294. Птичка[305] Пахнет полем воздух чистый… В безмятежной тишине Песни птички голосистой Раздаются в вышине. Есть у ней своя подруга, Есть у ней приют ночной, Средь некошенного луга. Под росистою травой. В небесах, но не для неба, Вся полна живых забот, Для земли, не ради хлеба, Птичка весело поет. Внемля ей, невольно стыдно И досадно, что порой Сердцу гордому завидна Доля птички полевой! 295. Вызов[306] За окном в тени мелькает Русая головка. Ты не спишь, мое мученье! Ты не спишь, плутовка! Выходи ж ко мне навстречу! С жаждой поцелуя, К сердцу сердце молодое Пламенно прижму я. Ты не бойся, если звезды Слишком ярко светят: Я плащом тебя одену Так, что не заметят! Если сторож нас окликнет — Назовись солдатом; Если спросят, с кем была ты, — Отвечай, что с братом! Под надзором богомолки Ведь тюрьма наскучит; А неволя поневоле Хитрости научит! 1844 296. Затворница[307] В одной знакомой улице Я помню старый дом, С высокой, темной лестницей, С завешенным окном. Там огонек, как звездочка, До полночи светил И ветер занавескою Тихонько шевелил. Никто не знал, какая там Затворница жила, Какая сила тайная Меня туда влекла, И что за чудо девушка В заветный час ночной Меня встречала, бледная, С распущенной косой. Какие речи детские Она твердила мне: О жизни неизведанной, О дальней стороне. Как не по-детски пламенно, Прильнув к устам моим, Она, дрожа, шептала мне: «Послушай, убежим! Мы будем птицы вольные — Забудем гордый свет… Где нет людей прощающих, Туда возврата нет…» И тихо слезы капали — И поцелуй звучал… И ветер занавескою Тревожно колыхал. 1846 297. Ночь[308]
Отчего я люблю тебя, светлая ночь, — Так люблю, что страдая любуюсь тобой! И за что я люблю тебя, тихая ночь! Ты не мне, ты другим посылаешь покой!.. Что мне звезды — луна — небосклон — облака — Этот свет, что, скользя на холодный гранит, Превращает в алмазы росинки цветка, И, как путь золотой, через море бежит? Ночь! — за что мне любить твой серебряный свет! Усладит ли он горечь скрываемых слез. Даст ли жадному сердцу желанный ответ, Разрешит ли сомненья тяжелый вопрос! Что мне сумрак холмов — трепет сонных листов — Моря темного вечно-шумящий прибой — Голоса насекомых во мраке садов — Гармонический говор струи ключевой? Ночь! — за что мне любить твой таинственный шум! Освежит ли он знойную бездну души, Заглушит ли он бурю мятежную дум — Все, что жарче впотьмах и слышнее в тиши! Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, — Так люблю, что страдая, любуюсь тобой! Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, — Оттого, может быть, что далек мой покой! 1850 298. «Мое сердце — родник, моя песня — волна…»[309] Мое сердце — родник, моя песня — волна, Пропадая вдали, — разливается… Под грозой — моя песня, как туча, темна, На заре — в ней заря отражается. Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви Или на сердце горе накопится — В лоно песни моей льются слезы мои, И волна уносить их торопится. <1856> 299. Из Бурдильена («Ночь смотрит тысячами глаз…»)[310] Ночь смотрит тысячами глаз, А день глядит одним; Но солнца нет — и по земле Тьма стелется, как дым, Ум смотрит тысячами глаз, Любовь глядит одним; Но нет любви — и гаснет жизнь, И дни плывут, как дым. <1874> 300. Диссонанс («Пусть по воле судеб я рассталась с тобой…»)[311] (Мотив из признаний Ады Кристен) Пусть по воле судеб я рассталась с тобой, — Пусть другой обладает моей красотой! Из объятий его, из ночной духоты, Уношусь я далеко на крыльях мечты. Вижу снова наш старый, запущенный сад: Отраженный в пруде потухает закат, Пахнет липовым цветом в прохладе аллей; За прудом, где-то в роще, урчит соловей… Я стеклянную дверь отворила — дрожу — Я из мрака в таинственный сумрак гляжу. Чу! там хрустнула ветка — не ты ли шагнул?! Встрепенулася птичка — не ты ли спугнул?! Я прислушиваюсь, я мучительно жду, Я на шелест шагов твоих тихо иду — Холодит мои члены то страсть, то испуг — Это ты меня за руку взял, милый друг?! Это ты осторожно так обнял меня, Это твой поцелуй — поцелуй без огня! С болью в трепетном сердце, с волненьем в крови Ты не смеешь отдаться безумствам любви, — И, внимая речам благородным твоим, Я не смею дать волю влеченьям своим, И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой! Пусть владеет он жалкой моей красотой! Из объятий его, из ночной духоты, Я опять улетаю на крыльях мечты, В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью, Где впервые подслушал ты душу мою… Я душою сливаюсь с твоею душой — Пусть владеет он жалкой моей красотой! <1876> вернуться Музыка Даргомыжского («Русая головка», 1857), Булахова, Галкина, Чайковского, Энгеля. вернуться Музыка Зорина, Казанли, Слонова. На музыку неизвестного композитора пели в студенческой среде (1840–1860-е годы). Позднее — среди ссыльных и заключенных. Варианты девятнадцатой строки: «Об обществе, о музыке…»; «О равенстве, об обществе…»; «О мужестве, о родине…» |
