— Восемнадцать тысяч долларов, — ответил мистер Калабуш. — Купить бифштексы мы хотим потому, что нас посетят мои теща и тесть, и мы рассматриваем это как хорошее капиталовложение…

— Ясно, — заметил вице–президент. — А каким обеспечением вы располагаете?

— У нас есть автомашина марки «мерседес» выпуска 1971 года. Она полностью оплачена.

Вице–президент проверил по своей «Синей книге» — справочнику автомобилиста.

— Но это оплатит только два бифштекса!

Тут вмешалась миссис Калабуш: «У меня имеются с собой несколько акций и облигаций».

Вице–президент просмотрел их.

— Автомашина, акции и облигации — все это великолепно, но речь идет о говядине, и я опасаюсь, что ими не покрыть расходов на обед.

— Быть может, вы рассмотрите автомашину, акции, облигации и наш дом как достаточное обеспечение?

— А сколько стоит ваш дом?

— Тридцать тысяч долларов!

Вице–президент произвел быстрые подсчеты на арифмометре.

— Да, это покроет бифштексный заем в таком объеме. Но вам, конечно, понятно, что мы не сможем дать вам денег на покупку жареного картофеля или салата.

— Хорошо! —сказала миссис Калабуш. — Мы продадим нашу дачку на берегу озера, чтобы оплатить остальную еду.

— Что нам теперь делать? — осведомился мистер Калабуш.

Вице–президент ответил: «Мы сегодня же направим нашего оценщика мясных продуктов к вашему мяснику, чтобы он посмотрел бифштексы и убедился в том, что все обстоит так, как вы сказали».

— Вам недостаточно нашего слова?

— Видите ли, банки очень сильно погорели на бифштексных займах. Люди приходят и говорят, что хотят занять деньги на посещение пивной, а затем идут и покупают индюшку. Если вы желаете сделать заем на бифштексы, то нам хочется быть уверенными, что именно на них будут потрачены деньги. По нашему бифштексному займу мы обязываем вас внести 25 процентов наличными, а на остальную сумму предоставляем десятилетний кредит из 8 процентов.

— Не ожидал, что нам придется внести так много наличными, — сказал мистер Калабуш.

— О да, — ответил вице–президент. — Полагаю, что таким образом мы останемся уверенными в серьезности вашего намерения съесть бифштексы. Если бы речь шла о займе на покупку пищи для вашей кошки, мы не требовали бы никакой оплаты наличными.

— Что говорить! — воскликнул мистер Калабуш. — Мы действительно хотим купить бифштексы.

— Хорошо! Как только мы получим сведения от нашего оценщика мяса, ваш мясник будет уведомлен, что все в порядке, и сможет доставить вам бифштексы.

— Весьма вам благодарен, — сказал мистер Калабуш, поднимаясь вместе с женой. — Мы очень признательны вам за заем.

— Не стоит благодарности, — заметил вице–президент. — Мне кажется, что вы сделали замечательное капиталовложение. Никто не знает, сколько будет стоить бифштекс в будущем!

Мой друг Макэлистер — единственный знакомый мне бедный, признающий свою нищету, был очень подавлен в тот день.

— Я знал, что мы быстро им наскучим!

— Что ты имеешь в виду, Макэлистер? — спросил его я.

— С бедностью покончено! О ней уже больше не говорят. В этом году самое важное — голод.

— Ну что ж, ты вполне реалистичен в данном вопросе, Макэлистер. Конгресс не может слишком долго заниматься одной проблемой. Он уже разобрался в ней и переключился на другую. Иначе американский народ потеряет интерес…

— Думаю, ты прав, — сказал Макэлистер. — Не понимай меня, однако, неправильно. У меня нет никаких возражений — некоторые из моих лучших друзей действительно голодают. Но я надеялся, что власти по меньшей мере решат проблему бедности прежде, чем перейдут к голоду.

