— Что — сама?! Что — сама?! Тебя же не существует! Есть только твой голос! Твои мысли и чувства! А тебя нет! Они же купили тебя!

— А ты бы хотела, чтобы во имя торжества справедливости я прозябала где-нибудь в инвалидном доме?! Чтобы мне платили пенсию, которой хватало бы только на хлеб и воду?! Чтобы от меня воняло так, что даже собаки... предпочитали бы обходить меня стороной?! — Мадлен смотрела на Юлю с ненавистью. — Не надо делать человека счастливым. Это невозможно. Счастливым он должен стать сам.

Юля не знала, что сказать.

— Уходи, — велела Мадлен. — Уходи, это все может плохо кончиться.

— Они увезли мою подругу...

— Я не хочу ни о чем знать! Понимаешь?! Не хочу!

— Но так же нельзя!

— Нельзя?! А что можно?! С чего ты взяла, что у тебя есть право решать, как другим жить?! Да будь ты трижды умней других! Трижды добрее и лучше! Почему все должны жить по-твоему?! Добродетельная барышня! — Мадлен почти кричала. — В конце концов, и у добродетели должны быть пределы!

Не помня себя и глотая на ходу слезы, Юля бросилась прочь...

У выхода из больницы Сергея перехватила Ползунова.

— Здравствуйте, очень рада, что встретила вас здесь, а то уже собралась звонить вам домой.

— Здравствуйте, простите...

— Меня зовут Лена Ползунова, я подруга вашей Маши. Вы же Сергей, правильно?

— Правильно, но...

— Она мне о вас столько рассказывала, что я вас сразу узнала. Она становится удивительно красноречивой, когда речь заходит о вас! — Леночка знала, каким мощным орудием является лесть.

— Спасибо, но я все-таки не понимаю...

— Сейчас объясню. Дело в том, что Маше сейчас лучше не волноваться, а оставлять без внимания этого тоже нельзя. Мне нужно поговорить с вами о Саше.

— Что случилось?! — Сергей насторожился.

— Пока, слава Богу, ничего, но может... Давайте сядем и спокойно поговорим.

— Вряд ли мы сможем здесь поговорить спокойно.

—А я и не предлагаю говорить здесь. У входа моя машина. В ней можно и поговорить, и посидеть, и поехать кое-что посмотреть. Здесь недалеко, да и самое время сейчас, пять вечера.

— Простите, Елена...

— Давайте попросту. Я вас Сергей, вы меня Лена. Договорились?

Сергей кивнул.

— Ну вот и хорошо. Так что вы хотели спросить?

— Если вы что-то знаете о Саше, говорите сразу. Тем более если неприятное.

— Я не могу ничего утверждать определенно. Мне кажется, мой долг просто предупредить вас. Поверьте, Машенька мне не чужая, и ваш сын...

— Говорите! — Сергею дама почему-то очень не нравилась.

— Дело в том, что Саша подрабатывает тем, что моет машины на набережной.

— Так!

— По моим сведениям, это продолжается уже месяц. Я, правда, узнала только Два дня назад и поэтому еще не успела сообщить вам. Я не знаю, что толкнуло его на это. То ли недостаток карманных денег, то ли нежелание брать их у чужого дяди. А может быть, это такая форма протеста?

— Против чего?

— Как — против чего? Вы знаете, я врач. И я очень хорошо знаю, как сильно в этом возрасте может ранить... разъезд родителей. Бывает, мальчики уходят из дома. Бывает, перестают учиться. Бывает... Впрочем, что я вас пугаю. Я вам могу точно показать место, где все это происходит, и вы сами примете решение, как это все пресечь...

— Простите, я уже...

— Понимаю. — Ползунова решила, что Сергей забыл ее имя. — Конечно. Лена. Лена Ползунова. Не извиняйтесь. От такой новости можно забыть и что-нибудь поважнее.

— Простите, Лена, но я как-то не очень понимаю. Там что, опасно?

— Да нет, там их большая компания, но...

— Вы знаете, я не так давно оказался без работы.

— Что вы говорите! А по вас не скажешь! — Ползунова решила подпустить еще и женских чар.

— Это было полгода назад. — Чары на Сергея явно не действовали.

— А...

