К родителям Сергея они пришли в уменьшенном составе. Заявив, что плохо себя чувствует, Юля к бабушке с дедушкой идти отказалась.

И получаса не просидев за шикарно накрытым столом, насколько шикарен он может быть у двух не слишком обеспеченных пожилых людей, Маша уединилась в кухне с телефоном.

Выждав пару минут, Сергей тоже направился на кухню. Он бесшумно приоткрыл дверь и... уперся в раздраженный Машин взгляд.

— Ну а горло ты полоскала? — как-то неестественно произнесла в трубку Маша. — Хорошо. Нет-нет. Мы будем не поздно. Что значит, можем не торопиться?! Ну ладно. Все.

Маша положила трубку.

— С кем ты разговаривала?! — с подозрением поинтересовался Сергей.

— С Юлей.

— Надо же! Уже соскучилась! По-моему, мы только что из дома! Или я что-то путаю?!

— А почему, собственно, ты разговариваешь со мной в таком тоне?! — холодно поинтересовалась Маша.

У дверей кухни остановилась, не решаясь войти, Анна Степановна.

— Потому что!.. — в бешенстве заорал Сергей. — Потому что ты все время с кем-то беседуешь! А стоит мне войти — трубку вешаешь!

Скандал грозил разрастись, и Анна Степановна решилась.

— Сейчас будем чай пить... — весело, словно до этого ничего не слышала, произнесла она, входя в кухню. — У меня варенье еще с прошлого урожая осталось. Замечательное. Пальчики оближете.

Ни слова не говоря, Сергей вышел из кухни. Прошел в комнату.

На диване, обложившись альбомами, Анатолий Федорович и Саша изучали дедушкину коллекцию марок.

Коллекции был уже не один десяток лет. Анатолий Федорович начал собирать ее, еще когда сын был маленьким. Поначалу считалось, что это вообще Сережины марки, но потом мальчик потерял интерес, а старик продолжил это дело. Он вообще не любил бросать начатое.

Анатолий Федорович встретил Сергея громким искренним смехом.

— Ты представляешь, я ему говорю, что, когда ты в школе менялся марками, тебя всегда облапошивали! Он не верит! — довольно пробасил старик.

— Пап, серьезно? — недоверчиво переспросил Саша. Словно не понимая, о чем с ним говорят, Сергей удивленно уставился на сына.

— Всегда в дураках ходил, — с хохотком констатировал Анатолий Федорович.

А на кухне Анна Степановна пыталась по-своему, по-женски разобраться с невесткой.

— Ей не хуже?! — разрезая пирог, поинтересовалась она Юлиным здоровьем.

— Я же говорила! — раздраженно ответила Маша. — Она абсолютно здорова! Абсолютно! Только в последнюю минуту вдруг голову начала морочить! «Горло закололо!.. На улицу боюсь!.. Сил нет, слабость».

— Она действительно болезненный ребенок, — смиренно вздохнула Анна Степановна.

— Естественно! Сергей же ее с детства кутал — не дай Бог, северный ветерок на деточку подует! Вот и вырос — цветок душистых прерий!

Анна Степановна внимательно посмотрела на Машу.

— Ну ты уж скажешь тоже! Кстати, а как у вас дела с Сережей? — стараясь говорить небрежно, как бы вскользь произнесла Анна Степановна.

— В каком смысле? — напряженно посмотрев на свекровь, переспросила Маша.

— Да так. Вообще...

— Нормально.

И снова Анна Степановна долгим и недоверчивым взглядом посмотрела на невестку.

В то же самое время в квартире Кузнецовых происходили невероятные вещи.

Нарядно одетая, «больная» Юля придирчиво осматривала стол, сервированный на три персоны, — бутылка вина, салат «Столичный», салат с редькой, сыр, колбаска, пироги...

Юля поправила приборы, принесла с кухни свечку, сняв с серванта подсвечник, установила его на столе. Раздался звонок в дверь. Юля подбежала к зеркалу, быстро поправила прическу и, наконец, пошла открывать.

На пороге, к нескрываемому Юлиному разочарованию, стояла, выставив вперед свой уже вполне заметный, «многомесячный» живот, Костикова.

— Нормально! — оценив Юлин вид, потрясенно проговорила подруга.

— А ты чего без звонка?! — недовольно проговорила Юля. — Или беременным у нас везде дорога?!

— Ни фига ж себе объявы! А может, счастью моему завидуешь?! Так давай научу!