— Ты ошибаешься, Макэлистер. Мне не хочется тебя обижать, но все дело в том, что ты не понимаешь одной вещи — американцы не могут долго сосредоточивать свое внимание на одной теме. Они как следует встряхнули проблему бедности. О ней мы слышали на протяжении двух лет, и этого более чем достаточно. Если ее нельзя было разрешить за два года, то она, очевидно, неразрешима. К тому же совсем не весело напоминать все время, что в Соединенных Штатах имеются бедные.

Макэлистер вздохнул:

— Я понимаю все это и не питаю никаких иллюзий, что кто‑нибудь решит мои проблемы. Мне не хватает того внимания, которым я был окружен. Знаешь ли, бывали недели, когда меня интервьюировали четыре различные благотворительные организации. Репортеры покупали мне выпивку в обмен на мое повествование о том, как приятно быть бедняком. Кругом были установлены телевизионные камеры. Студенты все лето крутились около нас. Толку было мало, но вся эта возня облегчала утомительную скуку чувствовать себя бедняком.

— О’кэй, Макэлистер! Но мы не можем навсегда задержаться на проблеме бедности. В ней нет ничего сексуального. И если даже ты попытаешься что‑либо делать, то станешь лишь наступать людям на любимую мозоль. А вот голод — совсем другое дело. Все, что требуется для борьбы с ним, — дать людям пищу.

— Если все так просто, почему же ничего не было сделано?

— Потому, что конгресс до этого года не знал, что голод станет политическим вопросом. Ты должен был об этом подумать.

— Я думал, — сказал Макэлистер, — но я думал только о себе.

Мне стало его жаль.

— Не горюй, Макэлистер. Проблема борьбы с бедностью может снова всплыть на поверхность. Возможно только, что она будет называться как‑нибудь иначе.

Время от времени луч света проникает в темное царство сегрегация в штате Алабама. Недавно абердинский бык, купленный за рекордную сумму—175 тысяч долларов, был оперирован с целью восстановить его производительные способности. Операция была произведена в Оборнском университете Алабамы для того, чтобы бык смог выполнять функции самца для 10 тысяч коров в год. Посредством искусственного осеменения, конечно.

В то время как все ожидали результатов операции, палата представителей и сенат штата Алабама приняли резолюцию, в которой выражались пожелания Линдертису Ивалсу (так зовут быка) быстрейшего восстановления сил и счастливой плодотворной жизни. Забавнее всего одно обстоятельство — алабамские законодатели проглядели, что Линдертис Ивалс черный бык.

В связи с этим возникают некоторые интереснейшие вопросы. Допустим, операция окажется удачной и Линдертис Ивалс станет общаться с коровами других мастей, в том числе и с белыми. Это отнюдь не послужит делу сегрегации.

С другой стороны, после операции, совершенной в Оборнском университете над Линдертисом Ивалсом, многие черные быки со всего мира смогут претендовать на то же самое, и нельзя будет им отказать, ссылаясь на их масть. В Алабаме, вероятно, это будет первый крупный прецедент налаживания отношений между расами.

Нельзя, однако, не отметить, что здесь возникает много камней преткновения. Одна из причин, почему быки не захотят поступать в университет, ясна — они видят, какие меры преследования могут там применяться властями. Правда, эти меры относятся только к людям, но вполне возможно, что какой‑нибудь сверхрьяный начальник полиции решит применить их и к рогатому скоту.

Если черные быки столь преуспеют, то могут оставить без средств к существованию белых быков, и это послужит причиной ужасающего количества конфликтов и трений на пастбищах.

Следующая проблема — жилище. Если вы пустите черного быка в белый коровник, то раздадутся вопли протеста родителей белых коров, которые устрашатся за безопасность своих отпрысков.

А что произойдет в алабамских ресторанах? Допустим ли бифштекс из черного быка в ресторане «только для белых»? Или же такой бифштекс следует снабдить специальным ярлычком, чтобы клиент мог отказаться и попросить себе кусок мяса абсолютно белого быка.

Это еще далеко не все проблемы, возникающие в связи с тем, что Линдертис Ивалс попал в Оборнский университет. Ведь, если алабамские законодатели могли принять резолюцию в пользу черного быка, они смогут сделать то же самое и в пользу черного человека.