– Нет, учитель! Я не виноват! – мальчик со злостью хлопнул в ладоши и яростно потер их, в тот момент, когда учитель опустил на его спину розги.

Мелькнула вспышка и наставник отлетел от ученика на добрых две сажени, ударившись головой о стену. Брызнула кровь.

– Нет! Учитель, я не хотел! – ребенок бросился к магу.

– Хороший щит… – прохрипел наставник, медленно поднимаясь. – А теперь успокойся и попробуй повторить заклинание. И вымой руки, наконец!

Кобыла шла неуверенной, шаткой поступью, а когда я пытался ее подбодрить каблуками, и вовсе сбивалась с шага, но не ускорялась. В конце концов, мне пришлось оставить бедное животное в покое, и довольствоваться тем, что есть.

Сев на лошадь, я сразу же порылся в сумке и откупорил восстановитель маны. Выпив всю жидкость до конца, я отбросил склянку в сторону и зажмурился, ожидая начала действия.

Голова болела, кровь остановилась всего пару минут назад. Переносицу покалывало.

Я ехал по главному тракту, позволив испуганной лошади самой выбрать скорость передвижения. Сейчас я был не в состоянии решать такие глобальные вопросы, как направление и время прибытия в конечную цель.

Кобыла остановилась, повинуясь движению поводьев. Я осмотрел развилку и указательный столб. Дорога раздваивалась. Налево шел тракт, ведущий к западным воротам, направо – к центральным. Сейчас мне было все равно, к каким воротам проехать, но нужно было учитывать не только психологические причины.

Я ехал уже сутки. Примерно первые шесть часов я провел в полуобморочном состоянии. Когда я все же обрел способность здраво мыслить, солнце уже садилось за холмы, озаряя землю последними, ярко-оранжевыми, косыми лучами.

Выбирать место для ночлега я не умел, так что пришлось просто свернуть с тракта и обосноваться в близлежащей низине. Я ослабил подпруги у кобылы и, предварительно стреножив, пустил ее пастись на ближайший склон. А сам улегся на кое-как расстеленное одеяло. Голова кружилась, в ногах гуляла слабость.

Разводить костер мне было не из чего – за хворостом я не пошел. Да и не нужен был мне огонь. Ужинать я не стал, боясь, что он не приживется – меня подташнивало. Так что я просто завернулся в одеяло и провалился в сон без сновидений.

Мне показалось, что прошла всего пара минут, прежде чем в мое горло уперлось острие ятагана. Я дернулся, но лишь оцарапал себе кожу.

– Тише! Я не причиню тебе вреда, если ты вывернешь сумку.

Клинок чуть надавил на горло, и я окончательно проснулся. Глаза легко различили в темноте силуэт человека.

– Я все отдам, не беспокойся, – во рту пересохло, отчего голос был сиплым.

– Шевелись! – бандит стрельнул глазами по сторонам. Он явно не ожидал встретить здесь одинокого путника и предчувствовал какой-то подвох.

– Сейчас. Позволь мне только… – я потянулся было за сумкой. Нажим клинка ослаб.

Вор вскрикнул и подался назад. Я повторно всадил ему кинжал в ногу, и быстро перехватил его. Оружие Ваствика, спрятанное в рукаве сослужило мне хорошую службу. Я снова поднял его, и всадил в шею, упавшему бандиту.

Человек захрипел и судорожно скрючил пальцы. Я наклонился над ним, весь перепачканный в его крови, но готовый продолжить бой. Но этого не потребовалось. Через минуту он умер.

Я кое-как оттер кровь с лица и одежды его плащом и, отойдя на полверсты от места схватки, снова улегся спать.

Утром я проснулся и обнаружил, что в моей сумке роется курсоник. Маленький, совсем еще несмышленыш, что сразу заставило меня подскочить, и начать оглядываться. Если его мамочка рядом, мне может не поздоровиться. И кобыла не унесет от беды – курсоники чрезвычайно быстро бегали, с легкостью опережая даже самых лучших скакунов. Он любопытно развернул ушки и уселся, наблюдая за моими действиями.

