Данаил Дечев (Болгария) Копривщица. 1957 г. Затем что нет в минувшее пути, все рухнуло, и не о чем жалеть, и новым людям в новый день идти на новый берег и о новом петь. ПОЭЗИЯ Если б в моем взгляде не жила ты - я бы в темноте была слепою и не мог бы взгляд мой стать крылатым и парить свободно над землею. В стебельках застенчивых и слабых я плодов не видела бы грозди, приземлиться взглядом не могла бы никогда я на далеких звездах. Вот чего б глаза мои лишились, если б в мире не было тебя. Если б ты мой слух не заострила, чтобы и в молчании мне слышать слово, возвращающее силу, слово, что волнуется и дышит, чтобы слышать голос - близкий, дальний, с вечных звезд и с улицы соседней, что летит ко мне с своей печалью,- ах, какой глухой была б и бедной жизнь моя, когда бы не было тебя. Если б моим сердцем не владела с юности и до мгновений этих, если б сердце песней ты не грела - чтоб жилось полнее мне на свете, чтоб во всех разлуках и печалях делать грусть надеждой легкокрылой, радость – песней, горькое – случайным,- где бы я взяла на это силы, если б в сердце не было тебя? НИКОЛАЙ ХРЕЛКОВ БАЛЛАДА О ТРЕХ СЕСТРАХ Осень. Ветры воют грозно. Отчего ж не спят так поздно и рассветной ждут поры три невесты – три сестры? Ночь пришла в селенье Крын. Мрак в селенье Крын и мгла… Мрак кромешный, час разбоя, все вокруг полно покоя. Вот Верти-веретено молвит глухо и темно: – Не вернется в край родимый, на чужбине спит любимый! Ночь пришла в селенье Крын. Мрак в селенье Крын и мгла… Хоть спешит – едва мотает, коченеет, замерзает. Тотчас Полотно-сотки застонала от тоски: – Твой любимый и мой милый рядом выбрали могилы! Ночь пришла в селенье Крын. Мрак в селенье Крын и мгла… Ткет она – и все напрасно, жжет ей грудь недуг ужасный. Третья – Расчеши-кудель - шепчет: – Где ты кончил день, мой любимый, что с тобою? - и качает головою. Ночь пришла в селенье Крын. Мрак в селенье Крын и мгла… Чешет, руки вдруг уронит, там, за дверью, никого нет. Осень. Ветры воют грозно. Но не спят, хотя уж поздно, и рассветной ждут поры три невесты – три сестры. Ночь пришла в селенье Крын. Мрак в селенье Крын и мгла… Мрак кромешный, час разбоя - взрыв! – в помине нет покоя. ЛАМАР
ГАЙДУКИ Мои братья юнаки, белогривым Балканам волю подвигом бранным дайте, дайте, юнаки! Свободой душа не согрета, живем и поем мы невесело, в печаль неизбывную эту вплетая старинные песни. Роща, ты, сестра родная, зашуми листвою буковой. Ворон каркает, вещая нашим вдовам скорбь и муку. Мои братья юнаки, белогривым Балканам волю подвигом бранным дайте, дайте, юнаки! Взволновала Дунай эта буря. Бунт - как вьюга на зимней дороге. То, гайдуки, огненный бунт против царя, против бога! Горы седы и суровы, и в слезах сироты-дети. Иго сбросить, сбить оковы мы выходим на рассвете. Хлеб лежит неубран в поле, некому взмахнуть косою. И скорбит бедняк в неволе над иссохшей полосою. Роща, ты, сестра родная, зашуми листвою буковой. Ворон каркает, вещая нашим вдовам скорбь и муку. ДЯТЕЛ |
