— Людей убивают не водородные бомбы, а люди. Водородное оружие нужно американским гражданам для самозащиты. Оно способно оказывать сдерживающий эффект. Ведь если известно, что у вас в доме есть водородная бомба, злоумышленники хорошенько подумают, прежде чем вломиться туда.

— Но те, кто выступает за запрещение американским гражданам владеть водородным оружием, заявляют, что, если бомба, согласно предписаниям НАВБ, будет храниться в кладовке, а взрыватель к ней — в комоде, у владельца не будет времени привести ее в боевую готовность в случае вторжения в дом злоумышленников.

— Все это вздор, распространяемый противниками свободного владения оружием!

— Другой аргумент состоит в том, — не сдавался я, — что водородное оружие слишком дорого. Если ваша ассоциация поддерживает программу вооружения им населения, то это значит, что в настоящее время его смогут приобрести лишь состоятельные американцы, люди же с более низкими доходами будут вынуждены, как и раньше, полагаться на огнестрельное оружие.

— Все это голая пропаганда. Через пару лет появится миниатюрная водородная бомба, которая будет стоить менее сотни долларов. Разве этой суммы жалко, чтобы защитить семью?

— Станет ли ваша ассоциация выступать за регистрацию владельцев водородного оружия?

— Разумеется, нет. Если когда‑нибудь начнется война, коммунисты смогут достать списки всех американцев, у кого есть водородные бомбы. А это означает, что нас смогут разоружить буквально за одну ночь. Сила нашей страны — в армии ее граждан, и члены нашей ассоциации будут давать присягу сражаться до последней водородной бомбы.

— Планируете ли вы использовать водородное оружие для охоты?

— Только на крупных животных. Мы не хотим убивать водородным оружием зайцев или уток. А вот ходить с водородной бомбой на медведя или охотиться на оленей — совсем другое дело.

— Последние опросы общественного мнения, проведенные институтом Гэллапа, свидетельствуют о том, что семьдесят восемь процентов населения США выступают за запрет на владение водородным оружием частными лицами. Как вы ответите на это?

— Мы можем провести опрос, который даст совершенно противоположные результаты. Кроме того, каждый волен иметь в своем доме то, что ему хочется.

Главный экономист корпорации «Билджуотер» Ибнизер Тэнклидж был доволен собственной особой. Еще бы! Он только что сдал боссу обстоятельный доклад об экономических перспективах корпорации. В резюме доклада он предсказал сохранение высоких темпов инфляции, продолжение атак на доллар на валютных рынках, падение валового национального продукта и, самое главное, — это Тэнклидж считал гвоздем своих изысканий — вывод о неизбежности крупного спада деловой активности всей экономики.

Тэнклидж рассчитывал не только на поздравления и благодарность босса и членов правления корпорации, но где‑то в тайниках души питал надежды на то, что эта работа даст ему шанс получить Нобелевскую премию по экономике.

Когда он явился в оффис, секретарша босса сказала, что его хочет видеть сам председатель правления корпорации. На лице Тэнклиджа засияла довольная улыбка. Конечно же на 86–м этаже прочли его доклад, и босс, видимо, жаждет дополнительных устных пояснений.

— Здравствуйте, сэр. Вы меня звали?

— Да, звал, — буркнул председатель правления, — Я только что ознакомился с вашим перспективным докладом. Вы уволены.

— То есть как уволен? Почему? — воскликнул начисто обескураженный Тэнклидж.

— В своем докладе вы предсказываете спад деловой активности. Правление обсудило ваши выводы и пришло к заключению, что необходимо принять какие‑то меры к экономии. И вы явились первой жертвой этой экономии.

— Но, быть может, я заблуждаюсь, — промямлил в смятении Тэнклидж. — Возможно, и не будет никакого спада, а нас ожидает процветание. Дозвольте мне еще раз проверить мои расчеты.