Я начал быстро скручивать одеяло. Кобыла стояла рядом со мной и нервно прядала ушами. Когда я начал укладывать сумку, она вздрогнула и переступила с ноги на ногу. Я не питал надежды, что это всего лишь реакция на вчерашний стресс, а потому поспешил вскочить в седло, отпихнуть с дороги, путавшегося под ногами курсоника и подхлестнул лошадь.

Детеныш завопил от обиды. Он был еще слишком мал и многое воспринимал как игру, но что такое боль знал наверняка. Вот жмырк!

Из-за холма послышался рев. Я только сильнее подгонял кобылу. Пока мать найдет своего отпрыска, пока она разберется в моем следе… Вот жмырк!

Самка курсоника была умна. Она сразу побежала за мной, не тратя время на утирание детских слез. Я услышал сзади характерный нарастающий топот, и натянул поводья. Колдовать во время галопа было не так удобно, как стоя, а уйти я не смог бы.

Я сложил пальцы знаком «Рокорто» и направил их на цель.

– Exortstishtevensomat

Молния стрельнула из соткавшихся черных облаков и поразила самку, находившуюся уже в сажени от меня. Электрический разряд прошил ее мохнатое тело, и она замертво рухнула на траву. Вспышка озарила сие действо и моя лошадь, впечатленная моим мастерством, истошно заржала и взвилась на задние ноги.

Я не был великим наездником и не обладал реакцией сурхака, так что просто качнулся назад и начал вываливаться из седла. В довершении всего, я почувствовал, что и лошадь не прочь полежать, причем на мне. Мы упали в траву. Я снизу, кобыла сверху. В позвоночнике что-то хрустнуло, в глазах потемнело, но прежде чем я начал задыхаться, лошадь перевернулась на бок и вскочила.

Я остался лежать, слушая, как в дали, постепенно затихает плач одинокого детеныша…

Поехать через Центральные ворота, к которым вел ухоженный, мощеный на последней версте булыжником тракт? Через них в сутки проезжало около десяти караванов, и это не считая конных или пеших. Груженные легкие и тяжелые караваны шли не только от Мартисела, как можно было подумать, но и с Кружных гор, где добывался мрамор. Иногда они пользовались Восточными воротами, но все же предпочитали Центральные. Тут и охрана была лучше, и тракт удобнее, и до места разгрузки совсем недалеко. Не приходилось потом несколько часов вести ящера по узким улочкам.

К Западным воротам подходил тракт похуже. Через них в основном выезжали, дабы не создавать толчеи на Центральных. Здесь тоже была стража, а так же осадные вышки, в которых сидели маги. Вообще-то эти вышки располагались по периметру стены, через равные промежутки, но в большинстве случаев они пустовали. Маги тоже люди, и любят перекинуться в кости на дежурстве. А делать это лучше в тишине и спокойствии, у Западных ворот, через которые почти никто не въезжает.

Я кивнул своим мыслям и дернул за левый повод. Будем надеяться, что меня пропустят сразу и мне не придется ехать вдоль стены, к другим воротам.

Я приблизился к створкам и осадил лошадь. Стражники оглядели меня и скрестили алебарды перед мордой моей кобылы. И я их прекрасно понимал.

Оборванный, грязный, с безумными глазами, выглядывающими из-под капюшона, заросший непозволительной щетиной – ну просто вылитый бандит!

– Кого это Игосек принес? – рявкнул тот, что был постарше. Его напарник просто хмуро оглядывал меня, видно сверяя с расклеенными по всему городу свитками, изображающими самых отпетых злодеев.

– Позовите дежурного мага.

– Сейчас! А маму мою не пригласить к вам, господин? Или быть может самого градоправителя? Он здесь, рядышком, мигом прибежит.

Молодой заржал, как необъезженный жеребец. Шутник лишь криво улыбнулся.

– Именем Верховного наставника Трутониса, позовите дежурного мага!

Имя легендарного учителя, воспитавшего огромное количество талантливых и успешных учеников, возымело должный эффект. Старший стражник нахмурился и цыкнул на молодого:

– Сбегай-ка за господином магом, это должно быть интересным.

Стражник кивнул, не переставая улыбаться, и ушел вглубь ворот. Я стал скучающе осматривать до боли знакомую стену. В бытность мою еще юным и бесшабашным адептом, я облазил каждый уголок и в городе и в его окрестностях.