Юля молчала. Она не могла говорить. И не только из-за слез. Просто было очень тяжело. И обидно.

В квартире Кузнецовых зазвонил телефон. Маша не ждала звонка, но трубку взяла быстро. Почему-то показалось, что это звонит Шведов. Поэтому и произнесла чуть более официально, чем обычно.

— Я слушаю.

На том конце голос тоже был официальный.

— Гражданка Кузнецова?

— Да?.. Маша даже не успела удивиться.

— Старший инспектор Муравник. Передаю трубку вашему мужу. — Голос был не просто официальный, а сухой и строгий. Так обычно говорит директор школы с прогульщиками.

После него особенно приятно было услышать родной Сережкин бас. Родной, но какой-то неузнаваемый!

— Маша?.. Маша, это я!

— Что случилось?! Ты где?! — Маша еще не успела толком испугаться, но тревога уже пришла.

Ответ Сергея развеял надежды на приятный розыгрыш.

— Я в Шереметьево. Я арестован.

В парке было малолюдно. В наше неспокойное время даже в выходные дни люди опасаются гулять в парке. Страшно. А уж в будни...

Но в семье Кузнецовых даже женщины отличались сильным характером. Так что Юля и Катя гуляли с маленькой Катиной дочкой Аленкой не между чадящими автомобилями, а в тихом парке, недалеко от Катиного дома.

Издали наблюдая за ребенком, Катя решилась на серьезный разговор с племянницей.

— Юленька! Нет, я, конечно, очень рада, что ты живешь у меня, но так же нельзя! Она же твоя мать!

— Я к ней не вернусь, — тупо, явно не в первый раз ответила Юля.

— Что значит, не вернешься?! Что ты ей хочешь доказать?! — Катя тоже была Кузнецова и не собиралась сразу сдаваться. — Она ведь даже не догадывается, что ты ушла из дома! Мы же заморочили ей голову этим карантином в детском саду. Кстати, карантин не может продолжаться всю жизнь! Аленка пойдет в сад. Что мы будем говорить?!.. Что это ты со мной сидишь?!.. Что это я боюсь оставаться одна?!..

— Нет... Нет... — Юля упрямо покачала головой, — я ее видеть не могу.

— Ну Юленька... — Катя обняла племянницу. Но и это не помогло. Юля чуть не плакала. — Папа ее так любит... А она!.. Ну мало ли, что в жизни бывает.

— Ничего себе, «мало ли»! — Негодующая Юля вырвалась из объятий и, не задумываясь, ударила в незащищенное место, рассчитывая таким образом закончить разговор: — Это только ты можешь своего Гошу прощать до бесконечности!

Юля добилась своего. От неожиданности Катя ответила грубо и резко:

— А вот это не твое дело!

Юля испугалась, почувствовала, что «перебрала». Но и Катя не стала раздувать ссору.

— Просто я его люблю, — сказала она тихо и печально. Юлька оценила доверительность интонации. Взяла тетку под руку, прижалась.

— Извини... Извини, пожалуйста... Я не хотела тебя обидеть. Просто как подумаю, что папа там, в Англии, подарки ей покупает, думает, что его любящая жена дома ждет... А она... Здесь...

— И кто этого Шведова за язык тянул?! Тоже, хорош гусь! Нашел, с кем поделиться!

— Да при чем тут он!

— Не знаю, не знаю... — Катя с подозрением посмотрела на Юлю.

Хороший офис найти сложно. Купить дорого. Содержать опасно. Поэтому Гоша делал все свои дела в ресторане.

Вот и сейчас, сидя за столиком, он обдумывал свои планы по сравнительно честному изъятию денег у трудящихся.

Подошел официант. Склонился над столиком.

— Георгий Валентинович, вам как всегда?.. Вместо ответа Гоша кивнул. И уже в спину добавил:

— И пачку сигарет, Коля.

Поговорив с Юлей, Катя решила повидаться с Машей. Арест Сергея на таможне, разрыв с дочерью... Есть о чем поговорить.

Разговаривали, как всегда, на кухне. Катя была возмущена.

— Нет, это ж надо! Сережка контрабандист! Просто анекдот какой-то!

Маша почти плакала.

— Если бы это был анекдот... А она, между прочим, краденая! Причем из музея! И стоит десять тысяч долларов!

— Кто? — не поняла Катя.

