272. «Свеж и душист твой роскошный венок…»[284] Свеж и душист твой роскошный венок, Всех в нем цветов благовония слышны, Кудри твои так обильны и пышны, Свеж и душист твой роскошный венок. Свеж и душист твой роскошный венок, Ясного взора губительна сила, — Нет, я не верю, чтоб ты не любила: Свеж и душист твой роскошный венок. Свеж и душист твой роскошный венок, Счастию сердце легко предается: Мне близ тебя хорошо и поется. Свеж и душист твой роскошный венок. <1847> 273. «Шепот, робкое дыханье…»[285] Шепот, робкое дыханье, Трели соловья, Серебро и колыханье Сонного ручья, Свет ночной, ночные тени, Тени без конца, Ряд волшебный изменений, Милого лица, В дымных тучках пурпур розы, Отблеск янтаря, И лобзания, и слезы, И заря, заря!.. <1850> 274. «Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад…»[286] Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад. Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят. Да и те не видят нас среди ветвей И не слышат — слышит только соловей… Да и тот не слышит, — песнь его громка; Разве слышат только сердце да рука: Слышит сердце, сколько радостей земли, Сколько счастия сюда мы принесли; Да рука, услыша, сердцу говорит, Что чужая в ней пылает и дрожит, Что и ей от этой дрожи горячо, Что к плечу невольно клонится плечо… <1853> 275. «Ласточки пропали…»[287] Ласточки пропали, А вчера зарей Все грачи летали Да как сеть мелькали Вон над той горой. С вечера все спится, На дворе темно. Лист сухой валится, Ночью ветер злится Да стучит в окно. Лучше б снег да вьюгу Встретить грудью рад! Словно как с испугу Раскричавшись, к югу Журавли летят. Выйдешь — поневоле Тяжело — хоть плачь! Смотришь — через поле Перекати-поле Прыгает как мяч. <1854> 276. «Вчера, увенчана душистыми цветами…»[288]
Вчера, увенчана душистыми цветами, Смотрела долго ты в зеркальное окно На небо синее, горевшее звездами, В аллею тополей с дрожащими листами, — В аллею, где вдали так страшно и темно. Забыла, может быть, ты за собою в зале И яркий свет свечей, и нежные слова… Когда помчался вальс и струны рокотали, — Я видел — вся в цветах, исполнена печали, К плечу слегка твоя склонилась голова. Не думала ли ты: «Вон там, в беседке дальной, На мраморной скамье теперь он ждет меня Под сумраком дерев, ревнивый и печальный; Он взоры утомил, смотря на вихорь бальный, И ловит тень мою в сиянии огня». <1855> 277. Певице («Уноси мое сердце в звенящую даль…»)[289] Уноси мое сердце в звенящую даль, Где как месяц за рощей печаль; В этих звуках на жаркие слезы твои Кротко светит улыбка любви. О дитя! как легко средь незримых зыбей Доверяться мне песне тзоей: Выше, выше плыву серебристым путем, Будто шаткая тень за крылом. Вдалеке замирает твой голос, горя, Словно за морем ночью заря, — И откуда-то вдруг, я понять не могу, Грянет звонкий прилив жемчугу. Уноси ж мое сердце в звенящую даль, Где кротка, как улыбка, печаль, И все выше помчусь серебристым путем Я, как шаткая тень за крылом. <1857> 278. «О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной…»[290] О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать; Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты; Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную тьму. <1844> 279. «Только станет смеркаться немножко…»[291] Только станет смеркаться немножко, Буду ждать, не дрогнет ли звонок, Приходи, моя милая крошка, Приходи посидеть вечерок. Потушу перед зеркалом свечи, — От камина светло и тепло; Стану слушать веселые речи, Чтобы вновь на душе отлегло. Стану слушать те детские грезы, Для которых — все блеск впереди; Каждый раз благодатные слезы У меня закипают в груди. До зари осторожной рукою Вновь платок твой узлом завяжу, И вдоль стен, озаренных луною, Я тебя до ворот провожу. <1857> вернуться Музыка Балакирева, Золотарева, Метнера, Римского-Корсакова, Чеснокова, Юферова и др. вернуться Музыка С. Рахманинова («В молчаньи ночи тайной…»), Конюса. вернуться Музыка П. Булахова («Крошка»), Направника. Упоминает Д. Н. Мамин-Сибиряк («Черты из жизни Пепко», «Нужно поощрять искусство»). |
