- Жив, побитыш? - склонился он.

В ответ сначала загремели цепи, затем слабый голос сухо отвечал:

- Побит, да не тобой. Вятчанами, что присланы от батюшки-клятвопреступника отверженным сынам. Вас-то он спас, себя оставил без защиты. Великий князь следом за мной пошёл на Галич, вызнав про измену дяди. Вестило перед самой битвой мне донёс: Галич разрушен. Князь Юрий побежал на Белоозеро. Придёт и ваш черёд.

Евфимия с горящим факелом в руке глянула в яму. Лица наипервейшего боярина почти не разглядела, лишь космы и глубокие глазницы, из коих будто свет в неё ударил.

- Евфимия Ивановна?.. Ты… с ним? - ожёг её очами воевода.

Васёныш оттолкнул спутницу, закрыл яму пластьём. Идя наверх, он пропустил Евфимию вперёд и обратился с прежней просьбой:

- Отпразднуешь со мной и братом наше одоление?

- Не рано ль праздновать? - спросила Всеволожа. Она шла верхними ступеньками, князь - нижними.

Он дёрнул озорно её подол.

- Веришь старому немоге? А я скажу: твой бывший женишок скоро окажется по далее Коломны. Помяни слово!.. Пойдёшь к нашему столу? - спросил он, уже вышедши из подземелья.

Евфимию не ввёл в смущенье голос Косого, ожесточившийся заметно после разговора с заточенным воеводой.

- Сказала - нет!

Её ответ спустил с цепи озлобленность Васёныша.

- А нет, так и одолевай сама все триста тридцать три ступени… Эй, Софря, проводи!

Когда, преодолевши треть подъёма, боярышня остановилась и Софря подтолкнул её под локоть, она глянула вниз, встретилась с глазами бывшего приятеля по детским играм, крикнула:

- Чем дальше в лес, тем ты зверее!

Более не останавливалась, пока не заперли за нею дверь.

Фотинья пришла ночью, принесла молока с хлебом.

- Ах, барышня, покинули мы тебя. Как ты тут? Евфимия поднялась с ложа.

- Причастилась сна…

Лесная дева в мужеской сряде достала такую же и спасеннице, помогла переоблачиться.

- Испей. Поешь. Прибавь сил. Клетка растворена. Пришёл час лететь.

Пленница торопливо давилась пищей.

- С неурочным возвращением Юрьичей… по правде сказать… не ждала уже заветного часа…

- Что ж мы, по-твоему, - возмутилась Фотинья, - затянули аллилуйю, да скорей за аминь? Благо, ты удержалась в башне. Отсюда наш путь под землю. Выйдем к Волге, где она бережистее. Из подземелья - в пещеру, а из неё одним махом - в лойву, что ждёт под парусом. И - поминай как звали!

- Где Асфана? - завершила трапезу Всеволожа.

- Ожидает внизу. Охраныши закол одели в тяжком сне. Князья-винопийцы в доброй шкуре сидят, да в дурном уме. Болярин Иван решил: нынешней ночью самое время исполнить умысел.

- Знакомец твой Иван Котов решил? - переспросила Евфимия. - Стало быть, бежим. Ему видней нашего.

Фотинья тяжело вздохнула.

- Одно плохо решил: воеводу из земляной ямы увесть с собой. Привесил тягость на шею!

- Юрия Патрикеича? - усомнилась боярышня.

- И не отговоришь! - перебила лесная дева. - Попыталась - куда там! Ни вмолвить, ни впросить!

Евфимия поднялась.

- Я готова…

Загасили свечу, вступили в задверную тьму и замерли. Светыч в руке Фотиньи едва прояснял половицы над пропастью и крутые ступени вниз. Горюч-камень на толстом ужище казался страшнее, нежели днём.

- Отсюда меня Васёныш в бадье спускал, - сообщила боярышня.

Фотинья потянула её к ступеням.

- Ногами спустимся. От бадьи шуму много. Да и темничный страж один с ней не справится.

Молчание повисло в колодце-башне, как горюч-камень. Лишь старые ступени - скрип, скрип…

- Не разбудим охранышей? - прошептала боярышня.

- Нет, - сказала Фотинья. - Каждый оцепенел спень-спнём.

Взаправду, никто из троих не пошелохнулся. Софря привалился спиной к стене, свесив голову, похилившись к ступеньке на левый бок. Румянец вытянулся плашмя, пришлось беглянкам тянуть ноги, переступая, и крепко держаться за оперение лестницы. Ельча лежал неловко на ступенчатых рёбрах лицом к стене.