— Да не кто, а что! Статуэтка эта чертова! Которую у него нашли. Это же достояние республики, понимаешь?

— Да, дела... Слушай, а может, ему ее подбросили?

— Конечно, подбросили! Неужели ты думаешь, что Сережка!..

— Да ничего я не думаю... Просто размышляю... А может, попросил кто-нибудь. Он же у нас безотказный... — Катя строила гипотезу за гипотезой.

— Последнюю рубашку снимет... — Маша уже хлюпала носом.

— А я ему сколько раз говорила: добрые поступки никогда не остаются безнаказанными...

— Это мне за грехи мои наказание...

— Да ну тебя, Маш! — Пройдя уже через эту болезнь и выздоровев, Катя совершенно перестала верить в мистику.

— Бог, он все видит, все замечает... Слушай, а может, мне в церковь сходить? Свечку поставить? — Маша, как и положено утопающему, хваталась за любую соломинку.

— В какую еще церковь? Не мели ерунду! Тебе адвокат нужен, а не поп!

— У адвоката я уже была, — снова загрустила Маша.

— Так с этого и надо было начинать! Что он сказал?

— Ничего хорошего.

— А поконкретнее можно?

Катя считала себя человеком действия.

— От трех до пяти лет.

— Да что ты?!

— Контрабанда в особо крупных размерах. — Маша не знала, какие размеры принято считать крупными, но заранее боялась такого определения.

— Неужели так серьезно?

— Все зависит от отпечатков пальцев. Если на этой чертовой статуэтке найдут его отпечатки...

— И что тогда?

Кате, естественно, важно знать все конкретно.

— Тогда? Тогда никто никому ничего не докажет...

— Что значит, не докажет?! — не унималась Катя. — Подбросили, и все! Знать не знаю, видеть не видел! А отпечатки... Ну мало ли... Случайно коснулся!

— Угу. Это ты знаешь кому будешь рассказывать? «Случайно коснулся»...

Маша упорно отказывалась разделять Катин оптимизм.

— Ну а как, Маш, как? Главное ведь отрицать. Ну а там пускай доказывают!

— Слушай, может, тебе с ним местами поменяться? — Маша не умела и не хотела долго оправдываться. — Раз уж ты такая умная?!

— Ну ладно-ладно, не кипятись! Сейчас не время!

— «Пусть доказывают»! Ты что, забыла, где ты живешь?! — Маша все еще не могла успокоиться. — Они и доказывать ничего не будут! Им лишь бы посадить человека, а там хоть трава не расти!

— Маш, ну ладно! Ну... Может, еще не все так страшно... — Но Катя тоже постепенно впадала в уныние... — И вдруг ее осенило: — Машка! Надо звонить Шведову! — сказала она решительно.

— Еще чего!

— У тебя есть какой-то другой знакомый с такими же связями?

— Я не хочу к нему обращаться. — Маша пыталась закончить неприятный разговор.

— Маша, сейчас не до гордости! А вдруг Сережку и в самом деле посадят? Куда ты тоща денешься?! С двумя детьми!

— Нет, — Маша даже отвернулась, — я не буду его ни о чем просить.

— Ну, Машка, я от тебя не ожидала! — Катя была возмущена. — Есть человек, который реально может помочь твоего же мужика из тюрьмы вытащить, а ты из-за какой-то дурацкой гордости!..

— Он, между прочим, не только мой мужик, но и твой родной брат, — ни с того ни с сего напомнила Маша.

— Тем более!

Не замеченный спорящими женщинами, на кухню пришел Саша.

— Что за шум, а драки нет? Кстати, неплохо было бы чайку попить, а? Вы как?

К удивлению Саши, ни мама, ни тетка, не проявили желания его покормить. Пришлось все делать самому. Самому брать чайник, самому наливать воду...

И только тут Маша среагировала. Да и то как-то неуверенно:

- — Да-да, сынок, завари, пожалуйста. —А что это вы такие невеселые? — наконец-то заметил Саша. — Сейчас, между прочим, Англию по телевизору показывали... Так здорово! И погода хорошая. А говорят, дожди, туманы... Везет же некоторым... Вот вы тут от холода дрожите, а папа сейчас там по Трафальгарской площади в одном пиджачке прогуливается... Представляете? Мам, ну чего ты молчишь? Сейчас, наверное, в каком-нибудь их коммерческом мне жвачку выбирает... Я его просил обязательно малиновую и надувную.