— Так вот, — продолжал Сергей, — некоторое время мне пришлось подрабатывать электриком, плотником, даже шабашить.. .Ивы знаете, я должен был себя переломить. Родители позаботились о воспитании во мне комплекса человека с высшим образованием, которому не пристало сверлить дырки. То есть в своей квартире — пожалуйста. А вот за деньги — нет! Это унизительно! Я не хочу, чтобы мой сын вырос таким же.

— Я вас не понимаю!

— Вырастет, выучится, сможет зарабатывать мозгами — я буду очень рад. Поверьте, я очень хочу видеть сына образованным и интеллигентным. Но пусть знает, что можно и по-другому зарабатывать на «сникерсы». И ничего страшного в этом нет.

— Но как же так! — не сдавалась Ползунова. — Ваш сын моет машины за гроши каким-то нуворишам!

— Что делать! — развел руками Сергей. — Свою я еще не приобрел. Вот куплю — будет мыть мне, и задорого!

— Но как же так! — Леночка никак не рассчитывала, что Сергей справится с ней так легко. Что называется, одной левой. — Неужели вам не страшно за мальчика, там же такие вокруг рожи... Их наверняка рэкетируют...

— Лена. Не драматизируйте. В наши времена считалось, что мужчина должен пройти через армию, а теперь — через рэкет.

Ползунова расстроенно молчала.

— Лена, мне кажется, вас моя реакция расстроила больше, чем Сашино занятие, — заметил Сергей.

— Ничего. За меня не волнуйтесь, — мгновенно взяв себя в руки, заявила Ползунова. — Я свое возьму!

Регина что-то писала, сидя за своим столом, когда в приемную дома моделей в буквальном смысле слова ворвалась Юля.

— Юля? Не ждала... Игорь Андреевич знает?

— Он у себя? — Юля даже не поздоровалась.

— Он выходил... Я сейчас посмотрю...

— Ничего, — своей бесцеремонной решительностью Юля чем-то отдаленно напоминала Ползунову.—Я сама посмотрю.

Не дожидаясь ответа Регины, Юля потянула на себя тяжелую дверь кабинета.

— Юля? — Шведов удивленно поднялся навстречу.

— Не ждали?!

— Признаться, нет.

— Да вы не волнуйтесь! Присаживайтесь! Чувствуйте себя как дома!

— У вас что-то случилось? — Игорь Андреевич на Юлино хамство решил не реагировать.

— У меня?! У меня все время что-то случается. Кстати, как же вы это мамочку-то мою не уберегли? Я думала, в хорошие руки отдаю...

Шведов напряженно молчал.

— Вы же мне клялись и божились, что любите ее! Что жить без нее не можете! И что?! Сплавили в больницу?!

— Юля, извините, — проговорил Игорь Андреевич как можно спокойнее и мягче, — но сегодня неудачный день. У меня возникли серьезные проблемы, и я не в состоянии сейчас все это выслушивать.

— У вас проблемы? У вас?! Невероятно!

Игорь Андреевич вздохнул только, но ничего не сказал.

— Вы, наверное, порезали за завтраком палец. Это случается с мужчинами, оставшимися без хозяйки!

Шведов с трудом сдерживал ярость.

— Да вы не волнуйтесь! Сделаете противостолбнячную прививку! Отлежитесь неделю-другую!..

— Вероятно, вам что-то от меня надо, — перебил Юлин монолог модельер. — Вряд ли вы пришли сюда поупражняться в остроумии.

—Мне? От вас?!

— Юля... Я не склонен сейчас к пикировкам. Я понимаю, что вам нелегко было сюда прийти. Нелегко со мной разговаривать... Но если вы ко мне пришли, значит, у вас действительно стряслось что-то серьезное.

— Какой же вы сообразительный!

— Юленька, я понимаю все, что вы ко мне испытываете, но...

— Да ничего вы не понимаете!

— Ну что?! Что я могу сделать?! Я люблю твою маму! — закричал вдруг Игорь Андреевич неожиданно для самого себя.

Загудел селектор, и голос Регины сказал:

— Игорь Андреевич, я выяснила, название этой фирмы — «ПОЛЕ».

— «ПОЛЕ», «ПОЛЕ»... — Шведов не спеша подошел к селектору. — А чем хоть они занимаются?

— Ничем. Они только что открылись. Вообще, у меня есть кое-какие соображения. Если вы помните, Лена Ползунова готова была нам помочь... Вы скоро освободитесь?

Шведов внимательно посмотрел на Юлю. Потом ответил: