В. МАКОВСКИЙ 563. Прощай, мой табор[568] Цыганский быт и нравы стары, Как песни те, что мы поем. Под рокот струн, под звон гитары, Жизнь прожигая, зря живем. Прощаюсь нынче с вами я, цыгане, И к новой жизни ухожу от вас, Не вспоминайте меня, цыгане! Прощай, мой табор, пою в последний раз! Цыганский табор покидаю. Довольно мне в разгуле жить! Что в новой жизни ждет меня, не знаю, А в прошлой не о чем тужить. Сегодня весел с вами я, цыгане, А завтра нет меня — совсем уйду от вас… Не вспоминайте меня, цыгане! Прощай, мой табор, пою в последний раз! Неизвестные авторы 564. «Гори, гори, моя звезда…»[569] Гори, гори, моя звезда, Гори, звезда приветная. Ты у меня одна заветная; Других не будь хоть никогда. Сойдет ли ночь на землю ясная, Звезд много блещет в небесах. Но ты одна, моя прекрасная, Горишь в отрадных мне лучах. Звезда надежды благодатная, Звезда любви, волшебных дней. Ты будешь вечно незакатная В душе тоскующей моей. Твоих лучей небесной силою Вся жизнь моя озарена. Умру ли я, ты над могилою Гори, гори, моя звезда! 565. «Расставаясь, она говорила…»[570] Расставаясь, она говорила: «Не забудь ты меня на чужбине, Одного лишь тебя я любила, И любовь берегла как святыню. Одному лишь тебе говорила я О любви бесконечные речи. Лишь тебе одному позволяла я Целовать свои смуглые плечи. Для тебя одного не страшусь я Покраснеть перед миром суровым. Для тебя одного лишь солгу я И слезой, и улыбкой, и словом». 566. «Везде и всегда за тобою…»[571] Везде и всегда за тобою, Как призрак, я тихо брожу, И с тайною думой порою Я в чудные очи гляжу. Полны они негой и страстью, Они так приветно глядят, И сколько любви, сколько счастья Они мне порою сулят. Быть может, и время настанет, С тобою не будет меня, И в очи те чудные станет Смотреться другой, а не я. Другому приветно заблещут Твои огневые глаза… Как вспомню их, сердце трепещет И тихо струится слеза. 567. Милая[572]
Милая, Ты услышь меня, Под окном стою Я с гитарою! Так взгляни ж на меня Хоть один только раз, Ярче майского дня Чудный блеск твоих глаз! Ночь тиха была, Соловьи поют, Чудный запах роз Всюду носится… Мы гуляем с тобой, Луна светит на нас И в лазурной воде Отражается! Так взгляни ж на меня… 568. «Солнце всходит и заходит…»[573] Солнце всходит и заходит, А в тюрьме моей темно. Дни и ночи часовые, Да э-эх! Стерегут мое окно. Как хотите стерегите, Я и так не убегу, Мне и хочется на волю, Да э-эх! Цепь порвать я не могу. Ах! вы цепи, мои цепи, Вы железны сторожа! Не сорвать мне, не порвать вас. Да э-эх! Истомилась вся душа. Солнца луч уж не заглянет, Птиц не слышны голоса, Как цветок и сердце вянет, Да э-эх! Не глядели бы глаза! <1880-е годы> 569. Колечко[574] Потеряла я колечко, потеряла я любовь, А по этом по колечке буду плакать день и ночь. Где девался тот цветочек, что долину украшал, Где мой миленький дружочек, что словами обольщал? Обольстил милый словами, он уверил навсегда: «Не плачь, девица, слезами, — будешь вечно ты моя». Мил уехал и оставил мне малютку на руках, Как взгляну я на малютку, так слезами и зальюсь: Чрез тебя, моя малютка, пойду в море утоплюсь. А тебя, мой злой мучитель, я навеки прокляну. Долго русою косою трепетала по волне, Правой рученькой махала — прощай, миленький, прощай! Ни на что так не взирала, как на этот темный бор. Ни о ком так не страдала, как о миленьком своем. <1893> 570. «Белой акации гроздья душистые…»[575] Белой акации гроздья душистые Вновь аромата полны, Вновь разливается песнь соловьиная В тихом сиянии чудной луны! Помнишь ли лето: под белой акацией. Слушали песнь соловья?.. Тихо шептала мне чудная, светлая: «Милый, поверь мне!.. на́век твоя». Годы давно прошли, страсти остыли. Молодость жизни прошла, Белой акации запаха нежного, Верь, не забыть мне уже никогда… <1902> вернуться В свое время, в середине прошлого века, этот романс пела знаменитая «цыганка Таня» (Татьяна Демьянова) из не менее прославленного хора московских цыган под управлением Ильи Соколова. Апухтин писал Чайковскому: «Когда Таня поет: „Расставаясь, она говорила: не забудь ты меня на чужбине“, я реву во всю глотку…». Восстановленный текст приводится здесь в обработке Л. Мануша. вернуться Музыка автора текста, которым предположительно считают С. Герделя. вернуться Музыка автора текста, которым предположительно считают С. Герделя. Обработка Л. Мелешко. вернуться Записывалась как «народная босяцкая песня» или «новая народная песня». Приписывалась А. М. Горькому (на основании ее включения в пьесу «На дне» — первые одиннадцать строк), которому, вероятно, сообщил песню Скиталец (С. П. Петров). Иногда приписывается Н. И. Красовскому. Исполнялась на мотив «Черного ворона». Имеются переработки на польском (С. Бильского) и на болгарском. вернуться Источник — стихотворение А. Пугачева. Обработка анонимно переработанного текста певицы В. Паниной. Музыкальная обработка А. Зорина. Напев использован в революционной песне «Смело мы в бой пойдем…». |
