Отдавая 19 июня новый приказ, Лорис-Меликов, конечно, не знал о сосредоточении главных сил Мухтара-паши против Эриванского отряда. Значительное удаление Эриванского отряда от прочих сил Действующего корпуса возбудило, однако, у Лорис-Меликова и у главнокомандующего опасение, что, будучи изолированным, этот отряд может потерпеть поражение, и потому в помощь ему была выслана колонна Геймана. Но чтобы и последняя не оказалась изолированной и не потерпела поражения, Лорис-Меликов пытался увязать действия генералов Геймана и Тергукасова; первому было указано действовать против главных сил Мухтара-паши с фронта, а второму - во взаимодействии с войсками Геймана, с тыла.
Приказ этот весьма характерен для образа действий русского главного командования на Кавказском театре в войну 1877-1878 гг. Сперва вместо действий на главном направлении главное командование начало действия на второстепенном, в результате чего был взят Ардаган, но упущено самое выгодное время как для разгрома Мухтара-паши, так и для штурма и взятия Карса. Вслед за тем было принято решение штурмовать Карс, не обращая внимания на армию Мухтара-паши. Наконец, после этого фактически была прервана блокада Карса, - оставшихся под Карсом сил после ухода Геймана было для этого недостаточно, - и началась погоня за армией Мухтара-паши, якобы во имя сохранения... фактически прекращенной осады Карса. Планы действий менялись непрестанно, получалось уже не плановое ведение военных действий, а метание между различными планами. Все это делалось вместе с тем без достаточных оснований, так как не опиралось на действительное знание положения противника вследствие весьма слабых данных разведки. Надо отметить, что при этом каждый последующий план русского главного командования неизбежно был хуже предыдущего, так как соотношение сил постепенно, но неуклонно изменялось не в пользу Кавказской русской армии.
Выполнение приказа Лорис-Меликова уже 21 июня едва не привело Эриванский отряд к катастрофе - выручили лишь высокие боевые качества русских войск и умелые действия частных начальников. Произошло это следующим образом.
Тергукасов 20 июня передвинул свой отряд к Даяру и расположился там биваком. Он не допускал и мысли о том, что разбитые им турецкие войска сами перейдут в этот день в наступление, и потому проявил значительную беспечность. В районе, избранном для бивака отряда, позиции на случай необходимости принять бой были крайне неудобны. Бивак находился в лощине, окруженной командующими над местностью высотами, с правого фланга позиции легко обходились Даярским ущельем и, кроме того, были растянуты на 7-8 км, что вовсе не соответствовало силам отряда.
Расположившись на биваке, отряд 21 июня стал деятельно готовиться к предстоявшим якобы совместным действиям с колонной Геймана. Пополнялись боеприпасы, чинилось и чистилось оружие, готовились к эвакуации раненых, пекся хлеб, сушились сухари. В некоторой боевой готовности находились лишь два небольших отряда. Первый, в составе батальона пехоты и двух казачьих сотен под начальством майора Гурова, предназначался для прикрытия намеченной на этот день фуражировки, а второй, в составе двух рот и семи сотен с четырьмя ракетными станками под начальством полковника Медведовского, - для разведки в направлении Эшак-Эльяси. Оба эти отряда утром вышли с бивака и вскоре столкнулись с турецкими войсками Мухтара-паши.
Несколько позже в 11:00 Медведовский обнаружил возле Эшак-Эльяси густые колонны турецкой пехоты, а при спуске в Даярское ущелье - турецкую конницу. Это наступали войска Мухтара-паши, насчитывавшие до 15 000 человек. Медведовский правильно оценил важность ущелья, быстро повернул к нему и воспрепятствовал вхождению в него турецких войск. К аналогичному решению самостоятельно пришел и майор Гуров; он занял высоты, прикрывавшие бивак отряда со стороны Даяра. Эта замечательная частная инициатива двух небольших начальников дала возможность Эриванскому отряду с самого начала прочно обеспечить свой наиболее уязвимый правый фланг, что исключительно благоприятно отразилось на всем дальнейшем течении боя.
