19 августа Радецкий получил ряд донесений из Габровского и Еленского отрядов. В 14:44 поступила телеграмма от начальника Габровского отряда Дерожинского(1); он писал: «Столетов доносит, что за Казанлыком видно движение неприятеля в больших массах»(2). Вслед за тем из Габровского отряда поступил еще ряд телеграмм. В 17:17 Столетов доносил: «...Весь корпус Сулеймана-паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны. Говорю это без преувеличения; будем защищаться до крайности, но подкрепления решительно крайне необходимы»(3). В 17:45 поступила новая телеграмма от Дерожинского: «Около 24 таборов с 6 орудиями и 3000 черкесов двигаются в боевом порядке по дороге от Эски-Загры и Маглижа; направление по дороге к Янине; судя по движению, наступление турок одинаково возможно как на Шипку, так и на Янинский проход (перевальная вьючная тропа, местами плохая дорога, пролегавшая непосредственно к востоку от Шипкинского прохода. - Н. Б.). Неприятель отлично виден. Конница двинулась к северо-восточному углу Казанлыка»(4).
Казалось бы, после этих убедительных донесений пункт главного удара Балканской армии должен был считаться окончательно выясненным. Казалось бы, Радецкому оставалось лишь немедленно двинуть на Габрово и далее на Шипкинский перевал подготовленные для выдвижения части резерва.
Однако все эти донесения еще не убедили Радецкого. В 18:55 он отправил главнокомандующему донесение: «Весьма экстренно. По донесению Столетова с Шипки, весь корпус Сулеймана-паши, 24 табора пехоты и три тысячи черкесов, выстраивается против Шипки в восьми верстах от нее. Предполагая, что можно ожидать наступления главных сил со стороны Осман-Базара, я оставляю резерв, до времени, близ Тырново, а предписал вместе с сим князю Мирскому двинуть в Габрово и далее к Шипке Брянский полк. Не признано ли будет возможным усилить войска, наблюдающие за Ловчей, войсками из корпуса ген. Зотова?»(5). Еще определеннее выразился Радецкий в предписании начальнику Сельвинского отряда Святополк-Мирскому: «Из Тырново не могу двинуть до времени войск в Габрово, ибо ожидаю наступления со стороны Осман-Базара»(6).
Схема 22. Передвижение армии Сулеймана-паши с 3 по 19 августа и резервов генерала Радецкого с 20 по 23 августа. (карта в источнике отсутствует).
Появление крупных сил турецких войск у Шипкинского перевала Радецкий, очевидно, склонен был рассматривать, как демонстрацию части Балканской армии, удар же главных сил этой армии он по-прежнему ожидал со стороны Осман-Базара.
Более всего убедило Радецкого в правильности его предположения донесение, полученное им вечером 19 августа от начальника Еленского отряда Борейши, который сообщал, что отряд полковника Лермантова «...наткнулся на укрепленные неприятельские позиции. Выбив его оттуда, преследовал его две версты и наткнулся на значительные турецкие силы, подоспевшие в подкрепление, вследствие чего вынужден был отступить на Габрово»(7).
Если бы у Радецкого не было предвзятого мнения, в этом донесении нельзя было усмотреть ничего, кроме сообщения о стычке небольших сил. Но на Радецкого донесение Борейши произвело, большое впечатление. Изложенные в донесении данные свидетельствовали, как казалось Радецкому, о начале давно ожидавшегося им главного удара Сулеймана-паши со стороны Осман-Базара. Исходя из этого, Радецкий утром 20 августа с 4-й стрелковой бригадой двинулся к Елене, а Драгомирова с четырьмя батальонами 14-й пехотной дивизии направил к Златарицу, то есть двинул резерв в противоположном от Шипки направлении.
На Шипкинском перевале в это время расположилось 5000 человек при 27 орудиях, остальные 1500 человек Шипкинского отряда частично находились в резерве в Габрово, частично охраняли и наблюдали соединявшиеся с Шипкинским проходом перевальные тропы и дороги. Сил для обороны самого Шипкинского перевала, если учесть характер окружающей местности, было явно недостаточно.
