Не на высоте было и руководство ходом самого штурма главным русским командованием. Главнокомандующий в руководство штурмом не вмешивался, и это было, пожалуй, наилучшим, что он мог сделать. Генерал Лорис-Меликов руководил ходом штурма совершенно недостаточно. Более того, когда ему донесли о взятии Карса, он этому не поверил, заявив главнокомандующему: «Подождем телеграфировать государю, я поеду убедиться, в самом ли деле взят Карс»(7).

Наоборот, Лазарев сделал много для успеха штурма. В процессе подготовки штурма он принял меры, которые впоследствии блестяще себя оправдали во время штурма. Он широко организовал и систематически проводил ночные поиски русских разведчиков и охотников. Следствием этой поисковой деятельности было то, что сторожевые посты турецкого гарнизона были оттеснены почти к самым веркам крепости, а бдительность гарнизона была притуплена. Организовал Лазарев также борьбу с контраппрошными действиями гарнизона и демонстративные действия, без чего невозможен был бы успех штурма. Диспозиция Лазарева удачно провела также нацеливание колонн на объекты штурма: части, штурмовавшие их с фронта и фланга, двигались почти прямолинейно перед собой, что очень важно в ночных условиях. Лазарев заставил охотников тщательно изучать подступы к укреплениям (впоследствии это очень пригодилось) и организовал придачу колоннам проводников из местного армянского населения. Он подхватил весьма ценную инициативу своих подчиненных о переносе времени штурма на ночь, и это явилось одной из главных причин успеха штурма. Положительно следует расценить и руководство Лазарева в самом ходе штурма - он организовал захват Канлы после первой неудачи и подхватил инициативу Фадеева в захвате Карадага.

В ходе штурма колонны не получали от штабов даже информации о развитии боя. Основное руководство ходом штурма легло на начальников отдельных колонн. Успех штурма в значительной мере обеспечила их удачная инициатива, восполнившая во многом и недочеты плана штурма, и недостаточность руководства со стороны высшего начальства. К таким инициативным начальникам надо отнести Фадеева, Алхазова, Рыдзевского. Каждый из них дал очень много для общего успеха штурма.

Нельзя считать, что в числе причин успеха штурма 18 ноября важную роль сыграло численное превосходство русских войск. Если исключить русскую кавалерию, которая в самом штурме почти вовсе не принимала участия, и демонстрировавшие колонны, то фактически с русской стороны на непосредственный штурм шло 15 000 солдат и офицеров(8).

Русская артиллерия также не могла нанести серьезного ущерба крепости во время подготовки штурма. Это объяснялось в основном тем, что на ее вооружении не было орудий крупных калибров, и тем, что артиллерия часто применялась неправильно (неудачные позиции, неправильные методы стрельбы и т.п.). Но все же наряду с этим нельзя отрицать и того, что действия русской артиллерии, предшествовавшие штурму Карса, несомненно, в какой-то мере ослабили моральную силу сопротивления турецкого гарнизона.

Падение Карса мало сказалось на ходе дальнейших военных действий на Кавказе. Несмотря на это, ночной штурм Карса 18 ноября 1877 года надо отнести к числу славных боевых подвигов русской армии, которым вправе гордится русский народ. Карс в 1877 году был первоклассной по тому времени крепостью. Французский военный агент, генерал де Курси, состоявший при Кавказской русской армии, уезжая на родину, заявил главнокомандующему: «Я видел Карские форты, и одно, что я могу посоветовать, это не атаковать их, на это нет никаких человеческих сил. Ваши войска так хороши, что они пойдут на эти неприступные скалы, но вы положите их всех до единого и не возьмете ни одного форта»(9).

Русские войска 18 ноября доказали под Карсом, что они способны штурмовать и брать сильные крепости, неприступные на взгляд западноевропейских военных специалистов.

Взятие Карса - сильной крепости - ночным штурмом одной пехоты было после суворовского штурма Измаила вторым случаем таких действий русских войск. Ничего подобного западноевропейское военное искусство не знало. Ночной штурм Карса являлся славной страницей русского военного искусства.

Помимо действий главных сил, некоторую активность в последнем этапе войны проявил Ардаганский отряд.

На третьем этапе войны условия для службы тыла складывались еще более неблагоприятно, чем на втором. Зимние холода, быстрые темпы наступления и связанное с этим удлинение тыловых сообщений создавали войскам дополнительные трудности.

С начала наступления продфуражное снабжение войск основывалось на носимых и возимых запасах, затем, пока не подтянулись тылы, на использовании местных средств и трофейных запасов. В Дунайской армии особенно большие трудности в продовольственном отношении русские войска испытали во время стратегического преследования в направлении к Адрианополю, в Кавказской - под Эрзерумом.

В целом организация снабжения русских войск продовольствием и фуражом в течение всей войны была совершенно неудовлетворительной.

Конечно, по сравнению с Крымской войной, в которой солдатские нормы были меньше, а обворовывался русский солдат еще более беззастенчиво, положение несколько улучшилось. Но все же нельзя не согласиться с заявлением одного современника-врача, утверждавшего, что «интендантские чиновники как в Крымскую, так и в последнюю турецкую кампанию поведением своим оказывали гораздо большую услугу нашим врагам, чем нашим армиям»(1).

С началом наступления на третьем этапе войны снабжение войск боеприпасами строилось на использовании носимых и возимых войсковых запасов. Это требовало чрезмерной экономии боеприпасов, но было неизбежно. В дальнейшем, после подтягивания тылов, доставка боеприпасов в обеих армиях стала постепенно налаживаться, так как в тыловых армейских складах они имелись в достаточном количестве. Так, например, в Дунайской армии во всех складах и парках к концу войны состояло боеприпасов:

и, кроме того, около 7000 снарядов к 3-фунтовым орудиям .

Такое количество боеприпасов вполне обеспечивало потребность войск, так как за всю войну они израсходовали:

Так же благополучно обстояло дело со снабжением боеприпасами и в Кавказской армии. Там за всю войну было израсходовано:

К 7-6-линейным с дула заряжавшихся ружьям - около 34 000 и около 55 000 снарядов(4).

При всем том необходимо, однако, всегда иметь в виду, что эта картина благополучия с артиллерийским снабжением была в значительной мере искусственной. Если бы русское командование понимало ту огромную роль, которую играл в сражении огонь, и использовало бы его в полной мере действительной потребности, легко могло оказаться, что артиллерийское снабжение русских армий дало бы еще более неблагоприятную картину, нежели интендантское.

Усиленная работа на третьем этапе войны во время наступления, плохое питание, изношенность одежды и обуви и недостаток теплых вещей в суровое время года сильно увеличивали заболеваемость в войсках, что отрицательно сказалось на медицинском обеспечении войск.

Говоря об организации и осуществлении медицинского обеспечения и эвакуации раненых в течение всей войны, нельзя не признать наличие и в этой области весьма существенных недочетов. Так, для войны 1877-1878 гг. характерны массовые заболевания тифом и дизентерией, а также повышенный процент смертности как в Дунайской, так и в Кавказской армиях. В последней состояние медицинского обеспечения и эвакуация больных и раненых были хуже всего, что объяснялось более суровыми, чем на Балканах, местными условиями, большой длиной грунтовых путей эвакуации и более слабой обеспеченностью армии.