- Будто не дышат, - на ходу шепнула Евфимия. - Ты им внушила мертвецкий сон?

Фотинья не ответила.

У подножия лестницы ждала Асфана.

- Шибко долго, кюрюльтю Афима, - подосадовала она, называя Евфимию на свой лад.

У двери в подземелье темнел коренастый страж.

- Все, что ли? Ты, Фотинья Ивановна, со светычем наперёд ступай. Я замкну, чтоб идти спокойнее.

Известным Евфимии узким ходом достигли сруба с земляной ямой. У растворенной двери со свечой в руке стоял Юрий Патрикеевич Наримантов, засевший лучших бояр Василиуса и его отца, а теперь обвисший усами, охудевший до потери величия. Лишь глаза вызволенного из поруба вновь взорлились и глядели по-воеводски. В свободной деснице поблескивал обнажённый меч. Темничный страж тоже был опоясан мечом.

- А нам где оружие? - осведомилась Фотинья.

- Вам? Оружие? - удивился страж. - Девицам мужская тягость на что? Мечами крыс отгонять?

- Ещё какие могут быть крысы! - возвысила голос лесная дева. - Двоим мужам не управиться. Нам же с барышней меч - товарищ.

- Нил Нефедьин, охрабри красавиц оружием, - приказал полководец.

- И ясырку вооружить? - растерялся страж.

- Ай, не надо, не надо! - испугалась татарка.

Пока Нил Нефедьин отсутствовал, благородный воевода дворски обхаживал юных спутниц:

- Обе красавицы, обе боярышни, обе Ивановны! Не при этом бы свете, не здесь бы глядеть на вас!

Что обе они Ивановны, Евфимия уже знала после обращенья к Фотинье темничного стража, а вот что боярышни обе… Не ослышалась ли?

- Спасительница моя - лесная дева-ведунья, - поправила Всеволожа Юрия Патрикеича. - У неё дар внушения. Видел бы ты, боярин, как Фотинья усыпила охранышей! И ночному приставу не иначе она внушила извлечь тебя из поруба!

- Ха-ха-ха! - шумнул старый литвин. Мрачное подземелье не ответило эхом на его хохот.

- Полно безлепицу растабарывать, - осадила Фотинья. - Вон, Нил с двумя мечами. Я выбираю потяжелее.

Подземным ходом повёл Нил Нефедьин. Воевода замыкал шествие.

Идущая перед ним Евфимия отвечала на расспросы о своём похищении. Старик сокрушался:

- Ах, Иван Дмитрия - Царство ему Небесное! - умнейший государственный муж! И с кем задружился? С кровопускателями! Цена отцовой ошибки - мука дочерние. Эх, кабы не боярин Котов, ждать бы мне смерти, тебе - бесчестья!

- Ой! - не дослушала Патрикеича Всеволожа. - Я тельник оставила наверху.

- Нательный крест позабыла? - оглянулась Фотинья. - Как ты могла его снять?

- Вешала перед собою на стенку, Васёныш не догадался прислать икону в моё узилище, - оправдывалась боярышня. - Молилась на батюшкино благословение…

- Не тужи, - успокоил старый литвин. - Благословлю тебя на Москве новым тельником.

- Нет, надобно воротиться, - волновалась Евфимия. - Без креста не будет удачи.

- Шшш! - остановил шествие Нефедьин. Все замерли.

- Впереди звякнуло, - дрогнул голосом беглый страж. - Нас стерегут в пещере.

- И позади слышу шум, - отозвался воевода спокойно. - Отступать некуда. Поспешим вперёд.

Никто не проронил ни слова, пока не подошли к выходу.

Из полутёмной тесноты все враз выскочили в освещённое большое пространство.

Дикий камень вверху и по сторонам. Чадят железные светычи, воткнутые меж камней. В устье пещеры у подбережья, озарённого луной, выстроились в ряд трое кметей при латах с обнажённым оружием. У шлемов опущены личники с прорезями для глаз.

- Брось меч, переветчик Нил, - приказал крайний.

- И ты, темничник, не балуй с жизнью, - велел другой, обратись к Юрию Патрикеичу.

- А, челядь дерноватая, берегись! - крикнул правнук Гедемина и один устремился на троих, как сокол на воронов.

Нил кинулся ему в пособ. Фотинья сделала движение вслед за ними, да была вынуждена обернуться, ибо из подземелья в пещеру хлынула истинная дерноватая челядь с палочьем и ножами.