы несколько монет.
– Пойдем домой. Мне надоели твои теории заговора. Ты устала с дороги.
Она хмыкнула и улыбнулась:
– Тогда возьми еще вина. Хочу напиться с горя.
– Хорошо. Я составлю тебе компанию, – я заплатил корчмарю за две бутылки и мы покинули питейное заведение.
Я сидел на соломенном тюфяке, брошенном прямо на сырые камни, и бесцельно бросал мелкие камешки в противоположную стену. Кладка осыпалась от времени и от сырости, но не настолько интенсивно, чтобы образовались лазейки для побега.
Я бросил один камешек в стену. Завтра на закате меня познакомят с пьяной колодой. Так, по крайней мере, мне сказал один из охранников темницы. За свою недолгую жизнь я совершил прегрешений на десять казней, и мне крупно повезло, что осуществить могут лишь одну.
Я просидел здесь достаточно долго. Не скажу точно сколько – в темноте счет времени сбивается. Больше месяца? Изредка меня кормили и навещали охранники. Пару раз приходил дайн, дабы я помолился вместе с ним и очистился от грехов. В последний раз я послал его довольно грубо и больше он не осмелился предлагать свои услуги. Зачем молить Богов о прощении того, кто сам не хочет быть прощенным?
Еще один камешек.
Я сидел один. Что стало с выжившими членами команды, мне не было известно. Как и то, где находится Оленсис. Нас разлучили сразу же по прочтении приговора. Их с Ботисом увели сразу, а меня с Гиприсом и тремя ребятами, чуть погодя. С тех пор я о ней ничего не слышал ни от охранников, ни от дайна. Жива ли она?
Снова камешек.
Нас зажали в тиски сразу три императорских четырехмачтовых корабля. Они прижали нас к рифам, около Солости и мы вынуждены были принять свой последний бой. Мы дрались, словно выходцы с того света, защищая свои жизни. Кровь лилась рекой. Но их было слишком много. Живыми им удалось захватить только меня, раненного старпома, Оленсис, лоцмана, так же потерявшего много крови и троих матросов.
Когда мы отходили от Солости, и прежде чем нас упрятали в трюм, нам продемонстрировали всю серьезность нашего положения. Бриг подожгли вместе с трупами и еще живыми, но уже не могущими двигаться членами экипажа. Их крики до сих пор звенят у меня в ушах.
Я бросил всю горсть камней в стену и саданул кулаком по тюфяку в приступе молчаливой ярости. Камешки разлетелись в разные стороны и снова наступила гнетущая тишина. Я вскочил и начал ходить из угла в угол. Вся моя камера была длиной в пять шагов и шириной в два, так что я особо не беспокоился, что в темноте поскользнусь или налечу на что-то. Падать тут было некуда и не на что.
Сначала я рвал и метал. Я грозил побоями всем, кто посмеет ко мне приблизиться – так плохо мне было. Они и не приближались. Меня не кормили достаточно долго – с неделю или больше, и я так ослаб, что основную часть времени находился в полузабытье, лишь изредка выплывая из него, дабы прокричать новую порцию проклятий.
Сейчас я получал свой паек дважды в день, но его все равно хватало лишь на поддержание остатков сил. Ни о каком побеге и речи не могло идти. Я доживал свои последние часы в сырой, темной камере, всеми забытый и никому не нужный.
Устав от бесцельного хождения, я упал обратно на тюфяк и начал неторопливо подбирать камешки, с какой-то странной и грозной сосредоточенностью.
Глава 2
– Что там еще? – главнокомандующий Эришус недовольно оторвался от своих бумаг. – Кто смеет тревожить меня?
– Гонец с границы, господин! – молодой человек раболепно склонился перед мужчиной и отворил дверь. – Срочное сообщение.
Гонец забежал в кабинет и почтительно поклонился пожилому военному.
– Что там у тебя?
– Письмо, Ваша Светлость, – юноша достал конверт и передал его в руки Эришуса. Генерал разорвал печать пограничной гвардии и подошел к окну, чтобы солнечный свет осветил неровные мелкие буквы. Через пару минут он раздраженно ударил кулаком по столу.
– Да как они посмели, без приказа!?
Гонец сжался и начал потихоньку отползать в сторону спасительного коридора.
– Чем вообще этот Брис думает? Да я… я… нет, Император!
Гонец выскочил в коридор и вжался в стену. Главнокомандующий выбежал вслед за ним и направился вглубь дома, бросив на ходу:
– Шус! Карету мне, живо!
Гонец утер лоб и ретировался. Хорошо, что новости были такими плохими, что Эришус не стал срывать злобу на нем лично. Кого карать, а кого помиловать – решать теперь Императору.
День 2
– Лирра, давай еще рыбы захватим?
Я скривилась. Не понимаю, за что можно ее любить?
– Да некуда уже, и так корзина полная.
– Ничего, – муж ухмыльнулся. – Для нее место найдется.
Он уверенно свернул в левый ряд, и я покорно поплелась следом. Рыбный дух витал над рынком, и я давно уже его чувствовала, но теперь, по мере приближения к ряду, он усилился в несколько раз. Я старалась не дышать.
– Как тебе эта? По-моему ничего, – муж потряс у меня перед носом хладной тушкой с выпученными глазами. Меня затошнило.
– Отвечать обязательно?
Он посмотрел на мое зеленое лицо и отвернулся к продавщице:
– Давайте эту и вон ту, поменьше.
Я отвернула от них голову и посмотрела сквозь ряды на площадь. Там, возле деревянного помоста, намечалось какое-то оживленное действие.