— Угу! Счастье!.. Ты лучше маме своей вначале объясни, кто ее зять!

— Ой-ой-ой! Можно подумать...

В этот момент взгляд Костиковой наткнулся наконец на праздничный стол. Опешив, она замолчала. Почти оттолкнув Юлю, прошла в комнату. Замерла у стола.

— Ни фига ж себе!

— Чего ты хочешь? — недовольно пробурчала Юля.

— Это значит, мы ждем гостей, а лучшая подруга может и погулять, да? Уж от кого, от кого, а от тебя, Кузнецова, не ожидала, не ожидала!..

Оскорбленная Костикова, решительно выставив вперед живот, направилась к двери.

— Да не жду я никаких гостей!

— Кам он, бэби!

— Да честно тебе говорю! — преграждая путь подруге, заявила Юля.

— Не может быть! А, теперь понимаю: придут мама-скрипачка и папа — народный депутат!.. А дедушка первооткрыватель термоядерного синтеза не собирался?

— Костикова! Не выводи меня из себя! Я сегодня должна хорошо выглядеть!

— Для папы-депутата и так сойдет! Пусти! — не унималась подруга.

— Ну хорошо, хорошо, — сдалась Юля. — Придут, придут ко мне. Сорокин придет.

— Кам он, бэби! — опешив произнесла свое дурацкое Костикова. — Сорокин...

— Да не гоню я, не гоню, — мысленно переводя с английского на молодежный, ответила Юля. — Я говорю: придет Сорокин.

— А третья тарелка для меня, да? — по-прежнему с недоверием переспросила Костикова.

— Нет, не для тебя.

— Для мамы-скрипачки?

— И не для мамы-скрипачки, — вздохнула Юля. — Так надо. Потом объясню.

— Ты чего... правда? Решилась, да? Юля кивнула.

— Ну слава Богу! Держись теперь, Игорь Андреич! Держись, модельер фигов!..

— Костикова!

— Чего — Костикова? Костикова-то в девках не засидится! — Настя выразительно огладила себя. — Сама знаешь: была б нормальным человеком, и поцеловал бы, и приласкал бы, и вообще все остальное... Любить не шить — уметь надо! Чего молчишь?! Не так, что ли?!

— Да ты уж налюбила, — Юля кивнула на Настин живот.

— Опять завидуешь! Ну ничего! Я в Сорокина верю! Он нормальный, он проблему решит!

— Костикова! — покрасневшая Юля попыталась оборвать подругу, но та не унималась.

— Ты, конечно, случай тяжелый, застарелый, так сказать... Но Сорокин и не таких...

— Настя!

— Да ладно-ладно. Я б тебе плохого не посоветовала! Или, может, это не моя кандидатура?

— Твоя, твоя, Костикова! Твоя. Вон, слышишь, лифт вызвали? Это он.

— Интересно, как ты его заманила?.. Он же просто так в гости не ходит?!

— Потом расскажу! — выталкивая подругу из квартиры, пообещала Юля.

— Ну ладно! Если ты такая... Белье приготовь!

— Ладно! — закрывая за Костиковой дверь, проговорила Юля. — Ладно!.. Позвонить через час можешь?

— Могу.

— Все. Пока.

Юля захлопнула дверь. Бросилась в комнату, достала из серванта белье, аккуратной горкой сложила на кровати. Постояла секунду, потом открыла шкаф, вынула оттуда пульверизатор с туалетной водой и начала опрыскивать белье, а потом и всю кровать.

За этим занятием и застал ее звонок в дверь. Напоследок попрыскав на себя, Юля убрала духи, прикрыла белье покрывалом и, крутанувшись у зеркала, побежала открывать. В последнее мгновенье она спохватилась, замедлила шаг и заставила себя подойти к двери медленно, как бы нехотя.

Глубоко вздохнув, словно певец на сцене, Юля решительно распахнула дверь.

На пороге, вырядившийся как никогда, стоял Сорокин.

— Бонжур, — важно, будто пароль, произнес он.

— Бонжур, — дала отзыв Юля. —А где?..

— Еще не пришла. Ты раздевайся, проходи. Она вообще все время опаздывает.

— А я думал, они пунктуальные, — снимая модный плащ, разочарованно проговорил Сорокин.

— Это только в кино, — к удивлению гостя заботливо принимая у него плащ, ответила Юля.

— Шнурки в стакане?