— Вы, Тэнклидж, проделали колоссальную работу. Ваши прогнозы, если их увязать с дефицитом государственного бюджета, не говоря уже о пассивном сальдо платежного баланса, и учетом цен на нефтепродукты, подтверждают наши давнишние опасения на сей счет. И как вы совершенно прозорливо подчеркиваете на странице сорок пятой вашего доклада, пора начинать отступление. Иными словами, мы хотим избавиться от всяких излишеств.

— Сэр, разве я говорю об этом в своем докладе? — простонал Тэнклидж. — Я, должно быть, малость свихнулся. Уважаемый босс, вспомните, сколько раз я давал ошибочные прогнозы в прошлом. Если бы вы следовали моим рекомендациям в 1976 году, то корпорация уже давно бы прогорела. Позвольте мне еще раз заглянуть в мой доклад. Ну конечно же! Вот она, моя ошибка. На странице третьей я забыл учесть, что предполагается снижение цен на кофе на целых три цента на фунт.

— Мы не торгуем кофе, — буркнул председатель правления.

— Да, но цена на кофе — один из показателей конъюнктуры. Если кофе подешевеет, то рабочие не смогут предъявлять нам нереалистические требования о повышении заработной платы, в то время как мы сможем повысить цены на выпускаемые нашей корпорацией баллоны для сельтерской воды. Таким образом мы увеличим прибыли нашей корпорации.

— К сожалению, Тэнклидж, ваши соображения запоздали, — сказал босс. — Вы доказываете, что для решения проблемы инфляции нам необходимо создать уровень безработицы, как минимум, в восемь процентов.

— Но, — воскликнул Тэнклидж, — я отнюдь не имел в виду включать в эти проценты собственную персону! Ведь экономисты никогда не предполагают, что в эту армию безработных попадут они сами.

— А почему?

— Да потому, что это противоречит их собственным интересам. Мы должны оставаться вне этой статистики. В противном случае на наши выводы окажут влияние наши эгоистические соображения.

— Сожалею, Тэнклидж, но ваш доклад говорит сам за себя. И мы намереваемся проводить жесткую политику экономии.

— Позвольте мне еще раз взглянуть на доклад, — взмолился Тэнклидж, хватая папку со стола и судорожно листая страницы. — Бог мой! — воскликнул он, ударив себя ладонью по лбу. — Вот в этих‑то выкладках кроется моя ошибка. При подсчетах я поставил десятичный знак не на том месте. Следовательно, нам не нужно будет сокращать штаты, и весь остаток года корпорация будет процветать, как никогда!

— А вы не пускаете мне пыль в глаза? Ради того, чтобы сохранить свое место?

— Как можно, сэр! Это же несовместимо с этикой честного экономиста.

Министерство финансов буквально сходит с ума из‑за поведения американцев, главным образом из‑за того, что мы не хотим таскать в карманах тяжелые доллары, в то время как эксперты казначейства предсказывали, что мы будем делать это охотно.

Миллионы легких бумажных долларов были истрачены на то, чтобы утяжелить монету, призванную заменить старую бумажку. Работники казначейства день и ночь трудились в своих подвалах, придумывая что‑нибудь такое, что быстро поразило бы воображение американского народа. В конце концов они добились надежного эскиза новой тяжелой монеты — на ней была изображена женщина. Чего же больше? Увы, монета потерпела неудачу, и чиновникам казначейства пришлось созвать совещание.

— Джентльмены, министр просто обескуражен. Мы пустили в обращение много тяжелых металлических монет, но люди настойчиво пользуются легкими бумажными долларами. Что мы можем сделать в связи с этим?

— Мой персонал провел некоторые исследования, чтобы обнаружить, почему тяжелая монета не пользуется успехом. Большинство мужчин, с которыми мы беседовали, говорят, что, если у них в кармане брюк находится больше семи таких монет, карман продырявливается и монеты вываливаются на улицу. Молодые люди утзерждают, что такие доллары создают бугор на их джинсах, а женщины жалуются, что у них болит спина от того, что они таскают большое количество таких монет для покупок в бакалейно–гастрономических магазинах.