46. «Ты проходишь мимо кельи, дорогая…»[63] Ты проходишь мимо кельи, дорогая, Мимо кельи, где бедняк-чернец горюет, Где пострижен добрый молодец насильно, Ты скажи мне, красна девица, всю правду: Или люди-то совсем уже ослепли, Для чего меня все старцем называют? Ты сними с меня, драгая, камилавку, Ты сними с меня, мой свет, и черну рясу, Положи ко мне на груди белу руку И пощупай, как трепещет мое сердце, Обливаяся всё кровью с тяжким вздохом; Ты отри с лица румяна горьки слезы, Разгляди ж теперь ты ясными очами, Разглядев, скажи, похож ли я на старца? Как чернец, перед тобой я воздыхаю, Обливаяся весь горькими слезами, Не грехам моим прощенья умоляю, Да чтоб ты меня любила, мое сердце! <1763> 47. «Не будите молоду…»[64] Не будите молоду Раным-рано поутру; Разбудите молоду, Когда солнышко взойдет, Когда птички запоют, Перепархивать начнут, Когда милый пастушок Заиграет во рожок. Хорошо пастух играл, Будто словом говорил: «Собирайте, девушки, Свое стадо на лужок». Собиралися девушки, В хоровод пошли играть. Одна девка весела В хоровод плясать пошла. Манит девушка рукой Пастуха плясать с собой: «Сюда, сюда, пастушок! Сюда, миленький дружок!» Бросил стадо пастушок, Пошел с девушкой в кружок. Он часочек проплясал — Коровушку потерял. Он еще час проплясал — И полстада потерял. «Когда б знала молода — Не манила б пастуха!» Неизвестные авторы 48. «Вниз по матушке по Волге…»[65] Вниз по матушке по Волге, От крутых красных бережков, Разыгралася погода, Погодушка верховая; Ничего в волнах не видно, Одна лодочка чернеет, Никого в лодке не видно, Только парусы белеют. На гребцах шляпы чернеют, Кушаки на них алеют. На корме сидит хозяин, Сам хозяин во наряде, Во коричневом кафтане, В перюиновом камзоле, В алом шелковом платочке, В черном бархатном картузе; На картузе козыречек, Сам отецкий он сыночек. Уж как взговорит хозяин: «И мы грянемте, ребята, Вниз по матушке по Волге, Ко Аленину подворью, Ко Ивановой здоровью». Аленушка выходила, Свою дочку выводила, Таки речи говорила: «Не прогневайся, пожалуй, В чем ходила, в том и вышла. В одной тоненькой рубашке И в кумачной телогрейке». <1770> 49. «Ты проходишь, мой любезный, мимо кельи…»[66]
Ты проходишь, мой любезный, мимо кельи, Где живет несчастна старица в мученьи, Где в шестнадцать лет пострижена неволей И наказана суровой жизни долей! Не тому, было, мучению я льстилась, Но владел чтоб мной, кому я полюбилась; Не к тому меня и в чин сей посвятили И блаженство в жизни будущей купили. Ты взойди, взойди, любезный, в мою келью И меня обрадуй счастия хоть тенью. Не давай страдать ты долго мне в мученьи, Ты утеши своим взором в огорченьи! Ты положь свою ко мне на груди руку И почувствуй бедна сердца тяжку муку! Изведи меня из горькой сей напасти И окончи ты мучительные страсти. <1780> 50. Журнал любви В понедельник я влюбился, И весь вторник я страдал, В любви в середу открылся, В четверток ответа ждал. Пришло в пятницу решенье, Чтоб не ждал я утешенья. В скорби, грусти и досаде Всю субботу размышлял И, не зря путей к отраде, Жизнь окончить предприял, Но, храня души спасенье, Я раздумал в воскресенье. В понедельник же другой Получил я от драгой Ответ нежный и приятный И с желанием согласный. А во вторник отписал, И письмо я к ней послал, В коем всё то выражал И всю страсть ей объявлял. В среду думал сам в себе, Как придет она ко мне: Сколько радостей мне будет, Скажу — вечно не забудет. В четверток моя любезна Отписала мне полезно, Я в пяток чтоб вечерка Ожидал ее у двора. С нетерпеньем ждал часа́, Как пришла ко мне краса. <1790> 51. Песня («Волга, реченька глубока!..»)[67] Волга, реченька глубока! Прихожу к тебе с тоской; Мой сердечный друг далеко, Ты беги к нему волной. Ты беги, волна, стремися, К другу весть скорей неси, Как стрела к нему пустися И словечко донеси. Ты скажи, как я страдаю, Как я мучуся по нем! Говорю, сама рыдаю, Слезы катятся ручьем. Вспомню, милый как прощался, И туда вдруг побегу, Где со мною расставался; Плачу там на берегу. С ветром в шуме Волга стонет, А я рвуся злой тоской; Сердце ноет, ноет, ноет И твердит: «Где милый мой? Где мой друг, моя отрада? Где девался дорогой?..» Жизни я тогда не рада, Вся в слезах иду домой. Но к несносному мученью Страсть должна свою скрывать, Здесь предавшись слез стремленью, Дома вид иной казать. Как ни тошно, как ни больно, Чтоб не знали страсть мою, Покажусь на час спокойной; Ночь зато проплачу всю. «Поспешай ко мне, любезный! Ты почувствуй скорбь мою, Ток очей отри мой слезный, Облегчи мою судьбу». Только я уста сомкнула, Стон пустился вслед за мной; Мнится, реченька вздохнула, Понесла слова волной. <1793> вернуться Приписывается Ф. Волкову (1729–1763), выдающемуся актеру и театральному деятелю. Известно подражание «Ты проходишь, мой любезный, мимо кельи…». Упоминает Н. С. Лесков («Захудалый род»). вернуться Приписывается В. Кугушеву, поэту и драматургу начала XIX в. С середины XIX в. конец изменен: Пастух, пастух, пастушок, Пастух, миленький дружок! Ты скотинушку паси, Ночевать ко мне ходи! Пастух ночку ночевал, Он овечку потерял, А на третью ночевал — И все стадо потерял. Упоминают А. Ф. Писемский («Богатый жених»), Л. Н. Толстой («Детство»). вернуться Иногда приписывается Ивану Осипову (Ваньке Каину). Упоминают А. С. Грибоедов («Загородная поездка»), Н. Г. Помяловский («Очерки бурсы»), П. И. Мельников-Печерский («Старые годы»). вернуться Подражание песне «Ты проходишь мимо кельи, дорогая…». вернуться Первая публикация (1793) с примечанием: «Песня сия написана благородною, жившею на берегу Волги и некогда несчастною девицею». Приписывалась Нелединскому-Мелецкому или Мерзлякову. Известно исполнение на музыку Гайдна. |
