Космас уже ничего не различал. Выстрелы, крики, лозунги, знамена, люди — все смешалось. Вдруг его взгляд упал на Янну, вцепившуюся в лицо немецкому солдату. Что было силы Космас ударил солдата по голове. Путь был открыт.

В этот момент на лестнице министерства показался Ставрос. Космас побежал к нему.

Итальянец с пером на пилотке, охранявший дверь, спрыгнул во двор. Где-то рядом крикнули:

— Браво, колонело!

Между тем Янна исчезла из виду. Космас замедлил шаги и стал громко звать ее, но сзади его толкнули.

— Проходи! Проходи!

Он вошел в дверь. Одни бежали по коридорам, другие поднимались по лестнице, взламывали запертые двери, срывали их с петель, врывались в кабинеты. В глубине коридора Космас заметил Янну. Он кинулся за ней.

Янна в растерянности стояла посреди кабинета, не зная, что делать.

— Спички! — крикнул Космас. — У тебя есть спички?

Он выскочил в коридор и наткнулся на Ставроса.

Космас с трудом узнал его — так Ставрос был избит и окровавлен.

— Спички, товарищ Ставрос!

— Эдак ты и в бой пойдешь без ружья! — сказал Ставрос и вынул коробок спичек.

Янна выхватила коробок у него из рук.

У стены стояли два больших шкафа. Космас попробовал их открыть. Они были заперты. Кто-то выбил дверцу ударом ноги. Янна подожгла бумаги.

Второй шкаф уже горел.

Космас выглянул в окно. Всюду, куда только доставал взгляд, чернело людское море. Немцев не было видно ни на улице, ни в окнах, ни на балконах.

— Убежали! — крикнул Космас.

Ставрос тоже высунулся в окно.

— Их прогнали! Их прогнал народ!

Он стоял и смотрел на безграничный волнующийся людской океан. По площади, танцуя, шли демонстранты.

Космас снова услышал голос Ставроса. Он говорил тихо, как бы продолжая давно начатый разговор:

— Такой народ не может не победить. Только малодушный не верит в победу народа.

Комната наполнилась дымом. Они вышли в коридор. Там нечем было дышать от гари.

— Скорее на улицу! — крикнул им Ставрос.

Но сам не пошел с ними, а повернул налево и стал подниматься по лестнице.

Во дворе появились санитары, подбиравшие раненых. С улицы донеслись гудки пожарных машин.

Спускаясь по лестнице вместе с Янной, Космас столкнулся с каким-то стариком. Он сразу же узнал его, И вспомнил первые дни, когда он, одинокий и отчаявшийся, метался по чужому городу. Космас окликнул старика:

— Господин Марантис!

Старик ласково улыбнулся.

— Нет, не господин, — сказал он, — сегодня я не господин. Сегодня я тоже товарищ!

Марантис был растроган.

— Я такой же товарищ, как все они, — и он протянул дрожащую руку в сторону площади.

Потом повернулся к Космасу и стал вглядываться в его лицо.

— Я однажды был у вас дома, — помог ему Космас. — Я искал другого Марантиса, министра…

— Да? — рассеянно сказал старичок. — Я вас не помню. Многие приходили ко мне и спрашивали министра. Спрашивали и — увы — до сих пор все еще спрашивают! И нигде его не находят! Да, да! Потому что он отступник! Гнусный отступник!

Он посмотрел во двор, на площадь, где ликовали демонстранты, и его глаза наполнились слезами.

— Благодарю! Благодарю тебя, боже, что ты удостоил меня узреть это чудо! Теперь я верю в твою силу.

Янна была счастлива. Ничто не ускользало от ее внимания. Она становилась на цыпочки, взбегала на тротуар, чтобы лучше видеть, и все время рассказывала Космасу о том, что ей пришлось пережить. Она запомнила массу подробностей штурма. Еще до того, как демонстранты схватились с немцами, карабинеры нарушили строй и побежали, а когда колонна бросилась вперед, замолчали автоматы в окнах и на балконах — автоматчики боялись попасть в своих. Больше всего Янна восхищалась Ставросом. Она видела, как он дрался с немцами и как одним из первых ворвался в здание. Какой-то немец стрелял в него с нескольких шагов, но не попал, и его подмяла нахлынувшая толпа. Не скрывала Янна и своего восхищения Космасом. «Если бы не ты, — говорила она, — немец задушил бы меня». Космас смутно припоминал эту сцену.