Шипкинская позиция растянулась вдоль шоссе, по узкому гребню тянувшегося в меридиональном направлении горного кряжа. Кряж этот начинался у Габрово, на протяжении 10 км постепенно подымался к югу и достигал наивысшей точки у горы Николая. От этой точки кряж довольно круто снижался к расположенной у южных склонов Балкан деревне Шипке.
Между горой Николая и расположенной севернее нее горой Центральной (Средней) кряж сужался до 60-100 м, и дорога проходила по узкой седловине, носившей название «Перешейка». С запада у горы Центральной к первоначальному кряжу почти под прямым углом примыкал шедший с востока на запад хребет Марко Краилев Баир. Первая из ближайших к шоссе высот на этом хребте называлась «Волынской», или «Боковой горой»; вторая, более отдаленная от шоссе - «Лесным курганом» (горой), третья - 2500- 2800 м от шоссе -«Лысой горой»; последняя была на 10 м выше самой высокой точки перевального кряжа - «Орлиного Гнезда» на горе Николая. Восточнее перевального кряжа, параллельно ему, шел в меридиональном направлении хребет, на котором возвышались вершины «Малый Бедек» в 1500 м от шоссе, «Демир-тепе» («Сахарная голова») и «Демиевиц» («Сосок») в 1400 м от шоссе; вершина Малого Бедека командовала над всей прилегавшей местностью и была на 24 м выше Орлиного Гнезда. С перевальным этот хребет соединялся узким перешейком, проходившим от горы Демир-тепе к горе Николая. За исключением Боковой горы и Лесного кургана все эти вершины были лишены всякой растительности, склоны же хребтов, на которых они высились, и окружавшие их ущелья заросли густым лесом.
С точки зрения обороны такая схема горного рельефа требовала обязательного включения в оборонительную систему не только горы Лысой, Боковой и Лесного кургана, но и Малого Бедека, Демир-тепе и Демиевца, так как, овладев этими вершинами, наступавший мог бы свободно обстреливать артиллерийским и даже ружейным огнем перевальный хребет, шоссе и расположенные вдоль него позиции.
Однако Дерожинский, начальник Габровского отряда, и Столетов, начальник главных сил отряда, непосредственно защищавшие перевал, не могли об этом и помышлять; их силы были для этого совершенно недостаточны. Они пытались просить Радецкого усилить их для этой цели хотя бы одним полком, но Радецкий отказал им в этом, сославшись на недостаток резервов. Таким образом, вследствие общей порочности организации обороны Южного фронта, малочисленные защитники шипкинских позиций при наступлении крупных неприятельских сил неизбежно оказывались под перекрестным огнем.
Кроме того, противник располагал очень большими возможностями в отношении охватов, обходов и окружения шипкинских позиций. Ко всем почти вершинам, расположенным восточнее и западнее шоссе, с юга и севера подходили тропинки, а частично даже и колесные дороги. Более дальний обход был возможен по Имитлийскому перевалу с запада и по Травненскому с востока. Дерожинский нашел возможным лишь на Травненском перевале, у горы Крестец, выставить дружину болгарского ополчения, а в трех других местах вынужден был ограничиться незначительными казачьими частями. Большинство тропинок и вьючных троп не только не оборонялось, но даже не было обеспечено наблюдением, так как для этого пришлось бы распылить и без того недостаточные силы защитников перевала.
К началу атаки Сулеймана-паши главные силы Габровского отряда располагались на перевальных позициях в трех основных группах укреплений, Южная группа укреплений носила название «Передовой», или «Николаевской», позиции; южная оконечность ее носила название «Орлиное Гнездо». Ее занимали три батальона 36-го Орловского пехотного полка с одной 9-фунтовой батареей, шестью стальными крупповскими и тремя горными трофейными пушками. Батареей командовал энтузиаст своего дела, артиллерийский подпоручик Киснемский, только что окончивший училище, а расчеты состояли из 22 пехотинцев (солдат Орловского полка), прошедших краткий курс (две недели) обучения и отлично справлявшихся со своими обязанностями.
