КТО НА МОЕ МЕСТО? Так мало крови во мне, а она еще льется и льется Из уст. Как будет уж дом мой пуст, И буду я гнить, и трава надо мной Взрастет и, цветя, заблестит, Кто займет мое место, Кто поднимет мой щит? Окутанный дымом витковских печей, В глазах моих ночь и огонь из ноздрей, И солнце горело, и вечер светился, Нахмуривши брови, врагов я считал, На ком-то из них и венец был алмазный, Метнулся из шахты я, темный и грязный, Но каждый увидел мой гнев, мой отпор И длань рудокопа из гор. И крови так мало во мне, а она еще льется Из уст. Когда же мой дом будет пуст, И буду я гнить, и трава надо мной Взрастет, заблестит, Кто стражем займет мое место, Кто поднимет мой щит? ИРЖИ ВОЛЬКЕР
МОСТОВАЯ Мостовая организовала демонстрацию - восставая над городскими черепицами, оглушила улицу знамен тысячами с человеческими затоптанными лицами. Выперла за город на простор, с васильками и грибами уселась за стол: каждый камень растет и растет, как любое семечко, честное и простое, в землю вложено от сердечных щедрот сеятелями, на коленях стоя. А тем временем в городе колокола раззвонились так, что колокольни рассыпались, колокола, как птицы из клеток, вспорхнули в небесную высь, дома вздели руки, сдались и рухнули, а трамваи на площадях, как сорванные маки, завяли, и кабаре разрыдались, и прогорели кафе, нищета вознеслась в небеса, испепелились КС [6], камня на камешке не осталось - все с мостовой срасталось. И только руки мостильщиков, схороненные под собственным трудом, легонько из пепла выпростались. Осталось живо сотнетысячерукое поле. Колосья, нива. ПОЭТ, УЙДИ Поэт, уйди! Брось все – вернись с киркой, вскопай от кладбища до цепи горной, здесь ночью сей любовь, покорность, чтоб утро родилось в сиянье света, где б не было ни одного поэта, но где умел бы каждый творить, тоскуя, песни. ГОСТЬ НА ПОРОГ Твое же собственное сердце тебе велело: «Лазарь, встань!» Я за тобою вышел вслед из каменной светлицы. Мы были радостны и светлолицы, и вдруг почувствовали мы, что руки обрели, и захотелось в руки взять тугой комок земли. Земля тяжелая была, как тяжкий труд шахтеров. Земля веселая была, как обжитой очаг. В мощеных переулках всегда понятней праздник. Мы поняли и потому пойдем в свой крестный путь к святому миру. Но этот путь уже найти не трудно, ведь не одна звезда, а тыщи звезд нас поведут во все четыре стороны от месяца от белого. Ведь во всех странах нынче народились младенцы. На кусту, кусту веточки в цвету. А у нас – окраина вся бедой ограяна. Под образом семьи умученной керосиновая лампочка коптится. Здесь нам и остановиться, с голодными покормиться. В пустые тарелки очи свои положим спать. Из крови и сажи станем стихи писать, стихи, светящиеся, как пасхальная свечка, чтоб утешить человека на дороге в рай. Человек человеку дверь отворяй! Гость на порог - и еще… Некто. ЧАС РОЖДЕНЬЯ А. М. Пише чтоб строить жизнь по велению сердца. Сердце юности – как запевки песен, как план дворца для подарка людям, чтоб праздник но сердце мужчины – рука да мозоли, кровью оно в кирпичи превращает невзгоды и боли, чтоб не дворец у дороги – корчму возвести, где бы могли, утомившись в пути, путник и путница отдых найти. Близится час рожденья. Умерло юноши сердце во мне, и несу я его на погост,- нового сердца в груди начинается рост; это рожденье – тоже страданье. Я одинок в этот час рожденья: сердце одно схоронил, а другое родится, и, одинокий, в смятенье я буду томиться, станут теперь надо мной издеваться стены, холодные камни… Куда мне деваться! Лампа, книги друзей, письма любимой - вещи, рожденные верой, любовью и светом, будьте сегодня со мной, одиноким и сирым, трижды мне верными будьте и помолитесь при этом, чтобы росло во мне непримиримое, храброе сердце. Верьте, верьте вы за меня, что так и случится, и по велению сердца - жить справедливо я буду до самой смерти! Нет еще сердца мужского в груди у меня, я одинок в этот час рожденья, верой не крепок. вернуться КС – сокращенно: чехословацкая крона. |