После 11:00 поднятые по тревоге части отряда по распоряжению Тергукасова начали поступать на усиление Медведовокого и Гурова. Образовались три группы: правый фланг под начальством Броневского, центр - Шака и левый фланг- Слюсаренко. К 13:30 в бой были введены все резервы; все части отряда влились в одну 6-7-километровую цепь, причем сильно перемешались: казачьи офицеры командовали в цепях пехотинцами, а пехотные - казаками. Наиболее опасным было положение у Броневского; турки направили свой главный удар именно на правый фланг отряда и потеснили его. Частично Броневский получил некоторое усиление за счет центра, главным же образом выручила контратака Шака, направленная во фланг наступавшим на Броневского туркам. Турки дрогнули; это послужило сигналом для перехода в контратаку войск всего правого фланга. Турецкие войска обратились в бегство, русская конница их преследовала до темноты.
Таков был результат наступления Мухтара-паши, на стороне которого были все выгоды внезапности и численного превосходства сил.
Войска Эриванского отряда потеряли до 450 человек убитыми и ранеными. Особенно тягостна для русских была утрата энергичного, храброго и распорядительного командира Крымского пехотного полка полковника Слюсаренко. Турецкие же войска потеряли, по признанию самого Мухтара-паши, до 4000 человек(7).
В этом бою русские войска наглядно показали многие присущие им черты: хорошие боевые качества, взаимную выручку, стойкость, боевой порыв. Прекрасно действовала русская пехота и артиллерия; не отставали даже нестроевые; когда резервы были исчерпаны, в цепь по собственной инициативе влились наскоро вооруженные музыканты и денщики. На должной высоте находилась и инициатива частных начальников, таких, как Медведовский, Гуров, Слюсаренко и другие. Можно сказать, что если бы не широкое применение инициативы всеми русскими начальниками, результаты боя могли бы быть плачевными. Эта особенность Даярского боя так бросалась в глаза, что его прозвали «битвой капитанов».
После боя под Даяром Тергукасов 22 июня отвел свой отряд на более выгодные драм-дагские позиции и стал дожидаться здесь данных о развитии наступления колонны Геймана. Но связь с Лорис-Меликовым через тыл уже несколько дней была прервана Ванским турецким отрядом у Баязета, и никаких сведений о движении войск Геймана в Эриванском отряде не было.
Положение колонны Геймана было следующим. Вследствие несвоевременного прибытия продовольствия колонна выступила из-под Карса к Саганлугу не 19 июня, как писал об этом Лорис-Меликов в своем приказе Эриванскому отряду, а лишь 21 июня. К 22 июня колонна достигла Сарыкамыша. Находившийся при колонне Лорис-Меликов получил туманные сведения о том, что Эриванский отряд окружен армией Мухтара-паши, что 21 июня отряд вел бой, но что обе стороны удержали свои позиции. В Меджингерт колонна Геймана прибыла 23 июня, но простояла там до 25 июня, собирая сведения о противнике. Собранные разведывательные - вернее расспросные - данные сводились к тому, что позиции у Зивина заняты отрядом бывшего эрзерумского губернатора Измаила-паши; в отряде насчитывалось 20 таборов и 18 орудий, и он ожидал подкрепления из главных сил Мухтара-паши, расположенных у Дели-Бабы. Это было близко к истине. У Зивина 25 июня позиции были заняты 10 000-11 000 человек с 18 орудиями Измаила-паши, главные же силы Мухтара-паши в количестве 14 000-18 000 человек с 21 орудиям находились у Кеприкея, Гасан-Калы, Дели-Бабы и Даяра. Вечером 21 июня Мухтар-паша решил возобновить бой с Эриванский отрядом, но, узнав о приближении русских войск к Саганлугу, отказался от этого намерения и остался в выжидательном положении на прежних местах.
В колонне Геймана было около 12 000 человек пехоты и 5500 человек конницы при 64 орудиях. В сравнении с Зивинским отрядом Измаила-паши Гейман располагал почти равными силами пехоты, но имел значительное превосходство в коннице и артиллерии. В сравнении с главными силами армии Мухтара-паши колонна Геймана обладала лишь небольшим общим превосходством в живой силе и тройным - в артиллерии. В обоих случаях качественно русские войска значительно превосходили турецкие; особенно это было хорошо заметно в отношении главных сил Мухтара-паши, морально подавленных неудачным для них боем у Даяра. Последнее обстоятельство делало чрезвычайно выгодным для колонны Геймана наступление не на укрепленные зивинские позиции Измаила-паши, а на главные силы Мухтара-паши, расположенные к тому же в открытом поле.
