СОН НЕМЕЦКОГО СОЛДАТА Я видел сон, страшней всех прежних снов,- Я был убит на линии огня. Не помню, как меня швырнули в ров, Как трупы навалили на меня. Земля сырая на лицо легла. И тишина могильная за ней. И умер я, но мысль моя была Отчетливей, чем раньше, и ясней. Так я лежал и думал много дней. Но вдруг шаги услышал над собой, Услышал песню, звонкий смех детей… О, белый свет! О, полдень голубой! И голос над собой услышал я: «Вот здесь фашисты спят в сырой могиле. Они несли смерть в дальние края И пол-земли в пустыню превратили». И кровь в лицо мне бросилась в тот миг. И захотел я крикнуть людям в дали: «Я невиновен, я боялся их. Они меня вас убивать послали». От ужаса вскочил я. День вставал. Кивали мертвецы на смертной тризне. Я от собачьей смерти в плен бежал, Сюда – навстречу новой, честной жизни. ДОЛГ ПИСАТЕЛЯ Третьему съезду немецких писателей
Вдумчиво вчитайтесь в слово это. В нем загадок отвлеченных нет. Мир и счастье строит стих поэта, Если долг свой осознал поэт. Если он, великой цели ради, Сможет с пьедестала ложь столкнуть И, в лицо бесстрашно правде глядя, Озарит к победе трудный путь. Он поэт! Он силой слова может Заговор банкротов обличить - Тех, кто сеет хаос, мир тревожит, Чтоб в капкан народы залучить! Это он – писатель – ныне призван Труд воспеть, который мы ведем, Всех подняв на стройку новой жизни Жарким поэтическим огнем! Это он – поэт, певец свободы, Должен стать глашатаем страны, Возвестить решение народа Драться против смерти и войны! Да! Молчанье было бы изменой! Хочешь мира – бойню заклейми! В этом – долг твой, высший и священный, Перед всеми честными людьми! ЛУИС ФЮРНБЕРГ 22 ИЮНЯ 1941 ГОДА Поэт, говори! Великая битва настала. В цветущую родину счастья вломилась шальная орда! Сегодня молчанье преступно! Сквозь гул орудийного шквала пусть слышится голос поэта, как праведный голос суда!… Запад раздавлен: пепел и дым. Черная смерть прокружилась над ним. Гордость столетий – столицы столиц в щебень размолоты, рухнули ниц. Взорваны храмы и замки старинные, разорены галереи картинные, втоптаны в землю созданья веков… Хрип умирающих стариков, мертвых детей искаженные лики и матерей исступленные крики - все это в сердце запечатлено; сдавлено болью и горем оно. Трупы на улицах… Беженки… Беженцы, Бомбы… Бомбежки… Бомбоубежища…- хищный, тысячеглавый дракон здесь утвердил свой преступный закон и подавил своей черною властью жизнь и любовь, человечность и счастье… Север ли, юг ли, пески иль фиорды - всюду вершатся злодейство и мор: тысячеглавый и тысячемордый враг в нас стреляет, стреляет в упор. Скорбные трупы и скорбные трубы, пепел и щебень у нас на пути. И посиневшие, мертвые губы шепчут молитвы и молят спасти… Сегодня пусть смолкнут флейты перед звуками всемирного гимна! Борцы и поэты, пусть сталью гремит ваша песня! Исполним свой долг! Он безмерно высок! В это горячее, в это горючее лето в далекой России решаются судьбы планеты, и, затаив дыханье, мир смотрит туда: на Восток. «ЧТО ДЕЛАТЬ?» И во мглу эпохи ударил свет, И разлился он, как река, И на давний вопрос обрели ответ И мечты, и дни, и века. И людей, которых скрутило зло, Тех, чьи души изгрызла тоска, Слово Ленина подняло и повело Сквозь мечты, сквозь дни, сквозь века. И что делать – отныне узнал любой, Стали явью мечта и сон, Слово сделалось делом, а дело – борьбой, И победой, и славой времен. БРАТ БЕЗЫМЯННЫЙ Отрывки из поэмы Замерли, смолкли вдруг шумные бури. Вот уже лес и луг тонут в лазури. Сладко уйти, упасть в глубь этой сини. Жажда, мечта и страсть дремлют отныне. Вечность спешит помочь, снять с тебя путы, тает, уходит прочь бренность минуты. Бедной душе несет сон исцеленье, и для земли грядет час избавленья. Глушь… Синева… Туман… Боль замирает. Слышишь: на флейте Пан где-то играет. Птица, пчела и жук тихо запели… И нарастает звук виолончели. Но эта книга жгла сильней огня. Еще рука ее раскрыть не смела, а имя – Ленин – прямо на меня с обложки строгой пристально смотрело. Впервые имя Ленин встретил я, одним искусством занятый всецело, и долго ждал, пока душа моя раскрыть мне книгу жизни повелела. Так что за маг околдовал меня, заполнив разом все мои пробелы? О, эта книга жгла сильней огня. Как сердце заглянуть в нее сумело? Кем вдруг была расколота броня, которую земное зло надело? Как я в ночи увидел близость дня и как завеса с глаз моих слетела? Каким лучом мой разум осеня, ко мне явилась радость без предела, в тот самый миг, когда он спас меня, земля в предзимней хмури опустела. Но, зиму наступавшую гоня и затопив вселенские пределы, весна победно песнь свою запела в тот самый день, когда он спас меня. О, не страшись, когда бурь порыв, безумствуя, бьет в набат и виснут тучи, полнеба скрыв… Ведь все, чем движим ты, все, чем жив, сильнее их во сто крат! Не бойся, когда в твой заглянет дом эпохи кровавый лик, все взроет, перевернет вверх дном! Ты, распростившийся с долгим сном, божественен и велик! Ты злу неподвластен! Так не страшись! Ты все одолел наконец. Мечты и надежды твои сбылись, солдат человечества и певец! Не бойся же! Не страшись! |