— Я помню только, что ты вцепилась в него, словно кошка.

— Это он первый схватил меня. Он схватил меня за горло. И если бы не ты…

Немного погодя Янна спросила его:

— Хочешь, я тебе что-то скажу? — Голос ее звучал тихо и ласково.

Космас повернулся и посмотрел на нее. Они шли по краю мостовой.

— Не обижайся, но этого я от тебя не ожидала.

— Чего ты не ожидала, Янна?

— Ну, что ты так будешь себя вести.

— Вот как?

— До сегодняшнего дня я бы этому не поверила.

— Я знаю! — со смехом ответил Космас. — В самом деле, чего можно ждать от какого-то мелкого буржуйчика…

Янна прервала его движением руки:

— Да нет, я не то хотела сказать. — И покраснела.

Их руки соединились. Космас сжал пальцы Янны и вздрогнул, ощутив теплоту ее руки.

Но пожатие длилось всего мгновение. Янна резко высвободила руку и ускорила шаг.

Они подходили к кафе, когда заметили большую колонну демонстрантов, спускавшуюся со стороны Эксархии. Они побежали ей навстречу.

Вся улица Фемистокла была заполнена людьми. Сюда стекались тысячи демонстрантов со знаменами и плакатами.

— Куда это они снова идут? — спросил Космас.

Старуха, шагавшая в колонне демонстрантов, ответила:

— Во дворец! — И взмахнула кулаком. — Во дворец предателей!

Космас повернулся к Янне.

— Пойдем, — сказала она. — Или лучше проберемся через колонну и по улице Академии выйдем к университету.

Но пробиться к университету не удалось. Улицы были перекрыты полицейскими и итальянцами, перегорожены немецкими автомобилями. Космас и Янна забрались в академический сад.

По улице Синаса галопом промчался эскадрон итальянской конницы. Карабинеры наступали, обнажив штыки. Не доходя до колонны, итальянцы начали стрелять в воздух, стараясь посеять панику среди демонстрантов. Переполненная народом улица бурлила, как река, русло которой внезапно перекрыли. Демонстранты прижимались к стенам, отступали в переулки. Колонна распалась на два потока. Карабинеры врезались в толпу, над головами вздымались их штыки, а потом исчезли и карабинеры, и штыки, и лошади, будто всех их проглотила лавина. Колонна снова соединилась и продолжала свой путь.

В колонне запели. Эту песню знали все. Матери пели ее над колыбелями своих младенцев, потом, став учениками, дети сами пели ее в школе, чтобы позже научить ей своих собственных детей и внуков. Это была песня, верно передававшая национальный характер.

Космас почувствовал, как Янна толкнула его рукой.

— Бабушка! Бабушка Агнула! — воскликнула она. Бабушка Агнула с греческим флажком в руке шла первой в ряду танцующих. Космас видел, как склонялось и выпрямлялось ее старческое тело, как она помахивала флажком. Казалось, это древняя сулиотка благословляла свой народ, продолжающий борьбу.

— Молодец! Молодец, бабушка, — кричали ей.

Космасу хотелось выбежать вперед и танцевать рядом с бабушкой. Им овладело желание совершить великий, небывалый подвиг, сделать что-то такое, что вновь привело бы в движение это людское море.

Немцы с автоматами в руках стояли в несколько рядов поперек улицы Гомера. Все было точно так же, как утром у министерства труда. Только теперь впереди колонны выстроились коляски инвалидов греко-итальянской войны. Одни держали флажки, другие повесили на грудь маленькие плакаты с лозунгами: «Хлеба и свободы!», «Долой мобилизацию!», «Греки не покорятся фашизму!», «Свой ответ фашизму мы дали в горах Албании!»