ВАРШАВА Кочевал я по странам, по морям, океанам, всех земель мне милее по праву та, что ночью приснится, тихо тронет ресницы - и, как в детстве, ты вскрикнешь: Подмигнут нам, приятель, звезды на Марьенштате, лист в аллеях закружится с Вислы ласковый ветер пролетит – и навеки ты пленен красотою Вот наш город,- взгляни ты,- щит в бою не пробитый, озаренный лучами и славой. К ней летят наши мысли, сердце тянется к Висле, сердце рвется к тебе - ЭДВАРД ШИМАНСКИЙ
ГРЯДУЩЕЕ Мы движемся, неудержимы, как завтрашний день, нас тысячи тысяч, мы мир привлекаем к ответу. Нам, славным, простым и разумным, неведома лень! Мы движемся к свету! Мы грудью раздвинем дома городских площадей, не будет насилья, и самое слово забудут, не будет на свете ни каст, ни границ, ни царей, и строить кресты, и орудья, и плахи не будут. Нам силу свою приходилось обидой кормить, и солнце, взойдя, заходило кровавым пожаром. Вот ясное утро - ну что ж, нам пора поспешить и вышибить двери небес беспощадным ударом. РАПОРТ Изменив прежних лет многословью, тишину и покой позабыв, барабанной я выкрикнул дробью речь пред воинством классовых битв. Чтобы стал закаленней и старше рядовых его новый отряд, я играл лишь походные марши, мелодичность в пути растеряв. Не для славы и не для выгод стих, прошедший сквозь сердце, – в крови прорывался он к вам, в нем был выход моей ненависти и любви. КШИШТОФ КАМИЛ БАЧИНСКИЙ ЭЛЕГИЯ О ПОЛЬСКОМ ПАРНЕ Отняли тебя, сыночек, от мальчишечьего сна, полили тебе, сыночек, очи кровью, что красна, рисовали все пейзажи кистями пожаров, вышивали море листьев виселиц кошмаром. Землю выучить на память – так тебе сказали, ты прокладывал тропинки тяжкими слезами. Прятали тебя, кормили хлебом каменным тревог, шел на ощупь ты, на ощупь вдоль стыдливейших дорог. И с оружием, сыночек, выйти в ночь тебе пришлось, и услышать, как таится в шепоте мгновений – зло. Прежде, чем упасть, рукою землю ты перекрестил. Пуля так тебя настигла, сердце ли разорвалось? ТАДЕУШ РУЖЕВИЧ ОЧИЩЕНИЕ Не стыдитесь слез, не стыдитесь слез, молодые поэты. Восторгайтесь луной, лунной ночью, соловьиным пеньем и чистой любовью. Не боитесь забраться на небо, тянитесь к звездам, со звездами сравнивайте глаза. Восторгайтесь подснежником, оранжевой бабочкой, восходом солнца, закатом. Сыпьте зерно голубям, смотрите с улыбкой на собак, цветы, носорогов и паровозы. Спорьте об идеалах, декламируйте «Оду к юности», доверяйтесь людям. Наивные, поверите вы в красоту, взволнованные, поверите в человека. Не стыдитесь слез, не стыдитесь слез, молодые поэты. ЕСЛИ Б КТО УВИДЕЛ Если б кто увидел мою мать - в синем халате, в белой палате, когда она дрожит, когда она каменеет с застывшей улыбкой, с побелевшими деснами. Она верила в бога лет пятьдесят, а сейчас со слезами бормочет: – Не знаю… не знаю… Лицо ее – мутная большая слеза. Ручки желтые складывает, как перепуганный ребенок, а губы у нее синие. Если б кто увидел мою мать - затравленного зверька с выпученными глазами,- Ах, если б я мог носить ее на сердце и баловать сластями! ПРИЗНАНИЕ Вместо стольких голов хотел им приделать одну, но красивую, как башня собора. Серой массе, которая блестит от обильного пота, хотел я придать единый облик. Шел я, писал я, чтоб заселить белые пятна на карте воображенья. И вот я столкнулся с живыми людьми, их глаза иногда наполнялись слезами, а в груди сжималось и разрывалось сердце, лишь голова была немая и обнаженная, как молот. |
