301. Узница[312] Что мне она! — не жена, не любовница, И не родная мне дочь! Так отчего ж ее доля проклятая Спать не дает мне всю ночь! Спать не дает, оттого что мне грезится Молодость в душной тюрьме, Вижу я — своды… окно за решеткою, Койку в сырой полутьме… С койки глядят лихорадочно-знойные Очи без мысли и слез, С койки висят чуть не до полу темные Космы тяжелых волос. Не шевелятся ни губы, ни бледные Руки на бледной груди, Слабо прижатые к сердцу без трепета И без надежд впереди… Что мне она! — не жена, не любовница, И не родная мне дочь! Так отчего ж ее образ страдальческий Спать не дает мне всю ночь! 1878 302. «Зной — и все в томительном покое…»[313] Зной — и все в томительном покое — В пятнах света тени спят в аллее… Только чуткой чудится лилее, Что гроза таится в этом зное. Бледная, поникла у балкона — Ждет грозы, — и грезится ей, бедной, Что далекой бури призрак бледный Стал темнеть в лазури небосклона… Грезы лета кажутся ей былью, — Гроз и бурь она еще не знает, Ждет… зовет… и жутко замирает, Золотой осыпанная пылью… 1890 303. Песня цыганки («Мой костер в тумане светит…»)[314] Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. Ночь пройдет — и спозаранок В степь далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни: Как концы ее, с тобою Мы сходились в эти дни. Кто-то мне судьбу предскажет? Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой? Вспоминай, коли другая, Друга милого любя, Будет песни петь, играя На коленях у тебя! Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. <1853> 304. «Подойди ко мне, старушка…»[315]
«Подойди ко мне, старушка, Я давно тебя ждала». И косматая, в лохмотьях, К ней цыганка подошла. «Я скажу тебе всю правду; Дай лишь на руку взглянуть: Берегись, тебя твой милый Замышляет обмануть…» И она в открытом поле Сорвала себе цветок, И лепечет, обрывая Каждый белый лепесток: «Любит — нет — не любит — любит». И, оборванный кругом, «Да» сказал цветок ей темным, Сердцу внятным языком. На устах ее улыбка, В сердце — слезы и гроза. С упоением и грустью Он глядит в ее глаза. Говорит она: «Обман твой Я предвижу — и не лгу, Что тебя возненавидеть И хочу, и не могу». Он глядит все так же грустно, Но лицо его горит… Он, к плечу ее устами Припадая, говорит: «Берегись меня! — я знаю, Что тебя я погублю, Оттого что я безумно, Горячо тебя люблю!..» <1856> ЮЛИЯ ЖАДОВСКАЯ (1824–1883) 305. «Ты скоро меня позабудешь…»[316] Ты скоро меня позабудешь, Но я не забуду тебя; Ты в жизни разлюбишь, полюбишь, А я — никого, никогда! Ты новые лица увидишь И новых друзей изберешь, — Ты новые чувства узнаешь И, может быть, счастье найдешь. Я — тихо и грустно свершаю Без радостей жизненный путь; И как я люблю и страдаю — Узнает могила одна! 1845 306. «Я все еще его, безумная, люблю!..»[317] Я все еще его, безумная, люблю! При имени его душа моя трепещет; Тоска по-прежнему сжимает грудь мою, И взор горячею слезой невольно блещет. Я все еще его, безумная, люблю! Отрада тихая мне душу проникает И радость ясная на сердце низлетает, Когда я за него создателя молю. 1846 АЛЕКСЕЙ ПЛЕЩЕЕВ (1825–1893) 307. «Тени гор высоких…»[318] Тени гор высоких На воду легли; Потянулись чайки Белые вдали. Тихо все… томленьем Дышит грудь моя… Как теперь бы крепко Обнял друга я! Весело выходит Странник утром в путь; Но под вечер дома Рад бы отдохнуть. <1844> вернуться Музыка С. Танеева, Рейснер-Куманиной, Барсова, Усатова. Пели в демократической и революционной среде. Отклик на дело В. Засулич, совершившей покушение на петербургского градоначальника Ф. Трепова (по другой версии — посвящается В. Фигнер). вернуться Музыка Чайковского (1886), Гоффман, Лишина, Метнера, Флярковского. Популярен как цыганский романс на музыку неизвестного композитора в обработке Пригожего, а также на музыку Ф. Садовского (из репертуара В. Козина). вернуться Музыка Даргомыжского (1846), Варламова (1847), Глинки (1847), Дюбюка, А. Рахманинова и др. В 1840-е годы был популярен романс Глинки (особенно в исполнении певицы Е. Коннар). В 1855 г. композитор его оркестровал. Позднее популярным стал романс Даргомыжского. вернуться Цыганский романс. Музыка Даргомыжского (1851). Стал популярен благодаря исполнению его Полиной Виардо (1853). Об этом — стихотворение «Безумная, после пения Виардо-Гарсия» В. Г. Бенедиктова. вернуться Перевод стихотворения Ф. Рюккерта. Музыка Мусоргского. |
