477. «Глухой неведомой тайгою…»[479] Глухой неведомой тайгою, Сибирской дальней стороной, Бежал бродяга с Сахалина Звериной узкою тропой. Шумит, бушует непогода, Далек, далек бродяге путь. Укрой, тайга его глухая, — Бродяга хочет отдохнуть. Там далеко за темным бором Оставил родину свою, Оставил мать свою родную, Детей, любимую жену. «Умру, в чужой земле зароют, Заплачет маменька моя, Жена найдет себе другого, А мать сыночка никогда». Вторая половина XIX века 478. «Вот мчится тройка почтовая…» Вот мчится тройка почтовая По Волге-матушке зимой, Ямщик, уныло напевая, Качает буйной головой. «О чем задумался, детина? — Седок приветливо спросил. — Какая на сердце кручина, Скажи, тебя кто огорчил?» — «Ах барин, барин, добрый барин, Уж скоро год, как я люблю, А нехристь-староста, татарин Меня журит, а я терплю. Ах барин, барин, скоро святки, А ей не быть уже моей, Богатый выбрал, да постылый — Ей не видать отрадных дней…» Ямщик умолк и кнут ременный С досадой за пояс заткнул. «Родные, стой! Неугомонны! — Сказал, сам горестно вздохнул. — По мне лошадушки взгрустнутся, Расставшись, борзые, со мной, А мне уж больше не промчаться По Волге-матушке зимой!» <1901> Переработки для пения 479. «Прощайте, ласковые взоры…» Прощайте, ласковые взоры, Прощай, мой милый, навсегда, Разделят нас долины-горы, Врозь будем жить с тобой, душа! И в эту горькую минуту С своей сердечной простотой Пожму в последний раз я руку, Скажу: «Прощай, любезный мой! Во тех садах, лугах прекрасных И на возвышенном холме, Где при заре счастливой, ясной Склонялся ты на грудь ко мне». Склонилась, тихо прошептала: «Люблю, люблю, милый, тебя!» 480. «Вдоль по улице метелица метет…»[480] Вдоль по улице метелица метет; За метелицей мой миленький идет. Ты постой, постой, красавица моя, Дай мне наглядеться, радость, на тебя! На твою ли на приятну красоту, На твое ли да на белое лицо. Ты постой, постой, красавица моя, Дай мне наглядеться, радость, на тебя! Красота твоя с ума меня свела, Иссушила добра молодца меня. Ты постой, постой, красавица моя, Дай мне наглядеться, радость, на тебя! 481. «На лужке, лужке, лужке…»
На лужке, лужке, лужке, При широком поле, В незнакомом табуне Конь гулял по воле. Ты гуляй, гуляй, мой конь, Пока не поймаю, Как поймаю — зауздаю Шелковой уздою. Я поймаю зауздаю Шелковой уздою, Дам две шпоры под бока — Конь, лети стрелою! Ты лети, лети, мой конь, Ты, как ветер, мчися, Против нашего двора, Конь, остановися. Подъезжай, конь, к воротам, Топни копы́тами, Чтобы вышла милая С черными бровями. Но не вышла милая, Вышла ее мати: «Здравствуй, в хату заходи, Здравствуй, милый зятик». А я в хату не пойду, Пойду я в светлицу, Разбужу я ото сна Красную девицу. Красавица там спала, Ничего не знала, Правой ручкой обняла Да поцеловала. 482. «Ехали солдаты…» Ехали солдаты Со службы домой, Ой, на плечах погоны, На грудях кресты. Ой, ехали по дорожке — Родитель стоял. «Эх, здорово, папаша!» — «Здорово, сын родной!»; — «Расскажи, папаша, Про семью свою». — «Ой, семья, слава богу, Прибавилася: Ой, женка молодая Сыночка родила». Ой, сын с отцом ни слова, Садился на коня. Ой, на коня гнедого, Ехал со двора. Ой, подъезжает к дому — Мать с женой стоят. Мать стоит с улыбкой, Жена-то во слезах. «Эх, тебя, мать, прощаю — Жену-то никогда!» Эх, закипело сердце В солдатской груди, Ой, заблистала шашка Во правой руке, Эх, сняла буйну голову С неверной жены. «Что я наделал, Что я натворил! Жену я зарезал, Сам себя сгубил, Маленьку малютку Навек осиротил!» вернуться Из репертуара заключенных и ссыльных в предреволюционную эпоху. |
